- Восток вступил в состав империи чуть больше ста-полтораста лет назад на добровольной основе, - Тордак хмыкнул, - в ходе переговоров был найден компромиссный вариант в правлении. Исконной аристократии сохранили ее права, но был назначен наместник. Сейчас эту должность занимает Карон Таргелей, брат его величества Эйвора Таргелея. Основной промысел региона - гончарство, сельское хозяйство, ткачество. Все. Что тебя так развеселило?
- Добровольная основа? - Он зло усмехнулся.
- Но было же заседание, ваши князья голосовали. И раз Восток вступил, то значит все верно. Вы сами приняли это решение. Иначе была бы война, а бунты - просто недовольство.
- Голосование было, - подтвердил Тордак. - Мой дед принимал участие, но вот решение… Все высказались против, но вот подсчеты вели не мы. И знаешь, это оказалось важнее, чем истина. Ответственными за результаты были имперцы. Они и объявили то, что было угодно.
- Но вы могли подать протест. При вступлении в состав - это законно.
- Протест? Он был подан. Тот, кто его подал, скончался спустя час. Разумеется, от несчастного случая. Оскорбила мага, а тот не сразу понял, что смутьян не владеет силой и защититься не сможет. Народу об этом не сообщалось. Для них аристократия полный составом приняла предложение империи, чтобы сохранить свой статус. Так народ отвернулся от нас, а мы стали никем в империи. Как видишь, выиграли только ваши: новый торговый придаток, новая зона добычи сырья, новые рабы.
- Прости, - чувствовала себя крайне плохо. Хотя такое развитие событий закономерное, история переписывается всегда. Но ведь в столице в это верят. Секторами сами вступили: об этом говорили по всем экранам, да и переселенцы всегда лестно отзывались об империи. Вот о секторах они вспоминать не любили, но ведь на периферии всегда хуже!
- Я не виню. Просто… я забыл, что ты не всегда была в верхах. Дэйн, Крис - они знают правду. Там не принято скрывать от детей способы и средства. Хотя нашим знакомством сиятельные родители недовольны.
- Но если все было так, то почему вам позволяют помнить о случившемся?
- А разве мы можем что-либо изменить? Поднять восстание? Народ отвернулся от нас. Отвернулся!
- Но вы ведь бунтуете!
- Мы? Нет. Мы уже давно поняли всю тщетность, все бунты устраивают… - договорить он не успел. Браслет вспыхнул красным и юноша обмяк, падая на кровать. Я с ужасом взглянула на свой передатчик - никогда раньше он не активировался сам. Успокаивало только одно - мой красным не был.
Распахнувшиеся двери были закономерным исходом нашего разговора. На пороге стоял блондин в типичной одежде мага. И глаза у него были колючими, не такими, как у сероглазого. Казалось, он хочет причинять боль. По мне он только мазнул взглядом, а вот Тордак удостоился пристального внимания.
Маг подошел к нему, коснулся вспотевшего лба, проговорил нечто неразборчивое и браслет потух. Вместе с этим расслабился и юноша. Мужчина постоял еще некоторое время, словно хотел удостовериться, и, поклонившись мне, вышел, бросив напоследок:
- Благодарим за сотрудничество, ваша светлость.
И он ушел, даже не оглядываясь, не ожидая никакого подвоха, как будто я была своя, одна из них. А мне было мерзко. От того, что Тордаку досталось, от этой благодарности и от собственной глупости. И я первый раз в жизни сделала самую большую глупость, по имперским законам, которая каралась денно и нощно - начала пытаться вскрыть браслет.
Когда вернулись Дэйн с Кристиной, Тордак все еще не пришел в себя. Я пару раз мерила ему пульс, чтобы удостовериться, жив ли он. Но пульс, и вздымавшаяся грудь немного успокаивали.
Дэйн ничего не спрашивал - подошел к Тордаку, взглянул на браслет и, качая головой в знак неодобрения, сказал:
- Вот опять он подставляется. Знает же, что можно говорить, а что нет. - И уже мне: - Много секретов разболтал?
- Секретов?
- О жизни в секторах, - пояснила Кристина, присела на кровать - я порадовалась, что ложе просторное, - и коснулась, как прежде маг, лба юноши. - В порядке, но воспитательную дозу боли ему, конечно, дали. Скорее всего еще и память почистили.
- Ясно, - Дэйн и кивнул и снова взглянул на меня. - Сильно разочаровал? Я помню, как он мне рассказывал. Сначала врезать хотелось, так мерзко было, но к нам службы защиты не приходили.
- Значит, твой отец разрешил. Это же не мы решаем. К тому же, у тебя ограниченный доступ к браслету. Не забывай, кто твой отец. Вероятно, он поговорил с другом, и за твоей частной жизнью так не следят. Да и не говорим мы о всяком. Это Тор на рожон лезет за правое дело. О чем он думал, когда пытался говорить с Кирин о секторах.
- Со мной нельзя? - это было бы даже чуточку смешно, если бы не было так грустно.
- Если ты под покровительством его величества, то не стоит. У тебя явно стоит ограничение, и если ты можешь говорить все, что заблагорассудиться, то речь твоих собеседников отслеживается. И если там возникают определенные группы слов, то собеседник приравнивается к угрозе и, - Кристина указала на Тордака, - наказывается.
- Он не будет помнить, что случилось, - вдруг сказал Дэйн. - Так что не поднимай тему, если не хочешь повторного визита. Тордак и так неблагонадежен, до депортации совсем немного осталось. А уж ради тебя канцелярия может ускориться и уедет от нас наш друг. Крис, закругляйся, еще немного и засекут.
- Уже. - Кристина отстранилась от юноши, который начал хмуриться и, наконец, открыл глаза.
- Рин, что ты здесь делаешь?
- Это ее комната, - насмешливо откликнулся Дэйн. От прежнего задумчивого и обеспокоенного Дэйна не осталось ни следа. - Это ты, друг, набрался где-то, ввалился к девушке, отрубился - герой. А теперь еще и интересуешься, что она здесь делает!
Тордак покраснел, спешно поднялся и путаясь проговорил:
- Прости… я… Я поблагодарить хотел. За помощь. Извини, что помешал.
Он быстро вышел, но по тому, как юноша держался за стенку, было понятно - ему все еще плохо.
Дэйн дождался, пока он выйдет, прежде чем что-то комментировать. Кристина также молча проводила взглядом друга и, только убедившись, что он ушел к себе, сказала:
- Спасибо, что вмешалась.
- И вы туда же? Я ничего не делала.
- Димитрий никому просто так не помогает и, если он вмешался, значит, просил кто-то из важных ему людей. Тордак для будущего герцога - пыль, мы не в тех отношениях, чтобы просить, так что остаешься ты. И, Рин, - Дэйн замялся, - тебе еще наверняка скажут, но… он хорошая партия. Присмотрись.
- Ты мне теперь всех сватать будешь? - не могла не поинтересоваться. Было даже противно такое слушать. Опять ощущать себя товаром и продавцом одновременно. Собственным продавцом.
- Нет, - Тина искренне рассмеялась, как будто не чувствовала всей напряженности, - с этим справиться Хель. Это, можно сказать, его обязанность как старшего брата и куратора.
- То есть кураторы тоже сватовством занимаются? - выдохнула я.
- Еще как, - подтвердил Дэйн. - К выпускному курсу тут почти все или помолвлены, или женаты. А на первом тебе просто покажут, кто хорошая партия. К тому же устраиваются встречи выпускников, там тоже многих знакомят.
- А есть способ не знакомиться?
- Есть. - Тина поднялась и отошла к окну, словно не хотела, чтобы мы видели ее лицо. - Помолвка или свадьба. Но поверь, лучше уж знакомиться. Пока нет договора между семьями, можно гулять. А как появиться, ты уже ничего не изменишь. - Девушка выдохнула и, повернувшись к нам, усмехнулась. - Да не переживай, у тебя все в порядке будет. Хель не выберет никого ужасного.
- Скорее уж император, - предположил Дэйн. - Сомневаюсь, что список для Кирин будет составлять бастард. Более чем уверен, у Хеля на руках одобренный отцом перечень и выходить за его рамки не рекомендуется. Попроси у брата список. Так будешь знать, на кого смотреть можно, а кому твое внимание будет дорого стоить.
- Как Тордаку?
- Хуже, - уверенно ответил юноша, щелкнул по браслету, быстро глянул на время и попрощался:
- Прошу меня извинить.
- Он бы еще официальней прощался, - усмехнулась Тина, садясь рядом. - Прогонишь или составить компанию, сестра по несчастью?
- Составить, - согласилась я с перспективой, глянула на остывшую еду и предложила: - Закажем еще?
Заказали.
Глава 7
Я начала привыкать. Человек вообще, как показывает практика, привыкает ко всем и ко всему. И я привыкла. К ранним подъемам, к занятиям до полного изнеможения с мадам Тиа, к вечерним посиделкам с командой, к полному безразличию всех за пределами моего маленького круга или, наоборот, к такому навязчивому вниманию, что становилось дурно.
Приглашение, переданное Хелем, стало по-настоящему отдушиной в этой рутине. Радовались и ребята. Я не могла сказать, что больше их вдохновляет - возможность выбраться из привычного круга или перспектива увидеть кронпринца, что, наверняка, будет положительно оценено их семьей, - но это было и не так важно. Я привязалась к ним, и мне просто было спокойно с ними. С ними и с Димитрием.
Да, этот странный, немного циничный, но искренний, как мне казалось, человек плотно вошел в нашу компанию. Даже Хель проводил с нами меньше времени, чем этот чудаковатый юноша. А в кругу своих он был именно таким - чудаковатым. Он мог развеселить нас в самой пучине отчаяния, мог заставить смеяться, когда хотелось плакать, он… он все мог. И он был в списке.