* * *
Это была самая худшая, за последнее время, тренировка "Северных волков". Игроки все никак не могли настроиться на обычный ритм, мазали по воротам, лениво скользили по льду, матеря все и вся. Благо, хоть от похмелья никто не мучился. Градский смотрел на все молча. В другой раз он бы лично обругал каждого, заставляя выкладываться как следует, но сегодня не мог. Косился на пачку сигарет, что лежала на бортике возле его помощника, и проклинал тот день, когда поклялся жене бросить курить. Ради нее он пошел бы на что угодно. Пошел бы… Пошел.
Курить хотелось дико. Затянуться хотя бы один разок, позволить никотину сделать свое дело - наполнить легкие дурманящим ядом и на время позволить забыть обо всем.
Нельзя. Он обещал. Хоть тресни, но никуда не деться.
Тренер поднял голову, обреченно посмотрел на безобразие, что творилось на площадке. Это была не игра. Позор. Как и прежде, делать ничего не хотелось, но оставаться равнодушным стало сложнее. Хоккей. От него не отгородиться, отдав почти всю жизнь игре, с возрастом он стал его частью, дирижером, который, как музыку, чувствовал каждое действие, каждый шаг. Это было в крови, пропитало насквозь.
- Охламоны, сброд калек и лентяев… - тяжело вздохнув, проговорил он. - Дом инвалидом, и я в нем тренер.
Громкий свист мгновенно привлек общее внимание.
Плюнув на все, Эдуард Станиславович Градский вышел на лед. Пришла пора превращать вялый балет в настоящую мужскую игру.
И он снова поднес к губам свисток.
Не прошло и пяти минут, как команда преобразилась. Без единого матерного слова, повинуясь лишь коротким командам и суровому взгляду тренера, хоккеисты принялись за тренировку всерьез. Больше никто не халтурил, и, несмотря на недосып и вчерашнее пиршество, все выкладывались по-полной.
Помощник тренера лишь восторженно посматривал на Градского и в очередной раз благодарил себя за отсутствие амбиций. Справляться так, как это делал Эдуард Станиславович, у него не хватило бы ни воли, ни таланта. Оставалось только диву даваться. И это после банкета и торжественной речи!
В отличие от остальных, Дмитрий Иванович хорошо знал, каково было тренеру на самом деле. Безвольная марионетка в руках хитрого кукловода. Без права на гордость и честь, тот из раза в раз покорно выполнял все распоряжения Барского. Гордость и честь не к лицу тому, кто заложил свою душу. А Градский заложил, осознанно и надолго.
Жизнь порой играючи сминает даже самых упрямых и несгибаемых. Железными тисками берет за горло самых благородных, лишая свободы. И выхода нет. Слишком высока ставка, а на кону человеческая жизнь.
Пожалуй, выбирать лучших среди лучших и подчинять их себе Скрудж умел, как никто иной. Преданность оплачивалась щедро, в этом он не был скуп, но вот выбора жертва лишалась напрочь, принимая на себя любые обязательства и ответственность.
* * *
Тренировка закончилась поздно. Уставшие игроки, приняв душ, разъехались по домам. Массажист Карен лишь удивленно посмотрел вслед своим постоянным "клиентам". В его услугах впервые за долгое время никто не нуждался. Хоккеисты спешили. Перед утренней игрой следовало, как следует, выспаться. Самый пик сезона, и если завтрашнее сражение будет на своей площадке, то следующее - в столице, а это перелет, суматошная тренировка перед матчем и отсутствие свободного времени. Ничего необычного, все как всегда, но от этого не легче.
Капитан команды, уходя, бросил задумчивый взгляд на дверь административного блока. Барской не было видно весь день. Неужели те самые дела, ради которых она так немилостиво выставила его из квартиры? Не верилось. Андрея так и подмывало зайти в офис, но сдержался. Тренировка отчасти помогла придти в себя, но пока он не был готов в чем-то разбираться или получать новый отказ. С нее станется.
Внутренний голос подсказал: "Еще не время!", капитан прислушался. Закинув на плечо сумку с вещами, побрел на остановку. На такси даже смотреть было противно. Накатался. Лучше перебиться маршруткой. А дома и стены помогают.
Сегодня - ужин и сон, а завтра будет видно.
* * *
Борис Конев досматривал матч на скамейке штрафников. Его снова дисквалифицировали до конца игры и снова за драку. Впрочем, он не жаловался. Сидеть оставалось недолго, вот-вот должна была прозвучать сирена к окончанию третьего периода, да и драка получилась отличная. Натянуть свитер на голову сопернику удалось не сразу, тот оказался крепким парнем и сопротивлялся отчаянно. Выскочка Таранов буквально притягивал к себе подобных и, как бы хорошо нынешний капитан ни владел кулаками, но оставлять его без прикрытия, Конев не мог. Пусть уже забивает свои шайбы, раз получает за это деньги, а с профессиональными "охотниками" защитник справится сам. Качественно и со вкусом.
Борис не жаловался. Впервые за время профессиональной карьеры его железные кулаки удавалось "почесать" чуть ли не каждую игру. С прежним центрфорвардом такая удача выпадала нечасто, даже неугомонный Клюев устраивал больше поводов для драк.
Но сегодня в Таранова, как бес вселился. Вместо того, чтобы в опасный момент проигнорировать провокацию соперника и катиться дальше, он сбросил перчатки и ринулся в драку. Трибуны взорвались оглушающим криком, и только он, Борис, понимал, как дорого может обойтись капитану такая выходка.
Крепкий соперник, единственной задачей которого был вывод из строя таких вот форвардов, был явно не по зубам горячему капитану. Скала мышц, прирожденный боец, которому что мясобойня, что ледовая арена - все одно, он вышел на лед не ради шайбы. Он пришел крушить.
Андрей сражался отчаянно. Бил так, как бил по воротам, точно и мощно, при этом сам умудрялся уворачиваться. Защитник явно не ожидал подобного отпора. Прошла бесконечно длинная минута, пока он нашел брешь в обороне Таранова и смог нанести первый удар. Зрители все не унимались, а драка на площадке уже перешла в опасную фазу. Вот-вот должна была политься кровь, и даже опытные арбитры не могли разнять дерущихся.
Неизвестно, чем бы закончилось дело, не вмешайся он. Церемониться с капитаном Борис не стал. Он по собственному опыту хорошо знал, как адреналин отключает мозг. Здесь следовало действовать, как с утопающим: оглушить веслом по голове, и лишь потом тянуть на берег.
Резкая подсечка свалила капитана на лед. Андрей даже опомниться не успел, как вместо него на противника обрушился Конев. Удары стали мощнее и резче, приемы жестче и опаснее. Драка уже не походила на сражение Давида и Голиафа, соперники махали кулаками на равных. Работали не на победу, а на уничтожение. Арбитры больше не свистели. Бросив все силы на то, чтобы разнять дерущихся, они часто сами попадали под удары. Но защитники, казалось, ничего не замечали. Только бой и жажда крови.
Уже после игры, в раздевалке, поздравляя друг друга с победой, хоккеисты медленно приходили в себя. Андрей виновато смотрел на разбитое лицо Бориса и в сотый раз корил себя за несдержанность.
- Теперь, капитан, мы с тобой квиты, - поняв его состояние, пробасил Конев. - Постарайся больше так не влипать, а то ведь я не кот, девяти жизней нет.
- Борька дело говорит, - присоединился к разговору Гагарин. - У того парня, Кувалды, в этом сезоне еще не было ни одного поражения. В прошлом тоже редко кому удавалось дать ему отпор. Вон Коля Клюев пробовал, теперь старается объезжать того по большой дуге. А ты чего полез? Жизнь недорога?
- Капитан, да не слушай ты этого перестраховщика! - прервал вратаря Конев. - У тебя хорошо получалось, душевно. Просто как подумаю, сколько недель после драки пришлось бы таскать тебе апельсины в больницу… Лично мне влом!
Андрей посмотрел на одного, на другого и невесело усмехнулся. Что друг, что защитник говорили правильно. Не стоило ему поддаваться эмоциям. Шел ведь конец третьего периода, оставалось продержаться всего ничего.
- Чего задумался? - Иван положил руку на плечо Андрею. - Уразумел?
Тот тяжело вздохнул.
- Нервы в последнее время ни к черту.
- У всех ни к черту, - Гагарин махнул рукой в сторону игроков. - Последние игры были такими, что врагу не пожелаешь, а тут еще и банкет, будь он неладен.
- Это да… - мысли о банкете упрямо перетекли на воспоминания о последующих событиях. А ведь Насти снова не было среди зрителей. Репин сидел один, это он заметил еще в начале матча.
- Мы с Борей завтра собираемся к детишкам прокатиться, в клуб, - не замечая задумчивого выражения друга, продолжал Гагарин. - Они, поди, заждались уже. Отвезем списанную амуницию и прочую мелочь, погоняем с ними шайбу. Давай с нами? Тебя там тоже ждут.
- Поехали, - Конев подмигнул подбитым глазом. - В этот раз, так и быть, не буду рассказывать детишкам, какая на самом деле ты задница.
- Боюсь, нынче твоя рожа не внушает доверия, - отшутился Иван. - Обещанную журналистку лучше не забудь!
- Забудешь ее… - проворчал защитник. - Будет Вам и журналистка и статья. Сами никого путного привести не можете. Все я да я.
- Андрюха, может, с Барской поговоришь? - Иван с надеждой посмотрел на друга. - У нее связей больше, а ребятам реклама нужна.
- С Барской… - он и сам уже второй день искал повод поговорить с ней. - Это мысль…
Они быстро обсудили детали и распределили обязанности. День обещал быть насыщенным, а потратить единственный выходной хотелось с толком.