Этот маневр я повторил несколько раз, и наконец они очутились рядом. Едва я их поднял, как телефон перестал звонить.
Теперь этот некто звонит в полицию.
Я был весь в поту. Руки дрожали. А Джулия до сих пор валялась без сознания.
Трясущимися руками я стал отпирать наручники. Наконец освободился и сразу же бросился к ней. Она лежала на спине, с закинутой за голову рукой. Лицо ее хранило землистый оттенок, лишь ресницы ярко выделялись.
Я присел на корточки и стал трясти ее за обнаженное плечо, потом бил по щекам. Никакой реакции. Тогда я бросился в ванную. Намочив полотенце, обтер ей лицо. Она слегка вздохнула, но не шевельнулась. Глаза по-прежнему были закрыты.
В доме стояла полная тишина. Мне казалось, что время мчится быстро, как никогда.
Почему бы мне не удрать и не оставить ее одну? Удрать, пока не появилась полиция? Нет, нет, еще есть шанс… Да очнись же ты! О Боже ты мой, как же мне привести ее в чувство?
Внезапно она сама шевельнулась и открыла глаза. Но взгляд был какой-то застывший. Она наверняка еще ничего не понимала.
Я взял ее за руку и, нагнувшись, прошептал:
– Джулия, Джулия…
Никакого ответа. Только этот остекленевший взгляд. Нельзя было терять ни минуты. Я снова потряс ее за плечи.
Тень сознания промелькнула на ее лице. Она была в шоковом состоянии, но уже появилась надежда, что она слышит и понимает меня.
– Очнись, Джулия… И возьми себя в руки. Надо действовать. Сюда скоро явится полиция…
Я старался убедить ее.
Снова зазвенел телефон! И сразу же перед домом заскрипели автомобильные тормоза. Джулия едва слышно прошептала:
– Дэн…
– Джулия, послушай, нам нужно смываться отсюда…
Она не видела меня.
– Я его убила…
– Джулия…
В дверь позвонили.
Черт возьми! Я схватил ее за плечо:
– Они уже здесь… Полицейские… Нужно подойти к двери и что-нибудь им ответить. Иначе они взломают дверь. Им наверняка сообщили о выстреле. Ты понимаешь меня, Джулия?
– Да, да… Я убила его…
Я посадил ее и стал шептать:
– Нужно подойти к двери и немедленно ответить. Ты сможешь держаться прямо? Это необходимо сделать, слышишь, Джулия, ну давай, ты должна это сделать, понимаешь?
– Все равно теперь уже ничего не поправишь!
Я с трудом удержался, чтобы не залепить ей пощечину.
– Послушай, ты, дуреха! – Я замолчал, увидев, что платье ее разодрано. В таком виде ей, конечно, нельзя показываться. К тому же в это время все нормальные люди спят. – Где твой пеньюар?
Снова звонок в дверь. Телефон тоже звонил не переставая.
– Снимай платье! – приказал я, продолжая ее трясти.
В ее комнате в шкафу наверняка есть что-нибудь подходящее. Я помчался туда. На спинке стула увидел голубое домашнее платье. Рядом стояли домашние туфли.
Когда я вернулся, она сидела в том же положении.
Я шлепнул ее по щеке:
– Сбрасывай платье, да побыстрей! Они могут войти сюда в любую минуту, и тогда электрического стула тебе не избежать.
Мне показалось, что до нее наконец-то дошел смысл моих слов. Она сразу же стала стягивать с себя платье, но делала это так медленно, что я чуть не потерял терпение. Надо помочь… Но как, черт возьми, расстегивается эта застежка-«молния»? Я взял перочинный нож Дэна и разрезал все платье сверху донизу. Потом поставил Джулию на ноги как ватную куклу и натянул на нее домашнее платье. Она начала проявлять некоторую самостоятельность и даже сама завязала кушак.
– Обопрись на меня, – сухо сказал я.
Став на колени, я стащил с нее вечерние туфли, заменил их домашними и начал подталкивать Джулию по коридору по направлению к двери. Она послушно плелась, натыкаясь на стены.
– Все будет хорошо, – шептал я. – Только держи себя в руках. Подойди к двери и скажи им что-нибудь. На телефон наплевать. Скажи, что ты спала. Что ты устала от гостей.