«Вероятно, существует и более презренное занятие, – говорил он себе,
поглядывая на стоящий на столе фотоаппарат, – но не так уж и много…»
Сегодня день выдался совершенно неудачный. Ни одного подходящего объекта. Отчаявшись, он сфотографировал двух располневших дам, которые, поняв,
что с них хотят сорвать двадцать франков, пообещали позвать полицейского.
Из окна своей комнаты Гирланд видел трубы, телевизионные антенны и закопченные крыши. В простенке между окнами стояла полка с книгами
американских и французских авторов. В углу размещалась раковина и допотопная плита. Другой мебели, кроме обшарпанного гардероба, не имелось.
«Впрочем, не так уж здесь и страшно, – думал обладатель этих хором, – сюда бы несколько картин, вазу с цветами и блондинку с данными Бриджитт
Бардо. Пожалуй, блондинка была бы сейчас нужнее всего остального».
Он поднялся и подошел к окну. Все еще шел дождь, но вдалеке небо уже несколько прояснилось. Зевая, он направился к радиоприемнику, когда вдруг
раздался звонок в дверь. Гирланд удивленно поднял брови, пересек комнату и заглянул в глазок. За дверью стояли два человека в американской
военной форме.
В одно мгновение к Гирланду вернулась ясность мысли. Скорее всего это могло быть проверкой личности, или что-то еще в том же роде. Еще два
бездельника, занимающиеся только тем, что досаждают людям. Давненько в его конуру не приходили люди, тем более господа из ЦРУ. Кто знает, может
быть, Дорна хватил инфаркт и ему пришли сообщить об этом. «Может быть, он включил мою фамилию в свое завещание?» – с этой оптимистичной мыслью
Гирланд открыл дверь.
Оттолкнув его, в комнату ввалились два гориллообразных джентльмена. Он узнал одного из них. Это был Лоскар Брукман – один из доверенных людей
капитана О'Халлагена, известный своей жестокостью, смелостью и потрясающей меткостью в стрельбе. Ему было около сорока лет. Второй тип явно имел
среди своих предков ирландцев, на что указывали рыжие волосы и выцветшие голубые глаза. Держался он весьма уверенно.
– Одевайся, – без лишних приветствий сказал Брукман. – Тебя ждут.
– Счастлив слышать, что мне оказывают такую честь, – Гирланд улыбнулся и отступил в глубь комнаты.
– Это неважно, – ответил второй, которого, как оказалось, звали О'Брайен. – Одевай пальто и следуй за нами.
Гирланд спокойно подошел к гардеробу, снял с вешалки белый плащ, рассеянно порылся в нем, а потом резким движением обернулся.
– Не двигаться! – приказал он, держа в руке пистолет, заряженный капсулами с аммиаком.
Лица непрошеных гостей застыли. Они не отрывали взгляд от оружия, действие которого было им хорошо известно.
– Извини, Гирланд, – сказал Брукман, сдерживая злость. – Не будем увлекаться. Может быть, мы слегка погорячились, но дело в том, что Дорн хочет
срочно видеть тебя. Дело очень важное. Не будем валять дурака.
– Какой ответ вы желаете получить? Так вот, я презираю мелких и крупных мерзавцев, занимающихся тем, что ради собственного удовольствия пытаются
перевернуть этот бедный мир. А теперь убирайтесь. Если через десять секунд вы все еще будете здесь, я не колеблясь всажу в вас всю обойму.
Спускайтесь вниз, минут десять подумайте и снова поднимайтесь наверх. Если на этот раз вы будете вежливы и любезны, то, возможно, я выслушаю
вас. Вон!
– И какой дурак сказал мне, что вы превратились в смирного ягненка, – сказал Брукман. – Вы, как я вижу, по-прежнему ищете повод к ссорам. Ну что
ж, начнем все сначала, только на этот раз мы постараемся быть повежливее.