Не приедешь ли ты к нам? Приезжай, с тобой мне было бы легче.
Напиши о муже и сыне. До свидания. Шурджомукхи.
P. S. Может, мне спровадить злодейку? Но куда? Ты примешь? Или тебе страшно?"
От Комолы пришел ответ:
"Ты сошла с ума. В противном случае с чего бы ты вдруг перестала ему верить? Не теряй доверия к мужу. А если ты уже не можешь ему верить - утопись в пруду. Я так считаю: надень веревку с камнем на шею и утопись. Кто потерял веру в мужа - тому нечего жить".
Росток
За несколько дней Ногендро изменился до неузнаваемости. На чистом небе появилось облачко, и внезапно, подобно тому, как это бывает в душных сумерках, все небо стало заволакивать тучами. Перемена не могла укрыться от глаз Шурджомукхи, которая тайком вытирала слезы, сидя на своей половине.
"Послушаюсь Комолу, - думала она. - Отчего мне не верить мужу? Его сердце неколебимо как гранит. Я ошибаюсь, наверное. Он просто, должно быть, околдован".
В доме Ногендро Дотто жил некий, не слишком знаменитый доктор. Шурджомукхи, хозяйке, вникающей в разные мелочи, приходилось беседовать со всеми, и делала она это, укрывшись за бамбуковой занавеской. Никто не смел смотреть на нее. При разговорах обычно присутствовала служанка.
Вот и теперь Шурджомукхи велела позвать доктора.
- Господин болен. Почему ты не даешь ему лекарства? - спросила она.
- Чем болен? - удивился доктор. - Я ничего не знаю и ничего не слышал ни о каких болезнях.
- Разве господин ничего не говорил тебе? - снова спросила Шурджомукхи.
- Нет, а что у него за болезнь?
- Что за болезнь?! Если ты, доктор, не знаешь, то мне тем более неизвестно!
Доктор смутился.
- Я сейчас узнаю, - пробормотал он и уже направился к выходу, как Шурджомукхи вернула его.
- Дай господину лекарство и ни о чем его не спрашивай, - сказала она.
"Неплохой метод лечения", - подумал доктор, а вслух произнес:
- Хорошо. Не беспокойтесь, все будет в порядке... - и с этими словами выбежал из дома.
Придя в свою аптеку, он взял немного соды, портвейна, спирта, смешал все это, налил в пузырек, наклеил этикетку, написал дозировку и способ употребления и отправил хозяйке.
Шурджомукхи с лекарством в руках вошла в комнату Ногендро. Тот взял пузырек, прочитал этикетку и... швырнул его в кошку. Бедняга бросилась бежать, разбрызгивая капли "лекарства".
- Ты не хочешь пить настойку? - спросила Шурджомукхи - Ты чем-то болен! Скажи мне.
- Какая болезнь? О чем ты говоришь?
- Посмотри на себя. Что с тобой стало?
Она взяла зеркало и подала его мужу. Ногендро выхватил зеркало у нее из рук и бросил на пол. Стекло вдребезги разбилось.
Шурджомукхи заплакала. Ее слезы окончательно вывели Ногендро из себя, он выскочил из комнаты и кинулся с кулаками на ни в чем не повинного слугу. При каждом ударе Шурджомукхи вздрагивала всем телом.
Ногендро всегда слыл уравновешенным человеком. Теперь все его раздражало. И не только...
Однажды вечером после ужина Ногендро долго не появлялся в онтохпуре. Шурджомукхи ждала его. Было уже поздно. Ногендро явился чуть ли не к полуночи. Его вид поразил Шурджомукхи: лицо красное, глаза мутные. Ногендро был пьян. Он никогда не пил до этого! Бедная женщина была потрясена.
С этого дня он стал пить каждый день.
Однажды Шурджомукхи упала к его ногам и, едва сдерживая слезы, принялась молить:
- Прошу тебя, оставь это ради меня.
- Что? - спросил Ногендро тоном, не допускающим дальнейших расспросов.
Но Шурджомукхи продолжала:
- Я не знаю что. Если ты не знаешь, то откуда же знать мне? Только я прошу тебя...
- Шурджомукхи, - сказал Ногендро, - я - пьяница. Если пьяниц можно уважать, уважай и ты меня, а не хочешь - не надо.
Шурджомукхи вышла. В тот день, когда Ногендро побил слугу, она поклялась больше не плакать, не унижаться перед ним.
Пришел управляющий.
- Госпожа хозяйка, - обратился он к Шурджомукхи, - все идет прахом.
- Почему?
- Господин ничем не интересуется. Служащие что хотят, то и делают. Со мной никто не считается, и хозяин не обращает на это внимания.
- Это его дело, - ответила Шурджомукхи, - пусть он сам им и занимается.
До этого Ногендро сам вел все дела.
Как-то к нему пришла огромная толпа крестьян.
- Помилуй, господин, - говорили они, - житья нет от сборщика налогов. Все отнял. Кроме тебя, некому за нас заступиться!
- Убирайтесь вон! - выгнал их Ногендро.
А ведь когда-то имел место такой случай: сборщик налогов побил крестьянина и отнял у него рупию, так Ногендро удержал из жалованья сборщика десять рупий в пользу крестьянина.
Обеспокоенный Хородеб Гошал, его друг, писал Ногендро:
"Что с тобой? Чем ты занят? Я теряюсь в догадках, не получая от тебя писем. А если напишешь, то всего лишь несколько строк, из которых я ничего не могу понять. Ты что, сердишься на меня? Почему же не скажешь об этом прямо? Здоров ли ты?"
Ногендро ответил: "Не сердись на меня - я опускаюсь".
Хородеб был человеком умным. Прочитав письмо, он подумал: "Что это? Он обанкротился? Лишился друга? Попал под влияние Дебендро Дотто? Или, может... влюбился?"
Между тем Комолмони получила еще одно письмо от Шурджомукхи, которое заканчивалось словами мольбы: "Скорее приезжай! Комолмони! Сестра моя! Кроме тебя, у меня никого нет! Приезжай скорее!"
Великое сражение
Спокойствие Комолмони поколебалось... Следовало действовать. Комолмони являлась прекрасной супругой и потому во всем привыкла советоваться с мужем.
Сришчондро сидел в онтохпуре и просматривал приходно-расходную книгу. Рядом с ним, на постели, играл годовалый Шотишчондро и жевал английскую газету. Потом это занятие, видимо, наскучило ему, и он уселся на нее.
Подойдя к мужу, Комолмони обвила край сари вокруг шеи, распростерлась ниц и, сложив ладони, сказала:
- Приветствую тебя, о великий раджа!
Сришчондро улыбнулся:
- Опять огурцы украли?
- Нет, огурцы на месте. Украли более важную вещь.
- Где произошла кража?
- В Гобиндопуре. Из золотой шкатулки брата украли монету.
- Золотая шкатулка твоего брата - Шурджомукхи, а что же такое монета? - недоумевал Сришчондро.
- Разум Шурджомукхи, - ответила Комолмони.
- Ты знаешь пословицу: у кого монета, тот покорит полсвета? - спросил Сришчондро. - Шурджомукхи за эту "монету" купила твоего брата, а если бы у тебя было столько сообразительности, дорогая...
Комолмони не дала ему договорить, зажав мужу рот, а когда она опустила руку, Сришчондро спросил:
- Так кто же украл "монету"?
- Не знаю, но из ее письма видно, что "монета" исчезла, иначе с чего бы она написала такое письмо?
- Можно почитать?
- Прочти, - сказала Комолмони и протянула мужу письмо. - Шурджомукхи не велела его тебе показывать, но я умру, если не поделюсь с тобой. Пока ты не прочтешь это письмо, я не смогу ни есть, ни пить. У меня уже начинается головокружение.
Сришчондро взял из ее рук письмо и задумался.
- Если тебе запретили давать мне его, - сказал он, - то я читать не стану. И даже не хочу знать, что там написано. Скажи мне только, как ты намерена поступить?
- Я намерена сделать следующее. Шурджомукхи сошла с ума, ее надо вразумить. Но кто способен это сделать? Тот, кто умен, то есть Шотиш-бабу. Значит, его тетка написала, что Шотишу надо ехать в Гобиндопур.
В этот момент Шотиш-бабу опрокинул вазу с цветами и уже приноравливался к чернильнице.
- Хорош вразумитель, - улыбнулся Сришчондро. - Однако надо думать, что, если бабу пригласили к невестке, значит, и Комолмони должна ехать. Шурджомукхи не сделала бы этого, если бы действительно не потеряла "монету".
- И не только это, - поспешила добавить Комолмони, - пригласили Шотиша, меня и тебя.
- А меня зачем?
- Ты полагаешь, что я могу ехать одна? А кто будет носить за нами кувшин с полотенцем?
- Это ужасно несправедливо со стороны Шурджомукхи. Если дорогому зятю я нужен только для того, чтобы носить кувшин с полотенцем, так я покажу вам зятя!
Комолмони страшно рассердилась. Нахмурив брови и состроив недовольную гримасу, она выхватила у мужа лист бумаги, на котором тот что-то писал, и порвала его.
Сришчондро засмеялся:
- За что ты меня терзаешь?
- Хочу и терзаю! - с притворным гневом ответила Комолмони.
- Хочу и болтаю! - в тон ей заявил Сришчондро.
Рассерженная Комолмони закусила нижнюю губу жемчужными зубками и погрозила Сришчондро своим крошечным кулачком. Сришчондро нахмурился и взлохматил ей волосы. В ответ на это Комолмони выплеснула чернила в плевательницу. Сришчондро подбежал к ней и... поцеловал. Жена ответила ему тем же. Подобное зрелище привело в восторг Шотишчондро, который считал, что большая часть поцелуев должна по праву принадлежать ему. Не теряя времени даром, он обхватил колени матери, требуя немедленного возвращения причитающейся ему доли, и при этом заливался таким радостным, неудержимым смехом, что Комолмони, для которой сладостен был один только звук его голоса, схватила ребенка на руки и принялась осыпать поцелуями. Затем то же проделал и Сришчондро. Удовлетворенный, Шотиш-бабу вернулся на свое прежнее место и, увидев отцовский золотой карандаш, стал обдумывать план его похищения. Наконец, овладев карандашом и поразмыслив над тем, съедобен ли он, малыш принялся его грызть.