Жара стояла невыносимая. Листья пальм не закрывали солнца. Был слышен мерный рокот океана. Рядом зашуршала ткань и раздался другой, более молодой голос, явно принадлежащий девушке:
- Принести вам воды? Тут очень жарко.
Из-за того, что глаза у меня слезились, я часто заморгала, пытаясь сфокусировать взгляд на размытой фигуре, стоявшей надо мной на фоне безоблачного неба.
- Со мной все хорошо, - отозвалась я. - Мне просто только что сделали укол и нужно немного отдохнуть.
Девушка склонилась надо мной. Ее вьющиеся каштановые волосы были завязаны на макушке лентой.
- У нее все в порядке, бабушка! - прокричала она, поворачиваясь к другой женщине. - Меня зовут Ирина, - снова наклонившись ко мне, представилась девушка и белозубо улыбнулась. Рот для ее лица был великоват, но она прямо-таки излучала свет - губами, глазами, оливковой кожей. Когда она улыбалась, от нее невозможно было отвести глаз.
Я назвала свое имя. Пожилая женщина, растянувшись на разложенном под пальмой шезлонге так, что ноги почти доходили до края, в ответ сказала, что ее зовут Розалина Леонидовна Левитская.
- Бабушке нездоровится, - пояснила Ирина. - Ей трудно переносить такую жару.
- А что с тобой? - спросила меня седоволосая Розалина, карие глаза которой были такие же выразительные, как у внучки.
Я убрала за ухо волосы и показала щеку.
- Бедненькая, - сочувствующе произнесла Ирина. - У меня такое же было на ноге. Но уже все прошло.
Она приподняла край юбки и показала колено, в ямочках, с чистой и гладкой кожей.
- Ты уже видела пляж? - спросила Розалина.
- Нет, я только вчера приехала.
Она всплеснула руками.
- О, это чудесное место! Ты умеешь плавать?
- Да, - сказала я. - Но я никогда не плавала в океане, только в бассейне.
- Тогда идем, - предложила Ирина, протягивая руку. - Там и исцелишься.
По пути на пляж мы остановились у палатки Ирины и Розалины. Дорожка к двери была с обеих сторон выложена ракушками. Внутри от угла до угла была натянута малиновая простыня, отчего все вокруг приобрело нежный розовый оттенок. Я удивилась, увидев, как много одежды женщины хранили в легком фанерном шкафу. Там были боа из перьев, шляпки, юбка, сшитая из зеркальных кусочков. Ирина бросила мне белый купальный костюм.
- Это бабушкин, - сказала девушка. - Она у меня модница и такая же худая, как ты.
Мое платье уже пропахло потом и липло к горячей коже. Приятно было избавиться от него. Тело обдало ветерком, по коже пробежали мурашки. Костюм пришелся впору на бедрах, но в груди был тесноват, отчего грудь вздымалась, выпирая, как во французском корсете. Сначала я смутилась, но потом решила не обращать на это внимания. Я с детства не носила ничего такого открыт открытого и сейчас у меня появилось ощущение свободы. Ирина натянула на себя пурпурный купальник с серебристо-зелеными вставками. В нем она стала похожа на экзотического попугая.
- Чем ты занималась в Шанхае? - спросила она меня.
Я повторила ей легенду о гувернантке и в свою очередь задала тот же вопрос.
- Я пела в кабаре. А бабушка играла на пианино.
Увидев удивление на моем лице, девушка покраснела от смущения.
- Нет, ничего особенного, - добавила она. - Я работала не в таких шикарных заведениях, как "Москва - Шанхай", например. Наш клуб был поскромнее. В перерывах мы с бабушкой шили платья, чтобы подзаработать. Все мои костюмы - ее рук дело.
Ирина не заметила, как я вздрогнула, когда она произнесла слова "Москва - Шанхай". Неожиданное упоминание о клубе стало для меня потрясением. Думала ли я, что действительно уже никогда не вспомню о нем? На острове, должно быть, живут сотни людей, которые слышали о знаменитом ночном заведении. В Шанхае, во всяком случае, о нем знали все. Оставалось надеяться, что меня никто не узнает. Сергей, Дмитрий, Михайловы и я не были типичными русскими, какими когда-то были мы с отцом и матерью, когда жили в Харбине. Странно было снова ощущать себя среди таких же, как ты, людей.
Дорога к пляжу проходила мимо оврага с крутыми склонами. На обочине стоял джип. Четверо филиппинцев в форме военных полицейских сидели рядом с ним на корточках, курили, перешучивались. Увидев нас, мужчины поднялись.
- Они защищают нас от пиратов, - объяснила Ирина. - В вашем секторе надо быть поосторожнее.
Я намотала полотенце вокруг бедер, а его концами закрыла грудь, но Ирина спокойно прошла мимо мужчин, не снимая полотенца с плеча. Она явно знала, какой эффект производят ее роскошное тело и раскованная походка.
Пляж показался мне сказочно красивым. Белый, как пена, песок был усеян кокосами и миллионами мелких ракушек. На берегу не было никого, за исключением двух коричневых ретриверов, которые спали в тени пальмы. Когда мы проходили мимо, они подняли головы. Чистая спокойная вода сверкала в лучах полуденного солнца. Я, не раздумывая ни секунды, побежала к моде, хотя до того мне никогда не приходилось плавать в океане, Но коже от удовольствия побежали мурашки, когда я ворвалась в лазурную гладь. Подо мной проносились стайки юрких серебряных рыбок, я же, запрокинув голову, просто легла на бескрайнее кристальное зеркало. Ирина нырнула и всплыла, смаргивая капли с ресниц. "Там и исцелишься", - вспомнила и ее слова, ощущая, что на самом деле начинаю приходить в себя. Я буквально чувствовала, как воспаление сходит со щеки благодаря солнцу и соленой воде, действующих как антисептик. Прошлая шанхайская жизнь смывалась с меня. Я снова наслаждалась природой, снова стала девочкой из Харбина.
- Не знаешь, есть тут кто-нибудь из Харбина? - поинтересовалась я у Ирины.
- Да, - ответила она. - Моя бабушка там родилась. А что?
- Я хочу найти кого-нибудь, кто знал мою мать.
Ирина и я лежали на полотенцах в тени пальм, млея от солнца, как и ретриверы.
- Мои родители погибли во время бомбардировки Шанхая, когда мне было восемь, - рассказывала Ирина. - Меня забрала бабушка. Вполне возможно, что она была знакома с твоей мамой, когда жила в Харбине, хотя их дома находились в разных районах.
Нашу идиллию нарушил шум машины, подъехавшей сзади. Я подумала, что это филиппинская полиция, и вскочила на ноги, но это был Иван. Он махал нам с водительского места джипа. Сначала мне показалось, что автомобиль выкрашен в защитные цвета, но, присмотревшись, я поняла, что пятна на бортах были следами коррозии и грязи.
- Хотите съездить на самую высокую гору на острове? - весело спросил он. - Вообще-то, я не должен никого туда возить. Но я слышал, там водятся духи, поэтому для защиты мне нужны две непорочные девы.
- Вечно ты что-нибудь придумаешь, - засмеялась Ирина. Она встала, отряхнула с ног прилипший песок, обернула вокруг талии полотенце и, прежде чем я успела что-нибудь сказать, запрыгнула в джип. - Давай, Аня! - крикнула она. - Поехали на экскурсию! Денег с тебя за это не возьмут.
- Ты ходила к врачу? - осведомился Иван, когда я тоже забралась в машину.
На этот раз я старалась не задерживать свой взгляд на лице молодого человека.
- Да, - ответила я. - Это действительно тропический червь. Я подхватила его, как только покинула Шанхай.
- Корабль, на котором ты приплыла, уже не раз и не два совершал такие путешествия. У многих из нас было то же самое, но ты первая, у кого я вижу эту штуку на лице. Это очень опасно, потому что близко к глазам.
Песчаный пляж тянулся милю, после чего кокосовые пальмы и веерные пальмы нипа сменились жуткими с виду деревьями с переплетенными ветвями, которые тянулись к нам, как руки демонов. Их покривившиеся стволы были обвиты лианами и растениями-паразитами. Мы проехали водопад, рядом с которым к скале была прибита старая деревянная дощечка с надписью: "У источников воды остерегайтесь змей". После нескольких минут пути Иван остановил машину. Дорогу преграждал завал из почерневших камней. Как только заглох двигатель, наступила неестественная и пугающая тишина. Не было слышно ни пения птиц, ни звука ветра, ни шума океана. Какой-то рисунок на скалах привлек мое внимание. Глаза! Я подошла поближе и осмотрела камни внимательнее. Постепенно стало понятно, что на их поверхности высечены изображения святых и деревьев папайя. По спине прошел холодок. Нечто подобное я видела раньше в Шанхае, но эта испанская церковь, судя по руинам, была очень древней. Бесформенная груда битого изразца - вот все, что осталось от обвалившейся колокольни, но остальная часть здания сохранилась. В каждой трещинке рос маленький папоротник, и я представила себе прокаженных, которые жили на острове до прибытия американцев, собираясь вокруг церкви и думая, отвернулся ли от них Господь так же, как люди, которые привезли их сюда умирать.
- Что бы ни случилось, не выходи из джипа, - предупредил Иван, глядя прямо мне в глаза. - Тут кругом змеи… и старое оружие. Если меня разнесет на клочки - не страшно, но только не таких красивых девушек, как вы.
Я поняла, зачем он пригласил нас с собой, почему приехал за нами на пляж. Это была рисовка. Иван заметил, как я смотрела на него, и теперь хотел показать, что не стесняется своего обезображенного лица. Признаться, я даже обрадовалась, что он так поступил. Меня это восхитило, потому что сама я не отважилась бы на такое. Отметина на моей щеке не так бросалась в глаза, как его шрам, но я готова была спрятаться от всего белого света.
На одном из сидений лежало одеяло. Когда Иван откинул его, я увидела, как на солнце блеснул охотничий нож. Он засунул его за ремень, набросил на плечо моток веревки и растворился в зарослях джунглей.
- Иван ищет новые материалы для экрана, - объяснила Ирина. - Они хотят построить кинотеатр.
- Он рискует жизнью ради кинотеатра? - удивилась я.