Трудно не считаться с такой силой…
А есть еще более глубокая трещина, наметившаяся в степи Дешт-и-Кипчак много веков назад, когда древние тюркские племена, жившие в среднем течении Джейхуна и Сейхуна<Амударья и Сырдарья (араб.)., начали смешиваться с местными кочевыми иранскими племенами, а затем и с оседлым населением Согдианы. Другие же племена, кочевавшие к северу от Сейхуна до Жаика и Едиля <Урал и Волга (каз.)., постепенно отдалялись от них. Вместе с родственными племенами, которые испокон веков жили в Семиречье, они составили единый союз, называя себя казахами…
И сейчас хан Абулхаир держал свою ставку в казахской степи, но основное внимание уделял в той или иной степени зависимым от него Мавераннахру <М е ж д у р е ч ь е — территория между Амударьей и Сырдарьей. и Хорасану. Оттуда брал он себе жен и советников, перенимал бытовавшие там обычаи и церемонии. Он увеличивал повинности подчиненным кочевым племенам и все средства затрачивал на содержание огромной армии и на восстановление разрушенных городов на той же земле. Все больше и больше времени проживал он в городах, и все большее недовольство выражали природные кочевники-кипчаки. С презрением относились они к оседлому образу жизни, предпочитая древнюю степную волю. Да и тем, кто шел за ханом в города, приходилось ломать свой уклад, традиции, нравы и обычаи, становясь придатком в давно налаженном хозяйстве Мавераннахра.
С этим как раз и не считался хан Абулхаир. Импрам — толпа бессловесных людей — должна безоговорочно подчиняться ханскому велению, даже если прикажет он ей идти на верную смерть. Таково было завещание «Потрясателя вселенной» своим потомкам, и так всегда думали чингизиды. Происками Джаныбека считал проявившееся в степи недовольство Абулхаир, и казалось ему, что прекратится оно само собой со смертью неспокойного султана.
Поэтому не о толпе думал Абулхаир, а о тех, кто ведет ее. В первую очередь, это были многочисленные султаны, но в не меньшей степени имели влияние на чернь и батыры, такие, как Каптагай, Борибай, Караходжа и другие. В каждом степном роду были они, и имена их превратились в боевой клич. Через них, султанов и батыров, следует руководить чернью, потому что страшной силой может вдруг стать никем не управляемая толпа и, как бешеная река в половодье, смести законную власть.
Но чем дальше, тем труднее становилось находить общий язык со своевольными степными султанами, а тем более с батырами, которые не обладали имуществом и не признавали над собой ничьей власти. И чтобы сломить непокорных, должен был хан Абулхаир действовать. Вот почему обратился он за советом к предкам.
Назидание Чингисхана своим сыновьям вспомнилось ему. Когда разделил между ними Чингисхан мир на четыре улуса, захотели сыновья услышать от него добрый совет, как управлять людьми. Первым обратился к нему старший сын Джучи:
— Скажи, о обладатель великой славы и покоритель вселенной, каким должен быть подлинный хан?
— Чтобы угодить людям, хан должен быть умным, а чтобы люди угождали ему, должен быть сильным! — ответил Чингисхан.
Второй сын, Джатагай, спросил:
— Как сделать так, чтобы люди уважали тебя?
— Не лишись трона! — ответил Чингисхан.
Тогда третий сын, Угедей, обратился к отцу:
— Как же сохранить трон?
— Не допускать в свое окружение никого умнее себя! — ответил Чингисхан.
И четвертый сын, Туле, спросил у отца:
— Чем должен жертвовать хан для славы своей?
— Сыном! — ответил Чингисхан.
* * *
Судя по всему, сыновья помнили советы отца и относительно благополучно закончили свои дни. Не лишнее ли это доказательство, что и ему надлежит прислушаться к ним? С самого начала своего правления Абулхаир окружал себя не только шейбанидами, но и другими потомками Джучи. И отпрыски остальных чингизидовских родов находили место в его ставке. Но ни один из них не был умнее хана.