Я вошел, она уже шла к выходу, глядя на меня знаете как? С насмешкой! Эта тля! Я готов был поставить ей второй фингал, но сдержался. Она бросила мне, как какому-нибудь служителю, "всего хорошего" и хлопнула дверью. Вот, собственно, и все, что я знаю… Так что, я думаю, она никуда не исчезла, нашла очередного шиза из художников и проживает там.
Макарычу я все-таки позвонил и высказал свое фэ, бедняга скуксился, решил, наверное, что потребую деньги обратно, но я только сказал, что, так и быть, прощаю ему ошибку…
И попросил мне найти настоящую натуру. Он позвонил незадолго до своей кончины - нашел потрясающую модель. Я спросил: такую же, как та? Он стал уверять, что от этой я приду в восторг. Я согласился, но сказал, что деньги он теперь получит после того, как я увижу. - Тут Марьянов фальшиво вздохнул: - Вскоре он погиб, и модель его я не увидел. Но мне и не нужно!
У Марьянова вдруг загорелись глаза:
- Касьян… не знаю вашего отчества…
- Гордианович, - на тебе, старый идиот. А тот, поразившись, повторил:
- Гордианович… Прекрасное имя и отчество, вы из поляков?..
Затем Марьянов подвел Касьяна к мольберту.
- Вот, - сказал он горделиво, - вот найденная мною самим красавица! Был приглашен на презентацию новой коллекции самого известного сейчас Дома моды "АК" и увидел там их главную сильфиду.
Марьянов снял с холста легкий папиросный покров, и перед изумленным Касьяном предстала Зина! В наряде из ленточек последней коллекции.
- Ну? - спросил Марьянов с достоинством человека, откопавшего нечто уникальное. - Какова? Это вам не "Сонечка"… У нее прелестное имя, Зина, Зинаида. - Он не смотрел на Касьяна и не видел его ошеломленного лица. - Зиночка звезда не только Дома "АК", она уже приглашена во Францию, Англию и еще куда-то… Знаете, я готов даже к тому, чтобы сделать ей не менее лестное предложение… Это моя тайна! - спохватился Марьянов, поняв, что слишком разоткровенничался с незнакомым человеком.
- Что вы замолчали? Восторг? Упоение? - Марьянов горделиво взглянул на Касьяна. Тот к тому времени взял себя в руки… Так вот какова эта миленькая Зиночка! Хищница! И это видно на портрете. Этот Марьянов художник - незауряд, только установка у него паршивая: красавицы, банкиры, политики, но в Зине он усмотрел нутро, хотя в жизни ее не понял, потому что глуп-с.
- Прекрасная девушка, - подтвердил Касьян, - она у вас еще будет?
- И не раз! - воскликнул Марьянов. - Я тоже хочу сделать триптих, понимаете меня?
…Ну да, чтобы переплюнуть бездарного Кирика Успенского, подумал Касьян, решив, что Зиночка не сделает ему такой славы, как Сонечка - Кирику. Слишком красива, безлика, прилизана, чем и отличаются топ-модели. Если честно, портрет не понравился Касьяну, стало вдруг обидно за уродку-Сонечку, которая наверняка интереснее и умнее этой напыщенной красавицы…
Что с этой Сонечкой происходило и происходит?..
Поганец Олег не сказал ничего о фингале… Либо он, либо покойный Генка… Вот когда узнаешь истину о старых друзьях, после их смерти… Ненужное теперь знание.
Но у Касьяна еще оставался вопрос к этому придурошному Иоанну, и пора уходить. Ему вдруг захотелось увидеть Зину: не потому, что его потрясло ее изображение на портрете, а так, для разного рода познаний…
Потихоньку пятясь, как бы рассматривая портрет с расстояния, он отошел от мольберта и стал разглядывать остальные работы.
Марьянов - отличный рисовальщик, так, кажется, говорят художники о профи в искусстве, иными словами ремесленник, отлично усвоивший свое дело. У него все точно, как в аптеке.
Касьян наполнил свою рюмку, потом закусил персиком и спросил:
- А что там такое со стариком Макарычем произошло? Я его немного знал. Я приятельствовал с Геннадием… - У него не выговорилось - дружил… Да и дружил ли?
Желание всегда быть на виду и на слуху у людей понудило Иоанна снова разразиться спичем.
- Понимаете, Касьян Гордианович, я ведь редко общался с нашим Макарычем. Знал, что он умеет доставать натуры, кажется, принимает пьющих художников - он там у себя что-то варил… Я не знаю, ни разу не пробовал, а был у него, пожалуй, один раз… Но меня расстроила его кончина. Как-то сразу, неожиданно. Ведь он не пил, а в заключении, мне говорили, сказано, что умер он по пьянке, от горящей сигареты… Но вы лучше меня знаете, как теперь расследуют, простите… - вдруг осекся Иоанн.
Но Касьян не обратил на это внимания, его предположения подтверждались: Макарыч убит, да и Генкина смерть вызывает сомнение.
- У вас нет предположений насчет того, кто бы мог это совершить? - спросил он Иоанна.
Тот задумался, вернее, играл в задумчивость, а на самом деле был возмущен: чего прилип к нему этот сыщик, что о себе думает? Может, решил, что это Иоанн содеял?..
- Я ни на кого не могу думать - все люди порядочные, во всяком случае, уж не убийцы! Наверное, кто-то позарился на его денежки, хотя… мне говорили, уж и позабыл кто, что деньги целы… Что-то порядка двух тысяч долларов… Кому они нужны? Разве бомжу какому-нибудь.
Касьян видел, что Марьянов устал: сквозь макияж проступили синие тени подглазий, опустились мешочки щечек, растрепались уложенные волосы. Стало видно, что Иоанн, то бишь Иван Михайлович, очень немолод - возможно, за шестьдесят…
Сыщик встал.
- Спасибо вам большое за внимание, за подробный рассказ, за вкусный напиток, - Иван расплылся в улыбке, - за ваше искусство… И последнее: вы могли бы представить убийцей эту уродочку Сонечку?
- Я не думал… Но вот когда вы спросили… - да! Этот ее взгляд… И, знаете, забыл вам сказать! - заторопился вдруг Марьянов. - После нее исчез мой любимый перстень с сапфиром, моим камнем. Я его иногда снимал, он был мне немного маловат, и клал вот в это блюдечко, - он указал на расписное синее блюдечко с высокими бортиками, - и после, примерно через полчаса, я посмотрел туда - его не было.
Я никуда больше не кладу его, но тут обыскал все. Нет! Это сто процентов она! Так что ваша мысль не лишена интереса… Вы оставите мне свою визитку? - попросил он Касьяна. - А вдруг она появится? Мало ли…
- Конечно, - ответил Касьян, понимая, что Сонечка здесь никогда не появится.
Узнать бы, почему она сбежала из дома? Перстень Иванов взяла она, если только старикан сам его куда-нибудь не засунул.
Касьян от Марьянова отправился в Дом одиноких сердец. Ему хотелось повидать Зину. Триптих Иоанн хочет! Да никогда ему не сделать ничего подобного тому, что "покрасил" Кирик, несмотря на всех своих раскрасавиц! Касьян вдруг почувствовал в себе некий намек на симпатию к Сонечке, ему стало казаться, что не такая уж она и уродина, что это преувеличения художественных натур.
Интересно, знает Зина Кирика? Она же знакома с художниками… Но ни у Кирика, ни у Генки с Олегом он не видел ее портретов. Марьянов - престижный среди сильных мира сего, а Зина девушка, явно жаждущая славы.
В ресторанчике Дома к этому времени уже собрались завсегдатаи. Среди них Касьян увидел того странного порезанного парня. Он опять сидел один, напряженно поглядывая в сторону лестницы в номера… Кого-то ждет.
В кого-то влюбился. И вдруг Касьян понял, что парень увлекся Зиной! А кем же еще? Сонечка, ее подруга (опять это имя!), улетела в Амстердам, пишет восторженные письма…
А вот и сама Зина. Хороша до умопомрачения. Одета по последней моде: длинный темно-синий редингот на блестящих пуговицах, а под ним белая блуза с жестким воротом и приподнятыми углами, как на старинных портретах.
Цвета старой бронзы блестящие шальвары. Каблуки… - как удерживается? Рыжие волосы сверкают шапкой - она подстриглась, и оказалось, что волосы у нее буйно вьются…
Понятно, какое Марьянов хочет сделать ей "одно предложение" - руки и сердца, конечно! Чего там финтит старина Иоанн!
Касьян глянул на парня - тот не мог оторвать взгляда от Зины. Заметив это, девушка сморщила нос - вроде бы приятно такое поклонение, но вместе с тем она недовольна столь откровенным вниманием.
Увидев Касьяна, Зина пробежала через зал прямо к нему. Он даже возгордился: не каждый день бегут к нему такие девушки!
- Господи! Ну как же вы давно здесь не были! - проговорила Зина, чуть отдышавшись. - А Соня уверяла, что вы в меня влюблены! Оказалось, обычная Сонина болтовня, - она опять скорчила гримаску.
Касьян скроил серьезную мину:
- Конечно, я в вас влюблен, Зиночка! Вы - прекраснейшая из девушек, каких я когда-либо видел.
Она хихикнула.
- Все бандитов ловите?
- Нет, женщин, - вдруг ответил Касьян серьезно.
- Женщин? - удивилась она. - Что же они сотворили?
- Правильнее, одну женщину, даже девочку по возрасту… Она исчезла.
Заметно было, что Зина расстроилась - это как-то примиряло с ней, с ее позированием знаменитому рисовальщику. Значит, еще не все в ней потеряно, подумал Касьян, почувствовав, что рад этому. Но потом спросил себя: а почему это ты решил, что она - "потеряна"? Тоже мне, великий моралист!
- Я всегда в таких случаях думаю о родителях… - говорила между тем Зина. - Девочка, скорее всего, где-нибудь разгуливает со своим мальчиком, а родители лежат в обмороке или трясутся, как в Паркинсоне… Нет, дети - жуткие эгоисты!
Касьян развеселился:
- Зиночка, милая, вы сейчас все это сказали так, будто у вас по крайней мере трое деток…
Зина не приняла шутливого тона, строго заметив:
- По-моему, ничего веселого в вашей истории нет.