Они пообедали вместе. Он сварил вкусный суп из пакета, пожарил рыбные котлетки из коробки, тоже очень вкусные.
Дома мама никогда не покупала ничего "иностранного" - все готовилось из продуктов, купленных на рынке, в крайнем случае - в магазине… А тут все быстро и вкусно! Особенно после пельменей Зофьи. Соня их никогда не забудет.
После обеда пили кофе.
При мастерской имелась небольшая, скромно обставленная комната: красивый стол, на толстой львиной лапе, атласный диванчик с круглой спинкой, три стула и шкаф во всю стену - все старинное.
Кирилл сказал, что здесь она будет жить.
- Ну а теперь поболтаем, - произнес Кирилл, уютно устроившись на диване. Сонечка сидела напротив, на стуле.
Он посмотрел на нее с улыбкой:
- Можешь сесть на диван, не укушу и приставать не стану.
Почему-то он вдруг стал называть ее на "ты", будто эти часы их сблизили. Соня покраснела, пробормотав, что ей и здесь удобно.
Кирилл вдруг озабоченно полез в карман (он переоделся в вельветовые штаны цвета хаки и в такую же рубашку) и достал пять десяток.
Опять покраснев, Соня взяла деньги.
А что, если Кирилл попросит ее выйти и что-то купить? Улиц Сонечка панически боялась, там ее ждет милиция, чтобы забрать, надеть наручники и увезти в тюрьму…
Кирилл ничего не знает! Он и подумать не может, что она скрывается от закона!
Сонечка от этих мыслей передернулась.
- Вспомнила своих бомжей? - спросил художник.
Она неопределенно кивнула.
А он, благодушно попивая кофеек, снова спросил:
- Все же, как ты к ним попала? Через Федю? Немыслимое сочетание: ты и они…
Она молчала, ощущая, что молчание ее становится неприличным…
Однако Кирилл заговорил сам.
- Я хочу тебе кое-что объяснить, Сонечка. Вот ты сегодня засмущалась передо мной, и я вполне понимаю. Мужчина, еще не дряхлый, и юное существо противоположного пола, да еще нагое… Что возникает в мыслях? Секс! Но я человек странный, как говорят мои приятели, может быть, тебе это тоже удалось заметить…
Художник взглянул на нее, но Соня не шелохнулась.
- Искусство в своей основе сексуально, - продолжил он, - потому что секс движет всякими человеческими эмоциями и страстью, но на эту тему мы как-нибудь потом поговорим с тобой, если захочешь. А сейчас я скажу тебе просто. В моем искусстве секс, безусловно, присутствует, но он отстранен от меня, понимаешь? Если бы я спал со своими моделями, натурами, то все, что я бы написал, было в движении, эмоционально, а я считаю, что искусство тогда истинно, когда оно отстранено и статично. Страсть очень неряшливо выступает в картине, скульптуре. Произведение становится однодневкой, оно не вечно…
Кирилл замолчал и, усмехнувшись, добавил:
- В общем, ты меня не слушай, а то я такое разведу… Просто пойми, ты для меня - такое же произведение искусства, как и мои картины, ты должна твердо знать, что тебе здесь ничто не угрожает. Тем более, - добавил он, считая, что для нее это будет самым важным аргументом, - я ведь старше тебя на двадцать два года. Ты моей дочерью можешь быть.
Теперь о твоей внешности, - он посмотрел на нее внимательно, будто сверяясь с чем-то. Сонечка вдруг почувствовала, что он глядит на нее по-иному, чем люди, будто она уже картина, а не живой человек. - Я уже тебе сказал, но еще повторю - у тебя совершенное тело. А тело - главный выразитель человека. Ты - прекрасна по сути, запомни это. Твое лицо так же прекрасно, как твое тело. Господу нужно было создать вот такой, как ты, потрясающий экземпляр, где лицо как бы сокрыто под пеленой… И его надо вытащить! Твое истинное лицо. Это гениальная задача, роскошная! Боюсь, моих силенок не хватит на это, ведь я не гений, так, средний мазилка. Но я попробую. Я задамся целью, а ты мне поможешь.
- Чем? - прошептала Соня, оторопевшая от его горячей речи.
- Тем, что будешь понимать меня. Я ведь бываю противный, - Кирилл задумался, - я вообще противный, не обаятельный и не контактный. Иногда терпеть меня довольно трудно.
- Я буду терпеть, - Сонечка опустила голову, чтобы он не заметил, какими глазами она на него смотрит.
- Отлично, - сказал художник с облегчением, - мне кажется, мы друг друга поняли. Скажи, - вдруг снова заговорил он после длинной паузы, - а ты не хочешь мне рассказать о себе?.. Я умею хранить чужие тайны. - И, видя, что она молчит, поспешил предупредить: - Если тебе не хочется, я ни в коем случае не настаиваю.
- Потом… - прошептала она, и он сразу же согласился:
- Конечно, нам еще предстоит с тобой уйма времени наедине.
"…А дальше?.. - подумала она. - Ты выгонишь меня, как только закончится твоя работа? И не будешь сожалеть обо мне. Я стану для тебя прошлым… А мне некуда будет идти. Туда я не вернусь", - подумала она о верхних обитателях дома.
Кирилл такой умный! Среди знакомых взрослых никто не мог бы с ним сравниться…
А Макс? Она вдруг поняла, что с сегодняшнего дня, с сей минуты Макс исчез из ее сознания. Раньше он жил в ней, а сегодня ушел…
Кирилл поставил пластинку.
- Моцарт, давай послушаем, нам это пригодится…
Они молча слушали, Сонечка немного задремала под музыку, ослабло напряжение, в котором она находилась весь день.
Проснувшись от звонка, Соня не могла понять, где она. Ей показалось, что она дома, пришла Гуля, с которой они собрались идти на реку… Но через секунду она уже вернулась в настоящее. В комнату вошел Кирилл с улыбающимся Федором.
- Ну, слава Богу, здесь. Хоть бы поднялась, сообщила! А то я сижу и не знаю, куда пропала? Может, думаю, Кирилл уехал домой, а она куда-нибудь закатилась, ласточка наша!
Федя ерничал, стараясь выглядеть эдаким интеллигентным господином, который обеспокоен отсутствием общей подружки или родственницы. Быстро оглядев стол и увидев чашки с кофе, он загрустил.
Кирилл вышел, вернувшись с бутылкой "Смирнова".
- Я тебе, Федя, благодарен за Сонечку. Ты молодец, что понял эту девочку. Тебе мой подарок. Хочешь, выпьем по рюмочке сейчас, а остальное возьмешь?..
Федя и обрадовался и расстроился: он рассчитывал на благодарность в денежном выражении. "Смирнов" - само собой! Как теперь сказать? При Соньке… Она ему уже заплатила. Но она - за одно, а Кирилл - за другое…
Однако как же он угадал с Сонькой! Именно для Кирилла, тот же чеканутый! Федя железно знал, что от Соньки он будет в диком восторге. Но теперь, значит, девчонка для них утеряна. Надо что-то придумывать.
- А у нас новости, - сообщил Федя, выпив с Кириллом водки и закусив печеньем, - "пани" Зофью забрали в психушник! Она начала такое городить… Сказали, немного у нее шансов… Теперь Барбос и с меня требует плату вперед, хотя прекрасно знает, что у меня сейчас нет, но я отдам. Такого еще не было, чтобы я не отдавал.
Кирилл достал пачку пятидесяток, три отсчитал Феде.
Федя прочувствованно благодарил, думая, что мог бы дать больше или долларами. Говорят, у него мать в Америке и оттуда ему шлет баксы. Жлоб! Ну, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Но "Смирнова" надо выпить здесь, авось на дом еще выдаст…
- По чу-чуть? За дружбу? Ты, Сонь, как я понимаю, здесь обитаться будешь? - спросил Федя.
Сонечка смотрела куда-то вбок. На Кирилла боялась, вдруг он скажет сейчас: "Нет, она у меня только работает. А раз вашей "пани" нету, то Соня вполне у вас прокантуется…"
- Да, - ответил за нее Кирилл, - пока, по крайней мере. Пока ей у меня не надоест. Да, Сонечка?
У Кирилла продолжались посиделки.
Сонечка вдруг сказала: "Налейте мне, пожалуйста, водки".
Кирилл удивился:
- Но ты же не пьешь? Или это враки Феди?.. - Ему пьющие натуры не нужны! И если это так, то он откажется от своей затеи…
- Что вы! Я не пью, правда! - замотала головой Сонечка. - А водку вообще не пробовала… Просто… Я хочу вам все рассказать. Все. И мне надо… - Она не знала, как выразить, и он помог:
- Отключиться слегка? Давай, и я с тобой выпью. Знаешь, я испугался. Вдруг ты…
Он остановился и со значением закончил:
- Мне было бы очень жаль…
Они выпили, Сонечка задохнулась:
- Какая гадость!
Кирилл рассмеялся. Он был рад: так притвориться невозможно. И вдруг неожиданно спросил:
- А почему ты меня никак не называешь?
- А почему вас этот Макарыч Кириком назвал?
Кирик - это по святцам, так он назвался Макарычу, впрочем, как и всем. Но приятели не восприняли: разве бывают такие имена? И он стал для них Кириллом. А его близкие называют его Кирик…
- Вам Кирилл не нравится? - спросила Сонечка.
- Очень… - признался он.
- Тогда можно я буду называть вас Кирик?.. А ваше отчество? - осмелилась она.
- Сергеевич… Но ты можешь без отчества, если у тебя получится.
Наступило молчание. Кирик включил музыку, и казалось, его больше ничто не интересует. Это и обижало, и освобождало: значит, ему не так уж интересна ее жизнь и ее тайна, но зато она может забыть о своем обещании.
Однако он не забыл. Он ждал, понимая, как нелегко девчушке довериться малознакомому человеку…
Он с нежностью подумал о ней: она очаровательна! Но никогда и никаких мыслей по поводу… Он не имеет права связывать свою жизнь с женщиной, предназначение которой - семья, дети. У него предназначение другое. Он не муж, не отец, не возлюбленный. Он - художник. Таким его создала Природа, и он не имеет права ей перечить. Его высшая любовь - искусство.
Надо быть осторожным с девочкой, чтобы у нее не появилась надежда. Плохо, конечно, что она будет здесь жить, но куда ей деваться?..