Часовой что-то кричал позади, но Даша его не слышала, так как неслась к двери, которая неожиданно открылась, и на пороге оказался Моризо.
- Как я по тебе соскучилась! - выдохнула она, обвивая его руками за шею.
- Qu'est-ce qui ne va pas, ma chérie? - спросил он, а она поцеловала его в губы и сказала на французском языке: - Как же я тебя люблю.
Не отстающий часовой требовал какую-то бумагу, а Моризо махнул на него, выругавшись, и тот, бурча что-то под нос, отправился к воротам.
***
Чтобы не расставаться ни на миг, Моризо устроил Дашу в госпиталь, и она всегда находилась при нём: помогала при операциях, записывала за ним диагнозы раненых, делала перевязки, кормила, когда он, уставший, приходил в свою комнату, находящуюся здесь же, при госпитале, а потом любила его, отдаваясь целиком, так же, как и работала.
Их идиллия не могла длиться вечно, и настал тот воскресный день, 5 января 1919 года, когда командующий французскими войсками генерал Бориус вызвал Моризо к себе. Даша женским чутьем угадала, что Моризо может не вернуться и припала к нему, стараясь слиться с ним воедино.
- Ты не вернёшься! - воскликнула она, обхватив его шею.
- Дашия, не беспокойся, - сказал по-русски Моризо, но его слова не успокоили Дашу, а наоборот, ещё больше взвинтили.
- Надень вот это, - воскликнула она, нанизывая на палец Моризо перстень, который отдала ей Вера.
- Зачем? - улыбнулся Моризо.
- Чтобы помнил обо мне, - сказала Даша, - пообещай никогда его не снимать.
- Даже во время операции? - улыбнулся Моризо.
- Не утрируй, а пообещай, - настаивала Даша.
- Обещаю, - легко согласился Моризо и добавил: - А завтра мы сходим в церковь и обвенчаемся по вашему обычаю.
Он поцеловал её и ушел.
Напрасно Даша ждала его. Поутру пришёл Себастьян и сообщил, что Моризо отправлен на "Мирабо", который уже ушёл в море. "В Севастополь", - шепнул на ухо военную тайну Себастьян. Даша заплакала, а потом ушла к больным – они не могли ждать.
С той поры работа составляла основную часть её жизни. Её даже не взволновали стенания сестры, которая по секрету сообщила, что её Семён – большевик и они с Мишей Япончиком играют революцию в Одессе.
Бертран Орси, назначенный новым начальником госпиталя, её не трогал, зная её историю не понаслышке, а когда увидел её усердие, остался доволен, и всячески ставил в пример другим.
Единственная близкая душа, которую Даша подпускала к себе, стал Себастьян, покинутый так же, как и она. Он часто вспоминал военврача Моризо и разные истории, произошедшие с ним, а Даша с благодарностью слушала, узнавая новые грани из жизни любимого.
Через пару недель военный почтальон принёс ей письмо, которое она нетерпеливо разорвала, и прочитала, не понимая. Сосредоточившись, она снова прочитала, погружаясь в смысл написанного.
"Моя любимая Даша, - писал Моризо, - мне бесконечно жаль, что нам так неожиданно пришлось расстаться, но мои слова, сказанные тебе, остаются в силе - я хочу, чтобы ты стала моей женой и, как только мы встретимся, сразу же совершим эту формальную церемонию, потому что в моём сердце есть место только для тебя".
Даша перечитывала письмо, а Себастьян, поднял конверт и заглянул внутрь.
- Здесь что-то есть, - сообщил он, и Даша повернулась к нему.
- Вот, - сказал Себастьян, подавая Даше золотое обручальное кольцо. Даша надела его на палец и, улыбаясь, заплакала.
***
Только через несколько лет Даша и Себастьян приедут в имение под Бурже, где их встретит Моризо, чтобы больше не разлучаться. К тому времени Семён Орлов станет полномочным послом Советского Союза во Франции, и вместе с Верой будет жить в Париже.
Миша Винницкий немного повоюет за большевиков, а потом имитирует свою смерть и уедет в Америку, где под чужим именем станет известным бизнесменом.
Когда в тридцать третьем году Семёна вместе с семьёй вызовут в Москву, он неожиданно исчезнет и незаметно появится в Америке, под Нью-Йорком. Его друг, Миша Винницкий, безнадёжно влюблённый в Дашу, так и останется холостым, несмотря на то, что всегда будет окружён самыми красивыми женщинами.
Он ещё встретится с Дашей в мае сорокового года, когда она временно эмигрирует в Америку, как окажется, навсегда.
Эпизод четвёртый. Беатрис
Беатрис Моризо опаздывала. Так некстати сломавшийся "Peugeot 208" заставил её пересесть на метро, чтобы ехать на работу. Вагон выскочил на поверхность, приближаясь к остановке, названной в честь друга Наполеона, медика барона Корвизара, и понёсся по эстакаде вдоль бульвара Огюста Бланка. На следующей остановке Беатрис нужно сходить и она протиснулась к выходу сквозь спешащих на работу парижан.
Новое здание "Le Monde" ярким парусом выделялось на фоне тёмных веток молодых каштанов, скинувших свой зелёный наряд ещё осенью.
Возле входа, как обычно в это время, толпился народ и Беатрис, успев схватить в автомате стаканчик кофе, вознеслась на лифте до своего этажа. Не успела она раздеться, как к ней подскочила её подруга, Сандра Бельфлёр.
- Тебя уже искала Натали Нугерет, - сообщила она. Натали Нугерет, ставшая главным редактором в марте этого года, так же, как и Беатрис, родом из Дижона, но это всё, что у них нашлось общего. Услышав сообщение подруги, Беатрис разделась и понеслась в кабинет редактора, недоумевая, что понадобилось главному редактору от рядового репортёра, каким Беатрис являлась.
К телу начальницы Беатрис допустили не сразу, выдержав паузу в кресле возле двери, чтобы клиент созрел для понимания высших задач, коими занимается начальствующий состав. Когда Беатрис зашла в кабинет, Натали подняла пышный колокольчик светло-коричневых волос от стола, открыв своё миловидное лицо, несмотря на годы, подбирающиеся к юбилею. Искренняя улыбка ещё не испорченная официозом, осветила её лицо, и она кивнула Моризо на стул возле приставного стола.
- Садись, Беатрис, - сказала она мягким голосом, опустив глаза на листочки из папки, лежащей перед ней. "Моё дело", - подумала Беатрис и насторожилась. Никаких проступков, кроме редких опозданий, она за собой не чувствовала, поэтому напряжённо ожидала, что скажет Натали.
- Беатрис, у тебя есть молодой человек, - спросила Натали и Беатрис чуть не подавилась слюной от неожиданности. Чего-чего, а такого вопроса она совсем не ожидала и ответа, естественно, не готовила. Что же касается её личной жизни, то она у неё недавно оборвалась после ссоры с Морисом.
Правду сказать, оборвалась она намного раньше, а последней каплей стало то, что Беатрис застала Мориса в постели с подружкой в своей собственной квартире.
- У меня нет молодого человека,- сказала Беатрис, рассуждая, что правда лучше, чем любая выдумка.
- Вот и хорошо, - слегка удивлённая, сказала Натали, - тогда тебя ничто не держит в Париже.
"Что же тут хорошего?" - подумала Беатрис, а Натали продолжила:
- Я хочу отправить тебя собственным корреспондентом в Крайну. Как ты на это смотришь?
Беатрис на это смотрела никак, так как о Крайне имела смутное представление и, даже, точно не знала, где она находится. Кажется, где-то возле России. А ещё то, что крайнский язык немного схож с русским, который она немного знала, изучая его, как дань моде. Молчание Беатрис её начальница восприняла, как согласие и сообщила:
- Десять лет назад я работала в Крайне корреспондентом и обо всём тебе расскажу, чтобы ты сразу вошла в курс дела.
Натали долго рассказывала о Крайне, но из всего, что она сообщила, Беатрис запомнила только то, что в стране имелось пару больших рек, пару морей, а люди ещё не отошли от коммунизма.
- Я тебе приготовила некоторые материалы, почитаешь на досуге, - на прощанье сообщила редактор и сунула Беатрис сине-желтую папку.
Натали Нугерет поднялась, тем самым давая понять Беатрис, что приём окончен, и её ждёт далёкая Крайна.