- Еще она была уродом. - Она переплетает свои пальцы с моими, и по моему телу разливается оцепенение. - Она анорексичка и раньше носила мешковатые вещи. Боже, у нее была эта ужасная прическа, и она никогда ни с кем не разговаривала.
- Она не анорексичка и не поклонница дьявола. - Я качаю головой. - И она не всегда была такой, она больше не такая. Она довольно нормальная. - И грустная. Каждый раз, когда я смотрю на нее, у меня разрывается сердце. - Кроме того, она мне помогла кое в каком деле.
- Каком деле? - спрашивает она, бросая на меня жесткий взгляд, будто готова выцарапать мне глаза. - Ты спишь с ней? Если да, то это отвратительно и жалко.
На секунду мне приходит мысль сказать ей "да", а потом стоять и смотреть, как она уходит, избавляя меня от своей жизни. Но что потом, черт возьми, я буду делать? Встречаться с кем-то еще? Встречаться с Кэлли? Не важно, насколько сильно моему мозгу нравится эта идея - и моему члену, - она слишком хороша для меня, и даже после нескольких встреч, что я провел с ней, я чувствовал, что всего этого слишком много.
- Нет, я не сплю с ней. Я просто иногда с ней общаюсь, - говорю я, и это частичная правда, потому что это Кэлли нужно со мной общаться.
Кэлли
В библиотеке больше никого, кроме библиотекарши, которая ходит с тележкой, расставляя книги на полках. Интересно, она живет одна, у нее есть кошки? Счастлива ли она?
- Так сколько времени должно пройти, чтобы мы смогли поговорить о том, что произошло? - спрашивает Сет, перелистывая страницы учебника.
Я чувствую себя ужасно, как ребенок, только я уже не ребенок. Я взрослая женщина, учусь в колледже, но все равно отреагировала так, будто еще в средней школе. Ненавижу, что пересекающиеся пути с кем-то из прошлого могут отбросить меня в темноту и печаль, которые, может, всегда будут частью меня.
Я пожимаю плечами, подчеркивая запись на странице ярко-желтым маркером.
- А о чем говорить?
Он выхватывает у меня из руки маркер, и тот оставляет желтую полосу на бумаге.
- О том, что ты только что позволила этой чертовой сучке растоптать себя, и том, что Кайден едва что-то сказал.
- А зачем ему это? Он никогда не делал этого раньше. Я не его проблема. - Я гляжу на окно, в которое проникает поток солнечного света. - То, что произошло там, - это история моей жизни. Скоро она уедет, и мне не придется думать о ней.
Он бросает маркер на стол и глядит на деревья.
- То, что случилось с этой девчонкой, не хорошо. Ты должна воспитать в себе уверенность и умение постоять за себя. Если в следующий раз она сделает что-то подобное, выдери у нее из волос эти накладные пряди.
- Она носит накладные пряди? - спрашиваю я, и он кивает. Я улыбаюсь, но потом качаю головой. - Если бы это были люди, которые издевались над тобой в средней школе, ты бы смог быть таким уверенным?
- Мы говорим не обо мне, - нажимает он с жестким взглядом. Он закрывает книгу и скрещивает на ней руки. - Мы говорим о тебе.
- Я не хочу, чтобы мы больше говорили обо мне. У меня болит голова. - Я беру маркер со стола и надеваю на него колпачок. - Как насчет того, чтобы посвятить этот день учебе? Мне нужно поработать над другими проектами.
Он вздыхает и складывает учебники в стопку, а потом встает из-за стола.
- Отлично, но когда я вернусь к себе в комнату, то добавлю в список пункт "Не позволяй никому себя оскорблять".
Кайден
Прошла неделя с тех пор, как я говорил с Кэлли. Последний раз это случилось во время случайного визита Дейзи, который закончился бессмысленным трахом и равнодушным прощанием. Не могу сказать, кто кого избегает в случае со мной и Кэлли, но чем больше времени мы проводим порознь, тем больше я думаю о ней.
Вчера моя мама тоже случайно заехала ко мне в общежитие, когда направлялась в город - бредовая ложь, которую она использует всякий раз, когда берет перерыв от пьянки, чтобы сходить в спа-салон и протрезветь. У нее слабость к обезболивающим и множеству вина. Так было, сколько я себя помню, - возможно, именно поэтому она никогда не останавливала побои. Однажды я пытался рассказать ей об отце, но она не слишком-то жаждала что-то с этим делать.
- Ну, тебе просто придется стараться усерднее, - сказала она, делая глоток вина. Какая-то его часть пролилась ей на рубашку, но она даже не заметила. - Порой нам приходится справляться с вещами как можно лучше. Это зовется жизнью, Кайден. Твой отец - хороший человек. Он обеспечивает нас крышей над головой и дает нам больше, чем могли бы многие. Без него мы бы, возможно, оказались на улице.
Я стоял в конце стола, сжав ладони в кулаки.
- Но я стараюсь изо всех сил, а он, похоже, становится только безумнее.
Она перевернула страницу журнала, и когда я посмотрел ей в глаза, она выглядела как призрак, отсутствующая и потерянная, как я.
- Кайден, я ничего не могу сделать. Прости.
Обозленный я вышел из комнаты, жалея, что на две проклятые минуты она не могла стать другим человеком - тем, кто устраивал вечеринки и благотворительные мероприятия и улыбался. А не гребаным зомби, накачанным обезболивающими.
***
- Что у тебя за проблемы сегодня, черт возьми? - Люк швыряет футбольный мяч на поле рядом с полевой почтой, так что тот оказывается далеко от меня. Мы в форме, потные и измотанные, но я никак не могу успокоиться.
- Мы можем, пожалуйста, закончить на сегодня? - Под шлемом у него красные щеки, а кофта промокла от пота. - Я чертовски устал. Тренировка закончилась два часа назад.
- Думаю, да. - Я пинаю один из конусов, и тот мнется, а потом отлетает к трибунам. Кэлли и еще одна девчонка, наблюдая за нами, сидят с книгами на нижнем ряду, при этом разговаривают и делают вид, что занимаются.
Я гляжу на серое небо и трибуны, окружающие поле.
- Насколько сейчас поздно?
Он пожимает плечами и, снимая шлем, направляется через зеленое поле к туннелю, который ведет к раздевалке.
- Не знаю, но чертовски поздно, и я закончил.
Я следую за ним, но краем глаза вижу Кэлли, сидящую на траве под деревом в дальнем конце поля, с другой стороны забора. Перед ней разложены бумаги, и, читая, она жует ручку.
Я осознаю, что, может, это я избегаю ее, потому что она вызывает у меня чувства, к которым я не привык: неприличные сны; бережность; то, как мое глупое сердце начинает биться, как будто оно, наконец-то, ожило. Расстегивая ремешок под подбородком, я снимаю шлем и иду к ней. Она настолько поглощена тем, что написано в бумагах, что не замечает меня. Ухватившись за верх забора, я перекидываю через него ноги и приземляюсь на другой стороне. Поправив рукава кофты под майкой, я останавливаюсь всего в нескольких шагах от нее.
Волосы Кэлли скручены в неряшливый пучок, на ней футболка с коротким рукавом и повязанная вокруг талии куртка. Она перестает кусать ручку, чтобы поближе рассмотреть одну из бумаг, но тут моя тень падает на нее, и она поднимает взгляд, все ее тело дергается. На миг мне кажется, что она сейчас вскочит на ноги и убежит.
Она переводит дыхание и кладет ладонь на тяжело вздымающуюся грудь.
- Ты меня напугал.
- Я уж вижу. - Я провожу пальцами по влажным от пота волосам, а потом медленно приседаю перед ней на корточки, чтобы снова ее не напугать. Чему я научился, так это тому, что она не любит, когда люди влезают в ее личное пространство без предварительного предупреждения. - Что ты здесь делаешь?
Она смотрит на бумаги, потом снова на меня.
- Домашняя работа... Иногда мне нравится тут сидеть. - С воспоминаниями на лице она смотрит на поле. - Это напоминает мне о том, как я раньше вот так сидела с отцом, когда он проводил тренировку.
- Я не помню, чтобы ты тут бывала, - говорю я, снова чувствуя себя придурком из-за того, что не помню ее. - Сколько тебе тогда было лет?
- Я так делаю уже много лет. - Она сглатывает с трудом и фокусирует взгляд на бумагах. - Кроме того, большую часть времени я не могу делать домашнюю работу в своем общежитии. Моя соседка по комнате... ну, иногда... - Ее щеки вспыхивают, и я обнаруживаю, что улыбаюсь из-за того, как мило она выглядит, по-настоящему невинно. Она бормочет: - К ней приходит много парней.
Я чешу нос, чтобы перестать смеяться над ней.
- Понимаю. Значит, тебе приходится освобождать ей комнату на несколько часов.
Она кладет ладонь с каждой стороны ряда бумаг и сдвигает их вместе, пока они не складываются в стопку.
- Ага.
Я замолкаю, и с моих губ слетает извинение:
- Прости.
Она хмурит брови, когда поднимает подбородок, чтобы встретиться со мной глазами.
- За что?
- За то, что не сказал Дейзи заткнуть свой чертов рот, - говорю я. - А должен был. Она плохо себя с тобой повела.
Кэлли пожимает плечами, глядя на поле.
- Тебе не нужно меня поддерживать. Она твоя девушка. Ты должен быть на ее стороне.
Я опускаюсь коленями на траву, становясь ближе к ней.
- Нет, я должен тебя поддерживать. Я многим тебе обязан.
Она решительно сжимает губы, возвращая свое внимание на меня.
- Ты ничем мне не обязан, клянусь. В том, что я сделала той ночью, не было ничего серьезного. Если бы я ушла от той ситуации - вот это было бы серьезно.
И все же я обязан ей, многим. Из-за нее у меня меньше шрамов. Как бы мне хотелось забрать все то, что всегда делало ее такой грустной. Я кладу на траву шлем и собираю ее книги, когда она тянется к сумке у ствола дерева.
- Что ты делаешь сегодня вечером?
Она запихивает бумаги в сумку, помяв их по краям, а потом я протягиваю ей книги.
- Возможно, я просто останусь дома и посмотрю фильм.