– Отчасти. По духу, ощущающемуся в тех местах, по людям, которые там живут.
– Как считаешь, ты еще когда-нибудь туда вернешься?
Уилл посмотрел долгим взглядом на небо с рассыпанными по нему мерцающими звездами.
– Нет, вряд ли. А тебе встречалось другое такое же особенное место на Земле?
– Я нигде подолгу не задерживалась.
Уилл повернулся на бок, обратив лицо к Китти:
– К чему такой бешеный темп?
Она пожала плечами:
– Работа.
– И ты ни разу не была в отпуске?
– Шутишь? Я столько путешествую, что меньше всего хочу делать то же самое в свободное время.
– Я имел в виду, разве тебе не хотелось просто… остановиться. Поваляться недельку на диване, почитать, посмотреть телевизор. Заняться чем угодно, кроме работы. Ты постоянно о ней думаешь, даже тут, в Черчилле.
От этих слов сжалось сердце. Китти перевернулась на спину под теплым одеялом и сделала глубокий вдох.
– Ты в порядке?
Глядя вверх, на необыкновенное звездное представление, она уклонилась от прямого ответа:
– От этого вида захватывает дух.
– Расскажи мне о своей работе, – прошептал Уилл.
– Что именно? – спросила Китти, не сводя глаз с темного неба.
– Для чего ты столько трудишься? Ради какой цели?
– Такой человек, как ты, должен это понимать.
– Как я?
– Честолюбивый, целеустремленный.
– Ты видишь меня таким? – с обидой в голосе произнес Уилл.
– Но, на мой взгляд, это достоинства.
– Полагаю, я и в самом деле целеустремленный. Хотя никогда не считал себя честолюбивым.
– Ты говоришь так, словно честолюбие – это ужасная болезнь. Я считаю его положительным качеством.
Китти еще раз глубоко вдохнула и напомнила себе, что ждала этого разговора с Уиллом долгие годы.
– Успех делает меня счастливой.
– Счастливым человека делает счастье, – поправил ее Маргрейв. – Добившись успеха, человек становится слишком занятым, чтобы заметить, как он несчастлив. Поверь мне.
– Неужели? Это ты собираешься прочесть мне лекцию о том, как работа замещает все остальное в жизни? А разве не тем же самым ты занят здесь, в Черчилле? Пытаешься измотать себя делами, чтобы не замечать своего одиночества.
– Я спасаю жизни, – мрачно заметил Уилл.
– А моя работа совсем ничтожна в сравнении с твоей?
– Я этого не говорил.
Но все-таки без труда заставил Китти осознать это.
Конечно, Маргрейву на роду было написано стать тем, кем он стал. Уилла с малых лет обучал вырастивший его дядя, работавший спасателем.
– Не все знают с детства, кем станут, когда вырастут. Для меня моя работа – способ сделать себе имя.
Уилл внимательно вгляделся в ее глаза, словно пытаясь что-то в них прочесть.
– Раньше тебя это не волновало.
Китти не смогла ничего вымолвить в ответ из-за охватившего ее острого чувства стыда и осознания, что Уилл прав.
– Извини, если затронул больную тему.
– Вовсе нет, – соврала Китти. – Просто не люблю споры.
– Да брось. Ты ведь обожаешь отстаивать свою позицию. Вспомни наши долгие полночные разговоры обо всем. Иногда мне казалось, что ты специально занимаешь другую точку зрения, чтобы спровоцировать меня на дискуссию.
Как же легко, оказывается, он тогда читал ее мысли!
Полено в костре громко треснуло, напугав Эрни, и Уилл встал, чтобы успокоить собаку.
– Если бы ты вернулся на шесть лет назад, поехал бы в Непал? – спросила Китти.
Он помолчал, возясь с костром.
– Да, но не стал бы брать с собой Марселу.
– Чтобы уберечь ее от землетрясения?
Уилл замер, а потом все-таки ответил:
– Чтобы уберечь ее от открытия, кто она и кем не является.
– Что ты имеешь в виду?
– Марсела твердо была уверена, что она хочет стать богемной художницей и любящей женой, живущей в живописном месте. Она вышла за меня, мы переехали в Гималаи, в красивый непальский дом над озером. Казалось, все складывалось просто идеально. Но на деле Марсела куда больше походила на своих родных, чем ей хотелось думать. И в каком-то смысле осознание этого убило ее задолго до землетрясения.
"Кто она и кем не является?" Разве все эти пять лет и Китти не провела в поиске ответов на те же вопросы? А вдруг она, как и Марсела, выбрала для себя неверный стиль жизни?
Уилл повернулся:
– А как насчет тебя? Ты бы поехала в Непал, если бы имела возможность вернуться в прошлое?
– Да, – сорвалось с губ Китти, прежде чем она успела обдумать ответ.
Взгляд Уилла стал задумчивым.
– Даже если бы знала наперед, чем все закончится?
– Да. В Непале я чувствовала себя свободной. Никаких обязательств, ожиданий – лишь свобода творчества. Ты, Марсела, люди из вашей деревни и даже твои собаки принимали меня такой, какая я есть.
– Не слишком обольщайся. Собаки приветливы со многими.
Китти нахмурилась:
– Ты всегда был таким брюзгой?
Зубы Уилла блеснули в улыбке.
– Я слишком тебя уважаю, чтобы тебе врать.
– Правда? А по тебе не скажешь.
Он удивился:
– Я задаю тебе вопросы, чтобы получше тебя узнать, а не обвинить в чем-нибудь.
У Китти перехватило дыхание.
– Почему ты хочешь узнать меня лучше?
Уилл отвернулся к костру, а потом обернулся и сказал через плечо:
– Потому что мне кажется, там, в Непале, я что-то упустил.
Точно такое же чувство беспокоило и Китти. Но услышав эти слова от Уилла, она чуть не потеряла сознание.
– Будь осторожнее со своими желаниями, Уилл. Вдруг обнаружишь то, чему не обрадуешься.
Он поднялся на ноги, пристально глядя на нее:
– Я так не думаю.
Китти хотела ответить какой-нибудь остроумной фразой, но из легких словно разом выкачали весь воздух. Ей оставалось лишь молча тонуть в глазах цвета голубого льда.
Уилл посмотрел на ее губы, а потом снова их взгляды встретились.
– Ты для меня загадка, Китти Каллахан. А я всегда любил головоломки.
Может, и стоило бы предупредить, что она куда более сложная загадка, чем ему кажется, но едва Уилл взглянул на ее губы, все, о чем Китти могла думать, это о поцелуе с ним. Внезапно она осознала, что мечтала ощутить вкус губ этого мужчины с самой первой их встречи.
Чтобы разорвать поток энергии, идущий от собеседника к ней, Китти перевела разговор на нейтральную тему:
– Ты помнишь, почему решил стать спасателем?
– Да, из-за моих родителей.
Они вышли на яхте с острова Ньюфаундленд и пропали в океане. Об этом когда-то рассказала Китти Марсела.
– И ты ни разу не пожалел, что выбрал такую работу?
– Нет. А ты сомневаешься в своем выборе?
– Нет. Не знаю. Возможно.
– Есть ли на свете еще что-то, чем ты хочешь заниматься?
Она подняла глаза к небу, которое снова начали затягивать тучи, освещаемые лунным светом.
– Я не смогу начать все с нуля после того, как стольким пожертвовала ради нынешней профессии.
– Чем?
– Дружбой. Ведь ее нужно постоянно подпитывать, чтобы она не умерла.
– А как насчет романтических отношений? – мягко поинтересовался Уилл.
Сорок восемь часов назад Китти ни за что не стала бы поддерживать этот разговор. Но тогда она и Маргрейв еще оставались почти незнакомцами.
– Сперва я сама избегала продолжать общение после первого свидания, чтобы не заходить слишком далеко, а потом поняла, что на первые свидания ходить тоже нет смысла – ведь они ведут только к разочарованию. У меня даже нет места, которое я могла бы назвать своим домом. Когда я возвращаюсь из очередной поездки, мой почтовый ящик забит рекламой. У меня нет машины, потому что она больше стояла бы на парковке, чем ездила. Я даже не завожу в квартире комнатные растения, ведь их некому будет поливать.
– Так уволься. Это ведь просто работа. Найдешь себе другую.
– Я не могу уволиться. Не сейчас.
– А когда? После того, как станешь ведущим корреспондентом? Продюсером программы? Главой телесети? Президентом? Когда ты наконец проснешься и скажешь себе: "Хватит. Я достигла чего хотела"? И что ты безвозвратно утратишь на пути к этой цели?
Если бы не глубокое сострадание, отражающееся на лице Уилла, Китти после таких слов вскочила бы и пошагала прочь.
Сжав кулаки, она вздохнула:
– Люди не увольняются оттуда, где могут достичь многого в карьере.
– Да именно так люди поступают. Постоянно. В этом городе полно таких. Скажи мне, – он подался вперед, – чем бы ты сейчас занималась, если бы и в самом деле смогла повернуть время вспять? Если бы не начала работать на телевидении, не отвечала бы ни за кого, кроме себя?
Что на это ответишь? Трудно вспомнить, какой она была в то время. Да и разве расскажешь Уиллу о своих тайных мечтах: стать матерью нескольких детей от мужчины, опасно похожего на него, и время от времени монтировать в домашней студии те фильмы, которые ей самой нравится снимать.
– Нельзя в реальной жизни нажать на кнопку "сброс".
– Я это сделал, – напомнил Уилл. – Я получил сильный удар от судьбы и не хочу увидеть, как жизнь однажды встряхнет так же сильно и тебя, Китти.
Она опустила глаза:
– Я ценю твою заботу, но у меня все хорошо.
Работа помогает ей себя обеспечивать, а еще – отвлечься, чем-то себя занять. А надежды на большее – лишь надежды, к тому же опасные.
Только сейчас Китти заметила, что костер прогорел почти до углей, а она замерзла. И этот холод охватил ее не только снаружи.
Она плотнее завернулась в одеяла и заверила собеседника:
– Правда. Я в порядке.