- Извини, Танюша, верхнего женского кимоно в доме нет. У меня есть только дзюбан. Если хочешь, то надень.
Хочу пояснить, что одежда у японцев традиционно многослойная. Дзюбан - это нижнее женское кимоно, обычно в виде прямого узкого халата, и соответствует нижней рубашке.
Господин Ито ушел, а я призадумалась. Переодеваться не входило в мои планы. Было уже очень поздно, я устала от волнения на концерте моих учеников, и хотелось уехать домой и лечь спать. Но в то же время мне очень не хотелось обижать господина Ито. Я была многим ему обязана.
Вздохнув, я сняла платье и белье. И тут только заметила, что в углу довольно большой ванной комнаты господин Ито пристроил фуро.
Фуро - это традиционная японская ванна, но она кажется нам непривычной, так как сделана в виде высокого чана. Внутри он обычно выложен керамической плиткой. В нем есть маленькая приступочка, на которой можно сидеть. Японцы любят находиться в таком чане в нестерпимо горячей воде. Когда в Токио я первый раз попробовала принять традиционную ванну, то не смогла вытерпеть и минуты: такой горячей была вода. Но потом я попробовала еще раз и, посидев какое-то время, даже начала получать удовольствие, так как горячая вода странно расслабляла не только тело, но и психику. И после я почувствовала необычную и приятную легкость, как будто освободилась от какой-то тяжести.
В квартире господина Ито были смешаны различные стили. Его семья постоянно жила в Йокогаме, а он большую часть времени из-за бизнеса проводил в Москве. Сняв эту квартиру, господин Ито переделал только свою спальню, обставив ее в чисто японском стиле. Но другие комнаты оставались европейскими по виду, в частности огромная гостиная, где он проводил свои приемы. Ванная также была европейской. В одном углу находилась ванна-джакузи, рядом располагалась душевая кабина. Мне очень нравился розовый в белых прожилках мрамор, которым была отделана ванная. Также мне нравилось любоваться своим отражением в огромном зеркале напротив душа. И вот господин Ито решил установить фуро. Видимо, без этой процедуры он обходиться просто не мог. Я глянула на высокий округлый чан, подумала с минуту; но все-таки забралась под душ. Косметику смывать не стала, только чуть подправила. Накинув дзюбан, остановилась в раздумье. Из ванной было два выхода, один - в спальню, другой в коридор. Я вышла в коридор и увидела, что господин Ито включил небольшие розовые бра, развешанные вдоль стен.
"Значит, он ждет меня в гостиной", - поняла я и улыбнулась с облегчением.
И действительно, господин Ито сидел на диване возле уже накрытого маленького овального столика. Возле него я с изумлением заметила футляр сямисэна.
- Проходи, Таня, - чуть охрипшим голосом произнес господин Ито, окидывая меня жадным взглядом. - Ты прекрасна даже в дзюбан, - добавил он с улыбкой.
И его глаза блеснули. Я приблизилась и села рядом, машинально поправляя расползающиеся шелковые края.
- Я бы сказал… - господин Ито замолк и призадумался. Потом тихо добавил: - …сибуй.
- А что это? - довольно равнодушно поинтересовалась я, услышав незнакомое слово.
Брови господина Ито слегка приподнялись.
- У тебя явные пробелы в образовании, - недовольно заметил он. - Это одно из понятий японской эстетики, - добавил он.
- Да? - заинтересовалась я. - Но я слышала только про ваби и саби. Ну и конечно - ики. Госпожа Цутида давала мне эти понятия в своих лекциях.
- Так, так! - живо откликнулся господин Ито. - Если быть кратким, ваби - безыскусная простота, саби - изящество, лаконичная утонченность. А сибуй - это безупречный вкус, строгая простота. Но мне хотелось бы поговорить отдельно об ики, - добавил он и посмотрел на меня с ожиданием.
- Ики - чувственность, тонкое эротическое обаяние, шик, элегантность. Правильно? - уточнила я.
- Да, это суть понятия ики. И как раз эту суть ты каким-то непостижимым образом утратила. Ты сейчас именно воплощение сибуй. Как, скажем, вот эта, прекрасной простоты, но очень большой цены пиала "киёмидзу", - добавил он и взял со столика изящную пиалу из тонкой керамики шоколадно-коричневого цвета. - Я могу лишь отстраненно любоваться этой вечной красотой, - сказал господин Ито и аккуратно поставил пиалу на столик. - Но ведь ты прекрасная, совсем еще юная девушка и должна буквально излучать ики.
Господин Ито придвинулся ко мне и положил мягкую ладонь на мое колено. Я откинулась на спинку дивана и закрыла глаза.
"Может, я уже выздоровела? - мелькнула мысль. - И могу заниматься сексом?"
Я невольно вспомнила, как выглядит "нефритовый стебель" господина Ито, его умелый быстрый язык, и почувствовала легкое возбуждение. Его рука медленно двигалась вверх, и вот пальцы коснулись лобка. Он нежно начал гладить волоски, и я немного развела колени, чуть сдвинувшись бедрами вниз. Я услышала, как господин Ито глубоко вздохнул и тихо застонал, запуская пальцы в мои "яшмовые ворота". Но мои мышцы мгновенно отреагировали и непроизвольно сжались в сильном и болезненном спазме, как это было постоянно в последнее время. Его пальцы тут же остановились. Я замерла, скрывая захлестнувшее меня отчаяние и стараясь не расплакаться. Господин Ито осторожно убрал руку. Я сидела тихо и не открывала глаз. Рядом послышался какой-то шорох. Я не шевелилась, ожидая продолжения. Судя по всему, господин Ито опустился на пол. Я почувствовала, как он раздвигает мои колени, и не сопротивлялась. И вот его влажный язык коснулся моего клитора и начал осторожно и умело ласкать его. Я почувствовала новый прилив возбуждения и максимально отдалась ощущениям. Когда господин Ито начал нежно посасывать его, я полностью расслабилась и даже почувствовала что-то напоминающее приближение оргазма. Но его язык сдвинулся вниз и попытался проникнуть во влагалище. Мгновенно перед моим внутренним взором появилось незнакомое мне, но очень мерзкое лицо мужчины с пьяными глазами и мокрым ртом, которое нависало надо мной, я почувствовала грубые пальцы, больно выкручивающие мои соски, и резко и беспрерывно долбящий меня член, и тут же конвульсивно сжалась от невыносимой боли, пронзившей мои внутренности. Я невольно закричала, и господин Ито с испугом отпрянул.
- Что с тобой, девочка моя? - быстро спросил он. - Я сделал тебе больно?
- Извините, Ито-сан, - пробормотала я, пытаясь изо всех сил взять себя в руки и не расплакаться. - Это нервное.
- Это ты извини меня, - тихо сказал он и встал.
Он быстро вышел из гостиной, а я налила себе чай из маленького керамического чайничка и судорожно глотнула, даже не почувствовав его вкус.
"Надо что-то с этим делать, - твердила я про себя, - надо что-то делать. Так больше продолжаться не может. Зря я тогда не обратилась к врачу".
Со времени моего освобождения из сексуального рабства прошел почти год, но мое состояние оставалось без изменений.
"Нужно поговорить с Лизой", - почему-то подумала я.
Лиза, моя ближайшая подруга и правая рука в агентстве "Аямэ", прошла через то же, что и я, если не хуже. Она попала в рабство случайно, по собственной глупости и наивности. Приехав в Москву из провинции поступать в институт, она стала легкой добычей преступников. Ее среди белого дня остановили на улице двое парней, выразили восхищение внешностью и предложили сниматься в кино. И Лиза села к ним в машину. Когда меня привезли в тот ужасный дом, она находилась там уже какое-то время и была в жутком состоянии. После освобождения Лиза намного больше, чем я, провела времени в реабилитационном отделении клиники. И у нее, как и у меня, появилась проблема с сексом. Мы почти не говорили с ней на эти темы, подсознательно стараясь как можно меньше ворошить прошлое. Но, судя по всему, Лиза по сей день не оправилась.
"Завтра же поговорю с ней", - решила я.
В этот момент вернулся господин Ито. Он, как я видела, полностью успокоился и ласково мне улыбался. Сев рядом, он внимательно посмотрел мне в глаза. Я видела, что его просто распирает от желания задать волнующий его вопрос. Но пресловутая японская сдержанность взяла свое.
- Мне доставили новый инструмент для тебя, Таня, - после паузы сказал он. - Попробуешь?
Я облегченно улыбнулась и взяла футляр. Открыв его, достала части сямисэна и ловко соединила их. Этот инструмент, что-то типа японской национальной лютни, был непременным атрибутом выступлений гейши вот уже на протяжении многих веков. Обучение игре на нем входило в обязательную программу образования.
"А ведь я давно не разучивала новых мелодий, - подумала я, старательно настраивая сямисэн. - Господин Ито абсолютно прав. Я стою на месте. Но ведь у меня совсем нет времени", - попробовала я себя оправдать.
Заиграв нежную переливчатую мелодию "Сливы в весеннем цвету", я медленно повернулась лицом к сидящему на диване господину Ито и постаралась максимально отдаться музыке. Новый сямисэн оказался отличным инструментом, и я все больше поддавалась очарованию его журчащего, словно быстрый ручеек, звучания. Завершив исполнение, я привычно поклонилась и аккуратно убрала его в футляр.
- Спасибо, дорогая, - тихо произнес господин Ито после паузы. - Я получил истинное наслаждение. - Ты, несомненно, очень талантлива. Я заказал этот инструмент лично для тебя, и вот его вчера доставили из Токио.
- Вы необычайно добры ко мне, Ито-сан, - тихо сказала я. - Понимаете, хочу объяснить… - после паузы начала я и замолчала.
Рассказывать ему о рабстве оказалось выше моих сил.
- Ты можешь ничего не говорить, - подождав, сказал он. - Я понимаю, что у тебя возникли какие-то чисто психологические проблемы в отношениях со мной. Но, по-моему, я ничем и никогда не обижал тебя, - добавил он немного грустно.