– Джексон Шор. Мне посоветовал обратиться к тебе наш преподаватель, Линдблум. Он сказал, у тебя, может, найдется время позаниматься с отстающим студентом, – сказал он с виноватой улыбкой. – У меня появились хвосты.
Ее глаза цвета океанской волны сузились.
– Ты, никак, спортсмен.
– Футболист.
Элизабет вежливо улыбнулась:
– Знаешь, я и хотела бы тебе помочь, но...
– Прекрасно. Когда начнем?
Она вздохнула и, выдержав паузу, выразительно сказала:
– Сегодня вечером.
– Сегодня? Заниматься в воскресенье? Это уж слишком.
– Тогда извини. Поищи кого-нибудь другого. Я занимаюсь только с теми, кто серьезно относится к учебе.
Он подошел к ней поближе:
– Ну пожалуйста.
Она внимательно посмотрела на него и вдруг покраснела.
– Ладно. Встретимся завтра в библиотеке. В десять сорок. Если тебе правда нужна помощь, не опаздывай.
Так все началось.
Джек быстро влюбился в Элизабет. Ему не пришлось долго стараться, чтобы очаровать ее. Он клялся ей в вечной любви. Он не обманывал. Он верил в это сам.
Они не обманывали друг друга. Они просто не знали, как долго длится вечность.
Элизабет секунду помедлила перед дверью и вошла в аудиторию. На этот раз она увидела знакомые и доброжелательные лица. Мина стоя разговаривала с внимательно слушавшей ее Фрэн.
Сара громко хлопнула в ладоши:
– Добрый вечер. Приятно видеть так много знакомых лиц. Женщины расселись по местам. Сара начала объяснять, чем они займутся сегодня, но Мина прервала ее. Вскочив и широко улыбаясь, она заявила:
– Я приехала сюда сама. Я теперь могу ездить, куда захочу. Все бурно зааплодировали.
Элизабет удивилась, насколько эти простые слова тронули ее. Я теперь могу ездить, куда захочу.
Когда аплодисменты стихли, Сара предложила продолжить тему предыдущей встречи.
Хорошенькая миниатюрная Джои, которая работала официанткой в ресторане "Поросенок под шубой", вызвалась говорить первой.
– Один из моих клиентов оставил на столе вот это. – Она протянула Элизабет кисть. – Может, это судьба?
Это была дешевая кисточка, скорее всего, из детского набора. Уважающий себя художник ее бы в руки не взял. Тогда почему Элизабет чуть не расплакалась?
– Спасибо, Джои, – поблагодарила она, беря кисть.
– Расскажите нам о ваших занятиях живописью, – попросила Сара.
Элизабет глубоко вздохнула и начала:
– В колледже преподаватели уверяли, что у меня есть талант. Меня даже приняли в аспирантуру.
– И вы ее окончили? – с благоговением спросила Джои.
– Нет. После рождения девочек времени на это не осталось. Позже я пыталась снова начать рисовать, но у меня ничего не получилось.
Она окинула задумчивым взглядом сидевших в комнате женщин. По их лицам было видно: эти женщины хорошо понимают, о чем она говорит.
И все же... когда она взглянула на кисть, что-то у нее в душе дрогнуло.
Внезапно Элизабет поняла, что не может думать ни о чем другом.
Приехав после встречи домой, Элизабет сразу же бросилась в спальню, открыла стенной шкаф и опустилась перед ним на колени.
В самом низу стояла картонная коробка с принадлежностями для живописи. Она вытащила ее, вдохнула забытый запах засохшей краски.
Потом она поднялась и подошла к застекленной двери, выходящей на балкон второго этажа.
Элизабет приложила палец к холодному стеклу и долго вглядывалась в ночное море.
Если ей суждено снова начать писать, то это будет здесь. Она закрыла глаза, пытаясь представить ожидавшую ее прекрасную новую жизнь.
Джек медленно вел машину по извилистой дороге к дому. На протяжении километра вдоль нее не было никаких строений – с запада над дорогой возвышалась скала, а по другую сторону раскинулся Тихий океан.
Он въехал во двор, выключил двигатель, взял сумку и направился к двери. В доме пахло ароматическими свечами с запахом корицы.
– Элизабет?
Никто не отвечал. Он направился в спальню. Она стояла спиной к двери и смотрела в окно.
– Вот ты где! – воскликнул он.
Она, вздрогнув, оглянулась:
– Как ты меня напугал!
– Я вылетел самым первым рейсом.
– Тебе повезло. – Элизабет снова посмотрела на океан. Она больше не обращала на Джека внимания. Но ничего, сейчас он сообщит ей потрясающую новость. Джек открыл было рот, но она перебила его:
– Такой прекрасный вечер. Как много оттенков темноты. Глядя на них, мне снова хочется взяться за кисти. – Элизабет повернулась к Джеку: – Сегодня я ходила на встречу...
– У меня для тебя сюрприз. Помнишь Уоррена Митчела?
– Конечно, помню. Он, по-моему, сейчас работает в телекомпании "Фокс"?
– Ему предложили вести еженедельную часовую программу. Что-то вроде ток-шоу о спорте.
– Кому нужны эти спортивные ток-шоу? Джека ее реакция несколько покоробила.
– Это будет принципиально новое ток-шоу. Пока запланировано двадцать шесть выпусков. Их будут записывать на студии "Фокс" в Нью-Йорке.
– Я рада за Уоррена.
– Порадуйся и за нас, – усмехнулся Джек. – Меня пригласили вторым ведущим.
– Что?
– Именно поэтому я и летал в Нью-Йорк. На пробы.
– Ты соврал мне?
В ее устах это прозвучало серьезным обвинением.
– Я не хотел тебе заранее говорить, боялся – а вдруг сорвется. Но на этот раз меня взяли. Представь себе, дорогая. Мы начнем новую жизнь. Мы будем жить в нескольких часах езды от Вашингтона. Ты будешь чаще навещать девочек в колледже.
– Несколько часов от Вашингтона? О чем ты говоришь? Джек понимал, что приближается самая сложная часть разговора.
– Нам надо переехать в Нью-Йорк.
– Что?
– Я знаю, я обещал, что больше мы переезжать не будем. Но мне предложили такую зарплату... Ты просто не поверишь. У нас будет все, что мы захотим.
– Ты хотел сказать: все, что захочешь ты. – Она очень рассердилась. – Тебе наплевать на то, что хочу я. Я вложила в этот дом душу.
– Птичка, но это же всего-навсего дом, – сказал Джек, приближаясь к ней. – Ты ведь знаешь, как давно я мечтал о таком шансе.
– А ты знаешь, Джек, о чем мечтаю я? Когда же наконец тебе будет дело до моих интересов?
– А как, по-твоему, мне догадаться о том, чего ты действительно хочешь? Ты хочешь, чтобы сбылись твои мечты? Тогда приложи усилия, как это делает все человечество. Действуй.
Но не упрекай меня за то, что я пытаюсь чего-то добиться в жизни.
Элизабет побледнела, и он понял, что перегнул палку. Она сделала шаг назад:
– Мне надо подумать.
Элизабет молча вышла из спальни. Джек подошел к окну.
Через некоторое время он увидел, как она спускается с крыльца, подходит к границе участка и останавливается у лестницы к океану. Постояв там, она вернулась в дом. Джек развел огонь в камине и поставил в духовку лазанью.
Элизабет повесила пальто и вошла в гостиную. Казалось, целую вечность она не отрываясь смотрела ему в лицо. На ее щеках были видны следы слез.
– Наверное, мы можем на какое-то время переехать в Нью-Йорк, – едва слышно произнесла она.
Джек обнял ее:
– Я люблю тебя, Птичка. На этот раз все будет прекрасно. Вот увидишь.
– Но я не хочу продавать этот дом. Давай сдадим его. Мы ведь переезжаем не навсегда. Иначе я не согласна.
– Хорошо.
– В понедельник я начну обзванивать нью-йоркские риэлторские агентства, чтобы нам к лету подыскали жилье.
– В понедельник мне уже выходить на работу. Она высвободилась из его объятий:
– Но мы не можем переехать к понедельнику.
– Пока поживем в служебной квартире, а потом уж обзаведемся собственным жильем. Я лечу в Нью-Йорк в воскресенье. А ты подготовишь дом к сдаче в аренду и приедешь попозже.
– Давай разберемся, правильно ли я все поняла. Ты хочешь сказать, что принял предложение сменить работу, не посоветовавшись со мной. Согласился поселиться в служебной квартире, которой я не видела, принял решение о переезде на другой конец страны, а я должна одна решать все остающиеся здесь проблемы.
Элизабет ясно дала понять, что крайне раздосадована такой перспективой. Но ему все виделось по-иному. Ведь такое случалось в их жизни уже много раз.
Она подошла к окну. Джек встал рядом, обнял ее за плечи и поцеловал в шею.
– Поверь мне, Птичка. Все будет хорошо.
– Да, ты прав, – наконец отозвалась она.
– Мы будем счастливы. Вот увидишь.
– Конечно, будем, – тяжело вздохнула она.
Глава пятая
Джек в плотном людском потоке шел по Бродвею. Со дня его приезда прошло всего две недели, но он уже чувствовал себя в Нью-Йорке как рыба в воде.
Он всегда любил Нью-Йорк. Мальчиком он жил в провинциальном городке Абердин в штате Вашингтон и мечтал о двух вещах: играть в Национальной футбольной лиге и жить в большом городе. Теперь, после пятнадцати лет переездов, он вернулся наконец в Нью-Йорк.
А впереди открывались еще более радужные перспективы. Программа "Чистый спорт" еще не выходила в эфир, но уже горячо обсуждалась в телевизионных кругах. Компания "Фокс" запустила рекламу "Смотрите на нашем канале: Джек Молния и Уоррен Полководец снова в одной команде". Их портреты были повсюду.
Он повернул к дому на Пятидесятую улицу. Странно, но он уже воспринимал эту безликую служебную квартиру как свой дом.