– Я думаю, – добавил герцог, – что мог бы время от времени… – понимаешь, Пэдбери, время от времени!.. – чистить оружие самостоятельно.
Это заявление шокировало даже лакея, но, занимая слишком низкое положение в иерархии слуг, он лишь позволил себе переглянуться с другим лакеем, также явившимся встречать господина к боковой двери. Дворецкий, стюард и управляющий дружно устремили укоризненные взгляды на юношу, а средних лет мужчина в аккуратном костюме, выдававшем в нем личного слугу герцога, воскликнул:
– Самому чистить оружие, ваша светлость! Ни в коем случае! Да еще этот тонкий пиджак! Осмелюсь предположить, ваша светлость промокли до нитки.
– О нет! – возразил герцог. Он перевел взгляд на грязного спаниеля и добавил: – Но зато Нелл необходимо хорошенько вымыть.
Его тут же уверили в том, что это будет сделано незамедлительно. Управляющий начал было говорить, что он, не теряя времени, обработает отсыревшее ружейное ложе особым средством собственного приготовления, но стюард, негромко кашлянув, прервал его тираду и сообщил хозяину: милорд уже справлялся о нем.
Герцог с отсутствующим видом выслушал замечания слуги и управляющего, однако последняя фраза явно заинтересовала его. Похоже, он отказался от намерения направиться в оружейную, с опаской осведомившись, не опоздал ли к ужину.
Дворецкий, хотя и занимавший официально более низкое положение, чем стюард, зато обладавший гораздо более внушительной наружностью, довольно двусмысленно ответил: милорд еще полчаса назад поднялся наверх, чтобы переодеться к ужину.
На лице герцога отразилось беспокойство. Он выразил желание поторопиться, после чего дворецкий, несколько смягчившись, милостиво заверил его в том, что ради его светлости задержит ужин, и царственно зашагал по коридору, торопясь распахнуть дверь, ведущую в главный вестибюль особняка.
Но герцог снова разочаровал слугу – на сей раз его светлость предпочел взбежать наверх по боковой лестнице в конце коридора.
Его спальня представляла собой огромные покои, двери которых выходили в верхний зал. Здесь герцог и встретился с дядей, привлекательным джентльменом чуть за пятьдесят, аристократическую внешность которого лишь подчеркивал горящий взгляд из-под густых бровей.
Лорд Лайонел Уэйр весьма гордился своей приверженностью к старому стилю и уже сменил панталоны из оленьей кожи и сапоги с отворотами, которые предпочитал носить за городом, переодевшись к ужину в бриджи до колен, что в дни его юности считались обязательным атрибутом вечернего облачения джентльмена. В руке он держал покрытую эмалью табакерку и кружевной платок. При виде племянника его кустистые брови взлетели вверх.
– Ха! – отрывисто произнес он. – Похоже, ты вернулся, Джилли?
Герцог, улыбнувшись, кивнул и сказал:
– Прошу прощения, сэр. Я опоздал? Я не заставлю вас ждать более двадцати минут, обещаю.
– Вот еще! – брюзгливо проворчал лорд Лайонел. – Ужин подадут тогда, когда это будет удобно тебе. Однако ты поступаешь легкомысленно, возвращаясь домой после наступления сумерек в это время года. Наверняка ты подхватил одну из своих простуд!
– О нет! – откликнулся герцог тем же терпеливым, но рассеянным тоном, которым он только что беседовал со слугой.
Лорд Лайонел провел ладонью по рукаву пиджака племянника и, похоже, остался доволен осмотром.
– Ну да ладно! – произнес он. – Я не хочу чрезмерно опекать тебя, мальчик, но тебе лучше поскорее сменить одежду. Да и ноги в этих полуботинках тоже не могли не промокнуть. Тебе следовало надеть гетры. Неттлбед! Почему его светлость не надел гетры?
– Его светлость не желает носить гетры, милорд, – произнес слуга. – Также его светлость не поручил мне приготовить его одежду и вообще не предупредил меня о своем намерении отправиться на охоту.
В голосе Неттлбеда звучало не столько желание оправдаться, сколько горестная жалоба на легкомыслие юного господина.
– Я рад, что ты не желаешь, чтобы за тебя все делали слуги, – сурово произнес лорд Лайонел, – но эта твоя привычка сбега́ть, не сказав никому ни слова, это полное безумие, Джилли. Можно подумать, ты боишься, будто тебя станут удерживать!
Глаза герцога весело блеснули, но он лишь кротко произнес в ответ:
– Полагаю, мне присуща некоторая скрытность, сэр.
– Еще чего! – воскликнул лорд. – Тебе давно пора понять: ты совершеннолетний и в качестве такового имеешь право поступать, как тебе заблагорассудится. А теперь быстро переодеваться, и не забудь сменить чулки! Надеюсь, у тебя хватило благоразумия надеть фланелевые чулки, а не…
– Овечья шерсть, сэр, – еще более кротко отозвался герцог.
– Вот и прекрасно, а сейчас, будь добр, поторопись. Или ты хочешь ужинать в Сэйле так же поздно, как и в городе?
Герцог, поспешно опровергнув подозрения дяди, скрылся за дверью спальни, где Неттлбед уже приготовил для него вечернюю одежду. Комната, несмотря на свои огромные размеры, была очень теплой, потому что еще днем в камине разожгли огонь, а предательский свежий воздух не проникал сюда благодаря плотно закрытым окнам. Темно-красные шелковые шторы скрывали от взглядов стремительно сгущающиеся сумерки, а кровать укрылась за пологом из этой же ткани. На туалетном столике и каминной полке горели свечи в медных канделябрах, в тазу стоял серебряный кувшин с горячей водой, накрытый чистым полотенцем. Спальня была обставлена мебелью из красного дерева, также обитой красным шелком, а стены украшали китайские обои, вошедшие в моду несколько лет назад благодаря принцу-регенту, который широко использовал их в оформлении своего летнего дворца в Брайтоне.
Все в этой комнате выглядело чрезмерно массивным и пышным для ее обитателя, но неудобной она не была. Днем ее по большей части заливало солнце, поскольку окна выходили на юг, следовательно, на главную аллею, клумбы и лужайки, а также на восхваляемое в путеводителе декоративное озеро, сразу за которым виднелись раскидистые кроны благородных деревьев парка.
Герцог спал в этой комнате с того самого дня, когда его дядя постановил, что племянник уже вырос и больше не нуждается в гувернантках и няньках. Дрожащему десятилетнему мальчику пришлось покинуть уютную детскую и переселиться в комнату, в которой, как сообщил ему дядя, когда-то почивал его отец, а до него – дед. Словом, это была спальня главы дома. В дальнейшем его светлости неоднократно услужливо напоминали: именно в этой огромной постели испустил свой последний вздох пятый герцог Сэйл. Поэтому Джилли втайне радовался тому, что лорд Лайонел счел необходимым поселить в примыкающей к спальне туалетной комнате гувернера, в задачу которого входила забота о хрупком здоровье подопечного.
Кое-кто считал, что к такому молодому человеку, как герцог, следовало приставить слугу помоложе, но Неттлбед был весьма проворен и уже вовсю суетился вокруг хозяина. Помогая юноше освободиться от пиджака, подсумка и серого жилета, он ласково журил его за беспечность. Как и почти все остальные слуги, заботившиеся о герцоге, Неттлбед был еще в услужении у его отца. Поэтому он считал, что имеет право говорить с хозяином начистоту, разумеется, когда его не слышали другие, менее значительные слуги, в присутствии коих он неизменно превозносил достоинство его светлости. Впрочем, последнее досаждало герцогу гораздо больше, чем добродушное ворчание, которому Неттлбед с упоением предавался, оставаясь со своим господином наедине.
В настоящий момент он, отложив в сторону подсумок, произнес:
– Не понимаю, почему милорд так ничего и не сказал насчет этого ужасного подсумка. Вероятно, не заметил. С такими только и ходить браконьерам, но уж никак не джентльменам, особенно столь высокого ранга, как ваша светлость. Но вашей светлости это можно твердить до Судного дня, все равно ничего не изменится. И скажите на милость, почему бы вам не брать с собой заряжающего, не говоря уже о Пэдбери? Я должен сообщить вашей светлости, что он был чрезвычайно огорчен, когда узнал, что вы снова ушли без него. Загонщик вам тоже наверняка не помешал бы.
– Нет, мне не нужен был загонщик, – отозвался герцог, усаживаясь на стул и позволяя Неттлбеду стянуть с себя ботинки. – Что касается моего подсумка, то, как бы ты к нему ни относился, он избавляет от лишнего груза мои карманы, а кроме того, позволяет очень быстро заряжать ружье.
– Он бы вам не понадобился, если бы вы взяли с собой заряжающего, как и приличествует вашей светлости, – сурово произнес Неттлбед. – Я точно знаю, что милорду это пришлось не по вкусу.
– Уверен, если дядя и остался чем-то недоволен, то уж никак не такой безделицей, – ответил герцог, подходя к кувшину и снимая с него полотенце. – Он большой поборник точки зрения, которая гласит: человек должен уметь обслуживать себя самостоятельно.
– Это уж как вам будет угодно, ваша светлость, – произнес Неттлбед, пресекая попытку герцога взять в руки кувшин. Слуга налил воду в таз и отнял у хозяина полотенце. – Но когда милорд отправляется стрелять, его всегда сопровождают заряжающий и парочка загонщиков. И все потому, что он понимает, как положено охотиться человеку его ранга.
– Что ж, если я этого не понимаю, то уж не потому, что мне об этом никто не говорил, – вздохнул герцог. – Иногда мне кажется, что было бы гораздо приятнее родиться кем-нибудь из моих арендаторов.
– Родиться одним из арендаторов вашей светлости! – ошеломленно повторил Неттлбед.
Герцог взял у него полотенце и принялся вытирать влажное от воды лицо.
– Ну, конечно, не одним из тех, кто вынужден жить в Соломенном тупике, – задумчиво добавил он.
– В Соломенном тупике!
– В Раффорде.
– Я понятия не имею, о чем говорит ваша светлость.