Я не знаю то, что делает меня более грустной... незнание, люблю ли я свою собственную мать или знание, что ей будет все равно, если я не скажу их.
Но слишком поздно для того, чтобы изменить свое мнение. Слишком поздно что-либо изменить.
Я вытираю слезы и опускаюсь на землю, подтягивая колени к груди. Вейн сидит рядом со мной, он обнимает меня за плечи. Я должна отодвинуться, но мне не хватает энергии. И больше нет смысла. Через несколько часов все закончится.
- Мы собираемся пройти через это, - шепчет он.
Я не могу смотреть на него... я слишком близко к разрушению, чтобы позволить ему увидеть мое лицо. Таким образом, я чувствую, а не вижу, что он поворачивает свою голову и прижимается губами к моему виску. Мягкими как перо. Нежными как бриз. Жар взрывается под моей кожей, будоражащий меня как шквал.
Я задерживаю дыхание. Интересно, если он сделает больше. Интересно, что я буду делать, если он попытается.
Но он вздыхает и отворачивается. Он, наконец, научился уважать мои границы.
Очень плохо. Я не уверена, что они все еще есть.
Силы Бури прогнали бы меня от такой ужасной предательской мысли... но это не сильно волнует. Я не буду рядом так долго, чтобы они могли усомниться в моей лояльности.
Почему бы не наслаждаться тем, не многим временем, что у меня осталось?
Я дышу полной грудью, впитывая аромат кожи Вейна. Чистой и нежной, прямо как Западный ветер.
- Как это началось? - шепчет он. - Шторм, который убил моих родителей. Я только помню все урывками. Я должен иметь представление, во что мы влезаем, - добавляет он, когда видит мое замешательство.
Я отделяюсь от него, нуждаясь в пространстве, если я собираюсь вновь пережить это воспоминание.
- Это началось со спокойствия. Когда вся жизнь и энергия были высосаны из мира. Я помню, как стояла на нашем крыльце, уставившись в небо, задаваясь вопросом, куда ушли ветры. Потом мой отец схватил меня за плечи и сказал бежать... максимально далеко и быстро. Прежде, чем я смогла, было это... рев.
Вейн сжимает мою руку.
- Я никогда не слышала, чтобы ветер были такими яростными раньше. Это был зверь, пришедший, чтобы сожрать нас. Я начала кричать, но мой папа пообещал, что все будет хорошо. Затем он свернул Восточный ветер вокруг меня и отправил меня из бури.
- Но ты побежала обратно? - спрашивает Вейн.
Я сопротивляюсь рыданиям.
- Я до сих пор удивляюсь, стало ли бы все по-другому, если бы я осталась там, куда он послал меня. Если бы ему не надо было помогать мне в буре во второй раз. Может быть, он...
Я не могу этого произнести.
Нежные пальцы Вейна поворачивают мое лицо к нему.
- Вот именно, не так ли? Это то, за что ты наказываешь себя. Ты думаешь, что это была твоя вина?
- Это была моя вина.
Внутри меня все разрывается, когда слова покидают мои губы.
Наконец-то. Наконец-то они произнесены.
Слезы текут по моему лицу, но я не пытаюсь их остановить.
Вейн вытирает их, его прикосновение теплее, чем у Южных ветров.
- Ты не могла предотвратить того, что случилось.
Я не позволю ему разрешить мне сорваться с крючка. Я не заслуживаю этого.
- Это была моя ошибка, Вейн. Все это. Твои родители. Мой отец. Все. Ты не помнишь. Но вспомнишь.
Я встаю и прокладываю между нами пространство, держась спиной к нему.
- Я говорила тебе. Когда ты спас меня из бури, когда мой отец умер, и твои родители тоже, и мир рухнул. Мы прильнули друг к другу и плакали, и я рассказала тебе. Я рассказала тебе, что я сделала.
Я останавливаюсь, мне нужно перевести дух прежде, чем я смогу закончить.
- Что ты сделала? - шепчет Вейн.
Я закрываю глаза, когда то немногое, что осталось от моего сердца рассыпается в пыль, оставляя меня холодной и пустой.
Еще один глубокий вздох. Тогда я произношу слова.
- Я убила их, Вейн.
Глава 47
Вейн
Ее слова повисли в воздухе: эти смешные, невозможные слова, которые не имеют смысла.
- Ты не убивала их, - говорю я ей.
Она не могла. И не делала этого.
Или сделала?
Нет... она не могла.
- Да, я убила их.
- Так ты начала шторм, который засосал их и поймал в ловушку ветров? Ты направила корягу на мою маму? Это была ты?
- Может быть. - Ее губы двигаются несколько раз, когда она пытается заставить их двигаться. - Я выдала наше местонахождение.
Она плачет настолько сильно, что я хочу помчаться к ней. Обвить ее руками.
Но мне нужно знать всю историю сначало.
Она, задыхаясь, всхлипывает.
- Я должна была спасти Гэвина. Он падал, и я не хотела, чтобы он умер, так что я позвала ветер. И потом я солгала родителям. Я могла бы их предупредить, но я боялась попасть в беду. Поэтому я притворилась, будто ничего не произошло. И потом показались Буреносцы, и было уже слишком поздно. Я пыталась помочь, а сделала только еще хуже, и теперь все они мертвы, и это моя вина.
Я провожу руками по лицу, мне нужно мгновение, чтобы переварить полученную информацию.
Ее так много, что она не уложится в двадцать секунд.
Мои ноги трясутся, когда я стою, пытаясь осмыслить хаос в голове. Каждая деталь проплывает через мой мозг, присоединяясь к сломанным воспоминаниям и связывая их вместе.
Теперь я вспоминаю ее. Стоящую среди хлещущих ветров. Ее лицо залито слезами, грязью и кровью. Рассказывая мне, то же самое, она просто повторяет. Трясется. Всхлипывает.
Я делаю то же, что и тогда.
Я подхожу к ней, притягиваю к себе и держу так крепко, как только могу.
Тогда я это сделал, потому что она была всем, что у меня было. Десять лет спустя я делаю это по той же причине.
Я провожу руками вниз по ее спине, пытаясь успокоить ее рыдания совершая вертикальные движения.
- Ты не можешь обвинять себя, Одри. Ты была просто ребенком.
- Это моя вина. - Ее голос хриплый и грубый. - Прости.
Моя грудь болит за нее. За испуганную маленькую девочку, которой она была. За твердую, сломленную девушку, которой она стала. Я не могу представить, каково это расти с такой виной на плечах. Неудивительно, что она отталкивает всех.
Больше нет.
- Послушай, - говорю я, ожидая, когда она посмотрит на меня. - Я не виню тебя в том, что произошло. Я никогда не буду винить тебя в том, что произошло. Единственный человек, которого стоит винить - это Райден... нет, не качай головой. Я имею в виду его, Одри. Это. Была. Не. Твоя. Вина. Никто не винит тебя.
- Моя мать. - Она говорит это так тихо, что я не уверен, что я это слышу.
Я сжимаю ее сильнее.
- Тогда твоя мать - дура.
Я уже ненавижу ее за то, что она не выслала подкрепление для Одри, и независимо от того, что она сказала или сделала, чтобы разрушить ее сильную, храбрую, красивую дочь. Я надеюсь, что мы никогда не встретимся, потому что у меня есть чувство, что у меня внезапно не окажется проблем с насилием.
Я беру лицо Одри в ладони, укачивая ее, как будто она хрупкая... потому что она такая и есть.
- Одри, я имею в виду, что снимаю с тебя вину в эту минуту.
- Ты не можешь сделать это.
- Уф... нет, могу. Они были моими родителями. Я должен кого-то винить за их смерть... но это никогда не будешь ты. Никогда.
Ее остекленевшие глаза смотрят в мои, и я хочу наклониться и поцеловать всю ее боль и страх. Хорошо, прекрасно... я также просто хочу поцеловать ее.
Но я не буду пользоваться преимуществом как это.
Она должна излечиться сначала.
Я тянусь к ней, перебираю пряди волос, которые выбились и упали на ее лицо.
- Ты сделаешь мне одолжение? Пожалуйста, расплети волосы из этой нелепой косы?
Я знаю, что это просто прическа. Но это также та, сдерживающая вещь, которую она делает, чтобы наказать себя. И я не позволю ей больше этого делать.
Ее руки тянутся к узелку на конце, и я останавливаю их.
- Нет. Давай я.
Она не сопротивляется.
Я помогаю ей сесть на землю, затем сажусь позади нее. В моей голове я представляю этот классный, романтичный момент, как что-то из кино, где скрипки играют на заднем плане и освещение капризное и обольстительное.
В действительности, я как-то теряюсь, расплетая ее волосы, запутанные около миллиона различных вариантов и вожусь в три раза дольше, чем это необходимо. Но ведь я - парень. У меня нет большого опыта в заплетании волос.
Одри поворачивается ко мне лицом, когда последние пряди остаются свободными.
Дыхание перехватывает.
Это Одри. Не лютый защитник, всегда готовый к бою. Просто девушка из моих снов. Только теперь она прямо передо мной, и я могу протянуть руку и коснуться ее. Схватить ее. Поцеловать ее.
Я опираюсь на руки и откидываюсь назад.
Я не собираюсь принуждать ее... даже если все во мне кричит, чтобы послать предостережение и провести то, что вполне может быть нашей последней ночью на земле, в путанице тепла губ и конечностей.
Это должен быть ее выбор.
Она тянется за мной, ее нежные пальцы скользят по моим щекам, оставляя следы искр.
Мои глаза фокусируются на ее губах, когда она облизывает их, и наклоняется ближе.
Она собирается сделать это. Она собирается поцеловать меня.
Я борюсь с желанием победно вскинуть кулак в небо.
- Ты красивая, - выдыхаю я вместо этого.
Она наклоняется ближе. Наши носы соприкасаются. Я удерживаюсь от того, чтобы сократить расстояние.
Это должна сделать она.
Она вздыхает и закрывает глаза.
- О чем ты думаешь? - спрашивает женский голос. В. Последний. Момент.