Вейн кричит - жуткий вопль боли, ярости и ужаса.
А я просто стою.
Я не могу двигаться.
Не могу думать.
Могу только смотреть на изувеченное тело в синем платье, за которым струится кровь, в то время как потоки воздуха уносят его в темноту.
- Одри? - кричит мой папа, выдергивая меня из оцепенения. - Одри!
В его голосе раздаются отчаянные нотки, когда я не отвечаю. Поэтому, повернувшись, я вглядываюсь в небо, пока не нахожу папу, бурящегося с воздушными потоками высоко надо мной.
- Вам нужно уходить отсюда, Одри. Забирай Вейна и выбирайтесь с пути шторма.
- Я тебя не оставлю, - я начинаю подпрыгивать также как Вейн. Должен быть способ дотянуться до отца, помочь ему спуститься.
Все внутри меня отчаянно желает взлететь к папе, но я все еще не достаточно сильна.
- Уходи, Одри!
Ни разу в жизни отец не звучал настолько серьезно. Его слова словно вводят меня в транс, и я перестаю сопротивляться, разворачиваюсь и делаю то, что папа приказал: я хватаю Вейна за руку и тяну его за собой, двигаясь быстрее с каждым шагом, словно ветер толкает меня в спину.
- Продолжай идти, - подгоняет отец. - Не возвращайся.
Каким-то невероятным образом мы добираемся до внешней границы урагана, избежав ударов града обломков. Я выталкиваю Вейна за стену воздушных потоков на безветренный участок, и он падает на безопасную устойчивую землю. Я знаю, что должна следовать за ним, но не могу уйти и бросить свою семью. Я разворачиваюсь обратно, но голос отца останавливает меня.
- Нет, Одри.
Он парит ниже. Все еще вне пределов досягаемости, но достаточно близко, чтобы я могла разглядеть слезы в его глазах.
- Уходи, дорогая. И позаботься о Вейне.
Папа посылает мощный Восточный ветер, отбрасывая меня прочь. Я брыкаюсь и кричу, сражаясь всеми силами с потоком воздуха. Но меня выбрасывает из воронки торнадо в паре шагов от всхлипывающего Вейна, лежащего на земле. Шторм взрывается прежде, чем я успеваю подняться на ноги.
- Папа! - я кричу так громко, словно разрывая голосовые связки.
Воронка распускается у меня на глазах, и нити ветров разлетаются в разные стороны. Я вглядываюсь в небо в поисках отца, напрягаю слух, надеясь услышать его голос. Но понимаю, что не найду папу. Я ощущаю в воздухе его присутствие, и знаю, что он принес себя в жертву, позволив ветрам разорвать себя, чтобы сразиться с ними изнутри.
Я тянусь за потоками воздуха, пытаясь удержать их.
Но они утекают сквозь пальцы.
Папы больше нет.
Грохот, подобный грому, раздается вокруг, когда обломки и камни сталкиваются с землей. Они врезаются в меня. Ранят руки и ноги.
Я не бегу. Я сжимаюсь в рыдающий, неудержимо дрожащий, клубок.
Он не попрощался.
Он не сказал, что любит меня.
Все, что он сказал - это "позаботься о Вейне".
Меня обвивает пара рук, и я подскакиваю; подобно яркому лучу солнца, на меня накатывает чувство облегчения, когда я поворачиваюсь, чтобы обнять отца.
Но это не он.
Я всматриваюсь в полные слез глаза Вейна, чувствую дрожь его рук, пока он душит меня в объятиях, цепляясь за меня, словно я - единственное, что держит его на земле.
Я хочу оттолкнуть его и ударить кулаками.
Почему он здесь, а мой отец нет?
Это его вина.
Его. Вина.
Но даже моя ярость не позволяет мне солгать.
Правда кромсает меня на кусочки, разрывают на части, сбивают с ног. Я утыкаюсь в Вейна, рыдая у него на плече также громко, как и он - на моем. И рассказываю ему правду.
Я говорю, что это моя вина. Перекрикиваю ветер. Я должна сказать Вейну, прежде чем бремя того, что я сделала, сокрушит меня изнутри.
Я знаю, что Вейн все слышит, потому что он прекращает плакать. Но не размыкает объятий. Не вырывается.
Он прижимает меня еще сильнее.
Ветер холодный, леденящий душу, а мир никогда не казался таким одиноким и темным. Но я ощущаю тепло Вейна сквозь ткань его плаща, и чем дольше мы прижимаемся друг к другу, тем больше меня охватывает тепло, наполняя энергией и жизнью.
Я никогда не хочу отпускать его.
Заботиться о Вейне. Последнее желание моего отца.
Я обещаю тому, что осталось от отца, что позабочусь о нем.
Я никогда не смогу исправить случившегося. Но попытаюсь и сделаю все, что в моих силах.
Глава 19
Вейн
Одри не в сожженной лачуге, это, кажется... Странным. Не так странно, как эхо от тихого насвистывания ветра, заглушающее жужжание, щебетание, потрескивающие звуки рощи.
- Одри? – Зову я, пытаясь следовать за звуком. Кажется, что это доносится сверху, но солнце слишком яркое, и даже когда я смотрю искоса, все, что я вижу в нечетком свете - это пальмовые листья.
Все мое тело дрожит, когда ужасная мысль приходит ко мне.
Они здесь. Они добрались до нее.
Я понесся назад к сгоревшему дому, карабкаясь в угол, где она спрятала меч. Я вырываю его из щели в земле и держу перед собой. Это труднее, чем я ожидал, и мой желудок сжимается, когда я смотрю на острые края.
Тело разрывается.
Кровь льется на извилистые зубья.
Капает вниз с лезвия.
Картины в моей голове заставляют руки дрожать так сильно, что я почти роняю меч.
Но Одри нужна мне.
Я мчусь сквозь пальмы, следуя за звуком ее рыданий. Сломанные ветки царапают мои ноги, а острая кора - руки, когда я мчусь в чащу рощи.
-Одри! - кричу я.
Плач прекращается.
Громкий визг заменяет его, и яростный ястреб опускается с неба, целясь в мою голову. Я едва успеваю увернуться.
- Я пытаюсь помочь ей, глупая ты птица! - Кричу я, ища меч, хотя он уже вылетел за пределы моей досягаемости.
- Вейн?
Голос Одри эхом откатывается от деревьев в нескольких разных направлениях, я не могу сказать, откуда доносится он. - Где ты, черт возьми?
- Здесь, наверху.
Я смотрю на верхушки деревьев и там, из-за листьев одного из самого высокого дерева выглянула Одри.
Одна.
В безопасности.
Беспокоиться не о чем, кроме блеска в ее глазах, когда она спрашивает, - Что ты делаешь? Зачем ты взял ветрорез?
Ветрорез?
Устрашающее название.
Я отхожу в тень ее дерева, чтобы остыть. Бегать в жару, не лучшая идея. Хорошо, что я дополнительно использовал дезодорант.
- Я... пытался спасти тебя, -признался я, ненавидя, как отвратительно это звучало. - Я думал, что Буреносцы были здесь.
- Ты пытался спасти меня?
- Эй, я услышал плач. Я думал, воины мучают тебя или еще что.
Шиш, а не благодарность?
Она смотрит на меня, выражение ее лица немного гордое, но, в основном, извиняющееся передо мной. Как у родителя, который слушает планы своего ребенка по захвату чудовища в шкафу. - Если бы Буреносцы были здесь, то небо было бы чернильно-черным и ветра швыряли бы эти деревья вокруг, как спички.
Оу, хорошо. С нетерпением жду чего-то такого.
Мы оба взглянули на небо, как будто должны были дважды проверить, что там ничего нет.
Не было видно ни облачка. Но ее ястреб снова пикировал на меня и я почти выронил ветрорез, когда попытался прикрыть свою голову. - Серьезно, отзови свою буйную птицу.
- Иди к своему окуню, Гэвин. - Скомандовала она, и тут же эта глупая птица подчинилась, взвизгнув в последний раз, когда полетела к дому.
Странная птица.
- Отойди, - сказала она, подходя к краю листьев.
Она же не собирается прыгать, это...
Мои мысли обрываются, когда она раскидывает руки в нескольких шагах от ветки. Она шепчет что-то, я не могу понять, что и горячий порыв ветра проносится мимо меня. Порыв обхватывает ее, замедляя спуск, и ставит аккуратно на землю.
- Показушница, - ворчу я.
Она протягивает руку к мечу, и я с готовностью отдаю его. Это действие вызывает у меня тошноту. Она проверяет лезвие, вероятно, чтобы убедиться, что я не повредил его за те пять минут, пока держал. - Зачем ты искал меня?
- Почему ты пряталась на дереве, и плакала? - перебиваю я.
На секунду она выглядит растерянной. Пока не начинает говорить. - Мне нужен ветер, чтобы восстановиться. - И направляется через рощу, обратно к своему дому.
Я следую за ней, ожидая, пока она уберет смертельное оружие подальше и повернется ко мне лицом, прежде чем потребовать ответа, который не является подобной чушью. - Ладно, это объясняет, почему ты была на дереве. И, что насчет слез?
Я смотрю на нее, осмелится ли она отрицать это.
- Это не твое дело.
Она пытается пройти мимо меня, но я преграждаю ей путь.
- Ты можешь доверять мне, ты знаешь, - говорю я, мой голос немного эмоциональней, чем я хотел этого. - Я знаю, ты привыкла все делать по-своему. Но сейчас мы во всем этом вместе.
Она ничего не отвечает. Только смотрит на землю, наблюдая, как муравьи снуют в грязи, словно это самая увлекательная вещь в мире.
Я наклоняюсь ближе и беру ее за руки - волнующе странный жест, что вызывает во мне разряд электричества благодаря нашему прикосновению. - Позволь мне помочь тебе.
Воздух между нами становится напряженным, когда она обдумывает мое предложение, и на секунду кажется, что она готова поделиться со мной. Затем она качает головой и убирает свои руки. - Мне просто приснился плохой сон. Вот и все.
- О чем?
Она отворачивается. - О том дне, когда умер мой отец.
Ее голос едва слышен в шепоте, но ее слова ударяют меня, словно камень.
Ее отец погиб, спасая меня.
- Мне так жаль, - говорю я ей, надеясь, что она знает, что это правда.