- Окутав ласковым потоком.
- Скорей стремись, струись, лети.
- Скорей стремись, струись, лети.
Восточный Ветер врывается в полу-комнату, перемешивая листья и охлаждая пот, скопившийся в проборе моих волос, прежде чем он испарится.
Глаза Вейна расширяются:
- Круто.
- Запомни эти четыре фразы. Они спасут твою жизнь не один раз.
Он ничего не говорит, потому что слишком занят созерцанием гигантского кузнечика, запрыгнувшего на плоскую сторону ветрореза.
Я хватаю омерзительное насекомое и бросаю ему на голову:
- Вейн, будь внимательнее. Что я только что сказала?
Он вскрикивает, отмахиваясь от теперь уже летающего кузнечика:
- Запомнить заклинание. Понял. Так что не надо психовать из-за букашек.
Насекомое садится ему на плечо, и он размахивает руками, пытаясь его сбросить, при этом буравя меня взглядом, который мог бы сойти за зловещий, не покрасней Вейн как помидор. Меня это на секунду отвлекает от того, что он сказал.
- Подожди, ты сказал "заклинание"?
- Заклинание. Команда. Называй эту хрень, как хочешь.
У меня голова идет кругом, пытаясь понять значение его слов.
- Я проигнорирую на секунду, что ты только что назвал саму основу нашего наследия "хренью", хотя, безусловно, мы к этому еще вернемся. Ты думаешь, я учу тебя... магии?
Просто произнося это слово, мне кажется, что я спятила.
- Ты управляешь ветром. Как еще я могу это объяснить?
Он прав, с точки зрения человека, по крайней мере. Но все же он ошибается.
- Мы управляем ветром при помощи слов. Мы просим его сделать то, что нам нужно, и убеждаем подчиниться. Это простое общение, ничем не отличающееся от нашего с тобой.
- Мы разговариваем с ветром? Как будто он - живой?
- В некотором смысле. У каждого из четырех ветров есть свой язык. Только сильфы могут их понимать и говорить на этих языках, потому что мы сами - часть ветра. Но в этом нет никакой магии и заклинаний. Просто обычный разговор Странника Ветра с воздушным потоком.
Мне следовало догадаться, что он сбит с толку. Тогда очевидно, почему он не воспринимает мои слова всерьез.
- Подумать только, как же мало ты знаешь о своем наследии. Я знаю, что тебе стерли память, но я думала, что некоторые вещи просто... интуитивны.
Мгновением позже я понимаю, что допустила промах.
- Что ты имеешь в виду, мне стерли память?
- Ничего.
- Какое, к черту, ничего? - он подвигается ближе, ветрорез больше его не смущает. - Расскажи мне, что со мной произошло. Сейчас.
Я хочу рассердиться на него за то, что он в очередной раз прервал этот чрезвычайно важный урок, и как его наставнице, мне следовало бы потребовать, чтобы он сконцентрировался, и даже хлестнуть его парой порывов ветра, в случае чего.
Но я не могу.
Мне жаль его.
И я сожалею о том, что знаю.
И о том, что сделала.
- Я хочу, чтобы ты понял, - говорю я ему, стараясь придать голосу уверенность. - Когда Буреносцы атаковали, казалось, что мир рухнул. Все было потеряно, разрушено и отобрано или сломано и разбито вдребезги. Моя мама нашла нас лежащими на земле и задыхающимися от рыданий. У нее не было иного выбора.
- Выбор есть всегда.
- Никто не может скрыться от Райдена, по крайней мере, надолго. Нам необходимо было заставить его поверить, что мы мертвы. Я могла легко исчезнуть вместе с мамой, но ты был слишком важен. Мы знали, что единственное место, где Райден не стал бы тебя искать - у земных, и чтобы бесследно затеряться, ты должен был забыть, кто ты и что такое. Люди не догадываются о нашем существовании, и мы не могли рисковать тем, что ты расскажешь кому-нибудь о нас.
- Значит, твоя мама стерла мне память? - он теребит волосы, словно пытаясь найти рану или ушиб. - Что, черт возьми, она сделала с моим мозгом?
- Она призвала и направила в твое подсознание Южный Ветер. А он уже завершил остальное.
Я до сих пор помню, как его худое, истерзанное тело рухнуло на землю, пока мама оборачивала его потоками воздуха и, затем, послала их ему в подсознание. Она не объяснила Вейну, что происходило. Поэтому он перевел расширенные от ужаса глаза на меня, молча умоляя о помощи.
Сейчас он следит за мной взглядом, так сильно напоминающим тот молящий взгляд маленького Вейна, что у меня перехватывает дыхание. Я должна рассказать ему правду. По крайней мере ту, которую готова.
- Ты сказал, что это было похоже на стаю бабочек, кружащую у тебя в голове, - шепчу я. - Я взяла тебя за руку и сказала закрыть глаза. Спустя несколько часов ты очнулся и уже ничего не помнил. Ветер стер все твои воспоминания.
Вейн молчит и не двигается. Я беру его за руку, пораженная переполняющим меня желанием достучаться до него, утешить и все исправить.
Он вырывается:
- Как я могу вернуть их?
Не удивительно, что он об этом спрашивает. Но я не хочу, чтобы к нему вернулись воспоминания. По крайней мере, одно из них.
- Ты не можешь. Они исчезли. Навсегда.
Вейн закрывает глаза. Сейчас он кажется таким ранимым. Подавленным.
Потерявшим надежду.
Я тоже закрываю глаза.
Умоляя небеса, чтобы те слова, которые я сказала, оказались правдой.
И еще сильнее надеясь, что мне никогда не придется рассказать Вейну всю правду.
Глава 13
Вейн
Пожалуй, у меня впервые в жизни пропадает дар речи.
Мои воспоминания были украдены.
Не подавлены.
Украдены.
Я вырос с огромным провалом в памяти, и мне приходилось нелегко последние десять лет. И, судя по всему, на большее можно не рассчитывать.
Мне хочется что-нибудь зашвырнуть. Или может схватить этот несуразный игло-меч и проверить, насколько прочные тут стены.
Но другая часть меня - крошечная, совсем небольшая - чувствует облегчение от того, что я не забыл своих родителей.
Я - не отвратительный эгоист, который избавляется от воспоминания о своей семье только потому, что они причиняют боль. Я не виноват. Оказывается, пока Одри держала меня за руку и обещала, что все будет хорошо, ее мать стирала мне память.
По крайней мере, это объясняет мое единственное воспоминание: Одри склоняется надо мной и разглядывает меня темными затравленными глазами, а затем ветер уносит ее прочь. Это было взаправду. Я просто не помню остального, потому что мою память сдуло ветром.
Как вообще это работает? Как порыв ветра может украсть мои воспоминания?
- Я знаю, это трудно понять, - тихо говорит Одри. - Но мы должны были сохранить факт твоего спасения в строжайшем секрете, чтобы Райден не отправился на поиски. Поэтому мы позволили людским властям устроить твое усыновление согласно их правилам. И мы приглядывали за тобой, чтобы убедиться, что все в порядке, но было необходимо чтобы ты исчез, оказался вне зоны доступа, так сказать.
И ничего бы не вышло, если бы ты расхаживал, болтая о сильфах, Буреносцах и четырех языках воздуха. Я не знаю, что хуже - то, что с тобой бы сделали люди, или то, что случилось бы, когда Райден тебя нашел. А он нашел бы.
- Он все равно обнаружил меня, верно? - мой голос звучит на удивление грозно. - И как же это вышло? Сомневаюсь, что он просто проснулся и подумал, эй, держу пари, Вейн сейчас в Долине Коачелла.
У нее никнут плечи:
- Нет. Я... совершила промах.
- Значит, это - твоя вина.
Она сжимается еще сильнее, словно пытаясь скрыться от этих слов. Но не отрицает.
Непривычно видеть Одри такой опустошенной, словно вина потушила весь огонь у нее внутри.
Я сдерживаю рвущиеся наружу извинения.
Одри заслуживает испытываемое ею чувство вины. Сколько раз и каким еще образом она умудрилась испортить мне жизнь?
Она тянется к моей руке, касаясь теплыми пальцами моей кожи:
- Пожалуйста. Давай не будем тратить время обучения на это.
Я стряхиваю ее руку и отодвигаюсь от нее как можно дальше.
- Зачем он ищет меня, Одри? Почему я? Почему моя семья?
Она смотрит вдаль, как будто не хочет отвечать. Но тем не менее говорит:
- Потому что ты - Вестон.
- Что, мой род - особенный?
- Да. Нет. То есть и да, и нет. И я думаю, что правильнее будет "Западный". Вестон - это просто твоя фамилия.
- Тебе придется пояснить.
Она выпрямляется, воинственность возвращается в ее взгляд:
- Тебе мало что из этого будет понятно, но все же. Если это заставит тебя отнестись к тренировкам серьезно, то так и быть, - Одри сцепляет руки и всматривается в пространство между нами.
- Я говорила ранее, что с ветром можно говорить на четырех языках. Поэтому существует четыре группы Странников Ветра: Северная, Южная, Восточная и Западная. Каждый из нас рождается с так называемым "родным языком" - языком наследия. На протяжении большей части нашего существования никто не пытался учить другие языки. В этом не было смысла. Мы жили в разных уголках земли и редко пересекались, поэтому смешивать языки было незачем. Так продолжалось до появления Сил Бури.
- Сил Бури?
- Подразделение, которое мы создали для поддержания порядка и безопасности как в нашем мире, так и в земном. Ветры меняются, становятся неистовыми, беспечными. И усмирять бури, останавливать разрушения, которые они наносят городам людей, как это происходит сейчас - наша обязанность. Не ради славы, власти или уважения, а потому, что это справедливо.
Она показывает на небольшую голубую нашивку на правом рукаве куртки чуть ниже плеча. Четыре волнистые линии переплетены в центре узлом. Поэтому у нее такой несуразный наряд. И, вероятно, невероятно туго стянутые волосы.