- А ну, за мной! - прикрикнула Лена и, отвернувшись, направилась в глубь аллейки на бульваре.
Димка беспомощно развел руками и двинулся следом. Кирилл едва сдержал смех. Ай молодец девчонка! Далеко пойдет.
Он привычным движением выбил из пачки папиросу, продул ее, смял мундштук и закурил. В безветренном воздухе сизый дым поднимался густыми клубами, обтекая летящие сквозь него крупные снежинки.
Из мечтательно-тревожного состояния его вывел знакомый голос, раздавшийся совсем рядом:
- Оба-на! Какие люди! И без охраны!
Кирилл обернулся. Рядом, удивленно глядя на него, стояли Даша и Роман. Роман был без головного убора, и снежинки, запорошившие его длинные черные кудри, блестели в свете фонарей.
- Здравствуй, племя младое, незнакомое, - широко улыбнулся Кирилл. - Вас-то каким ветром в эти края занесло? В нездоровом интересе к театру вы, кажется, никогда уличены не были.
- Не, дед, ты молодец! - недовольно ответила Даша. - Смотался на ночь глядя, на звонки не отвечаешь, дома не ночуешь. Родители уже всю икру выметали, тебя разыскивая. А он по театрам мотается!
- Если бы они меня искали, то нашли бы. Не в пустыне Калахари я потерялся, прекрасно все знают, где меня искать.
- Тут с продажей дачи у них какие-то сложности возникли…
Кирилл довольно бесцеремонно перебил внучку, показывая, что его эта тема совершенно не интересует:
- Это их проблемы.
- Но там что-то серьезное вроде.
- Я повторяю еще раз, последний, - это ИХ проблемы. Когда человек дает обещания, выполнить которые не может, тем более если он решает за другого, он должен быть готов к тому, что за это придется нести ответ. Мне очень жаль, что вашим родителям этот урок приходится давать в столь почтенном возрасте. Я считал, что они в состоянии не допускать таких глупых ошибок.
- Ладно, - примирительно проворчала Даша. Она и сама понимала, что дед полностью прав. - А ты сам-то что тут делаешь?
- Жду любимую женщину, - без обиняков заявил Кирилл Ильич.
Роман почесал затылок, а у Даши очки полезли на лоб.
- Что? Ты на старости лет совсем с ума спрыгнул?
- В общем, проходите, не задерживайтесь. Ступайте по своим делам, - холодно ответил Кирилл.
- Блин, точно мать права была, у тебя маразм старческий начался. А я тебя, дура, защищала еще! Ты, вообще, кого гонишь? Внучку свою?
- Глупую девчонку, которая может испортить мне весь вечер, - не оборачиваясь, пояснил Кирилл.
- Вы, Кирилл Ильич, между прочим, очень безответственно поступили! - встрял в разговор Роман.
- Да быть того не может, - хмыкнул дед, так и не повернувшись к отпрыскам.
- Да! - прищурилась Даша. - Ты бросил нас с ребенком! Мы из-за этого сессию завалим, и Артемка мучается!
- А вы в суд на меня подайте, - с ехидцей посмотрел, наконец, Кирилл на наглецов. - Так, мол, и так, мы родители-одиночки, негодяй дед бросил нас с ребенком на руках и обрек тем самым на нищенское существование. И если суд сжалится, то я вам до конца дней своих буду платить алименты со своей пенсии. Только боюсь, что с суда вас выпнут пинком под зад. И хорошо, если родительских прав не лишат.
- Что-то ты, дед, очень разговорчивый стал, - обиделась Даша. Она всегда обижалась, когда ее кто-то на глупости подлавливал. - И куда ты сегодня вечером?
- Для особо догадливых повторю - дождусь любимую женщину, и мы поедем продолжать вечер, который до вашего появления можно было назвать замечательным.
- А она молодая? - насторожилась Даша.
- Моложе тебя, - засмеялся Кирилл, почти не обманывая. Душа Анны была совсем девичьей.
- Красивая?
Кирилл на секунду замолчал, а потом искренне выдохнул:
- Очень.
- Дед! Очнись! Ты в засаде! - воскликнула Даша.
- Что? - не понял Кирилл. - Загадками выражаешься. И вообще, я же сказал - топайте отсюда, не испортьте мне свидание.
- Мы, конечно, потопаем, - кинула ему вслед внучка. - Только для тебя же, слепца старого, стараемся. Тоже мне юный Вертер! Эта авантюристка тебя придушит ночью подушкой. Или таблетками напичкает по самую макушку.
- Или… эта… - начал было Роман, не зная, как закончить мысль, - залюбит до смерти!
- Что-о?! - голос Кирилла сел до свистящего шепота. Он остановился и начал медленно оборачиваться.
Даша на всякий случай сделала пару шагов назад.
- А то, что слышал! Я с мамой разговаривала, знаю все. Думаешь, зачем ты ей сдался? Не ты ей нужен, а дача! Все уже знают, что место козырное!
Кирилл двинулся к внучке медленными шагами. Та сначала попятилась, а потом сообразила, что глаза его сверкают не от гнева или слез, а от едва сдерживаемого смеха. Но удержать его Кирилл не сумел. Он громко расхохотался, обнял внучку, поцеловал ее в лоб, хлопнул Романа по плечу так, что тот едва не улетел в сугроб, собранный заботливыми дворниками из недавно нападавшего снега.
- Вот что, сиротинушки вы мои, - сказал он, утерев выступившие от смеха слезы. - Давайте-ка приезжайте к нам в гости. Завтра. Или лучше послезавтра. А еще лучше - сразу после Нового года. Я вас познакомлю, и вы сами решите, будут ли меня душить подушкой из-за дачи. А сейчас, пожалуйста, идите. Мне действительно нужно встретиться с очень хорошей женщиной. А в таких случаях третий всегда лишний, даже если это любимая внучка.
Кирилл ласково улыбнулся и пошел к крыльцу служебного подъезда. Его дверь отворилась, и на пороге появилась Анна Селиванова. Она легко, будто не касаясь ступеней, сбежала с крыльца. Легкий шарф, развевающийся позади, придавал ее движениям воздушную стремительность. Люди, терпеливо ждавшие ее - именно ее! это Кирилл уже понял, - бросились навстречу с блокнотами и фотографиями, на которых Анна привычно расставила автографы, не забывая спросить, как кого зовут, и, не опускаясь до стандартных завитушек, каждому писала что-то доброе. Она всю жизнь так делала.
- Вы решили вернуться на сцену?
- В каких спектаклях вы будете играть?
- Вы будете сниматься в кино?
- Вы будете выступать еще где-нибудь, кроме как у Кондратьева?
Поклонники-театралы, среди которых оказалась и пара журналистов, засыпали Анну вопросами, но она профессионально и необидно отделалась общими фразами без всякой конкретики и сбежала от них.
Она подлетела к Кириллу, протянула руки, которые тот порывисто сжал в своих ладонях.
- Ну… Как? Тебе понравилось?
- Анна. - Кирилл откашлялся, борясь с волнением. - Я плохой ценитель театра. Но, по-моему, ты гениальная актриса. Позавчера я влюбился в тебя, как может влюбиться поживший, повидавший всякое и умудренный опытом человек. А сегодня втюрился как мальчишка. И кажется, я потерял уверенность.
Анна звонко рассмеялась, чмокнула Кирилла в щеку.
- Не надо терять уверенности! Поехали, а то на нас смотрят. Особенно вот эта молодая парочка.
Кирилл широким жестом распахнул дверь белой "Волги", и через секунду она унесла влюбленных в ночь.
- Рот закрой, - не глядя посоветовала мужу Даша, провожая глазами скрывшийся в снегопаде автомобиль.
- Только после вас, - уступил Роман. И продолжил после паузы: - Мне кажется, сегодня она его душить не будет.
- По-моему, тоже, - согласилась Даша. - Ну, и что ты думаешь? Как тебе?
- Красивая, - восхищенно признал Роман.
- Кобель, - ткнула его под ребра жена. - Я про деда говорю! Ничего он у нас парень, а?
- Да уж. Зажигает не по-детски. Уважаю.
Димка влетел домой возбужденный и радостный. Он был юн и только еще даже входил в тот возраст, когда встречи с девушками заряжают энергией на целую неделю вперед, а не лишают сил на месяц.
- Здорово, родня! - гаркнул он с порога, пролетая в кухню для зачистки холодильника.
- Чего тебе? - без энтузиазма отозвался Анатолий.
- А я бабушку нашел!
- Что?! Где она? - вылетела в коридор Рита.
- Какая разница! - засмеялся Димка. - Главное, что у нее все хорошо.
- Я спрашиваю, что с ней?!
- Мам, все отлично. Она сегодня играла в театре. И, мам, ты не поверишь… Но у нее такой классный любовник!
18
Евгений сидел за рулем отцовского "Кузьмича" и угрюмо глядел на дорогу. События последних месяцев вымотали его эмоционально, и это мрачное молчание стало уже его привычным состоянием.
Все началось еще в августе, когда деятельной Жанне пришло в голову использовать сложившийся на рынке недвижимости кризис в свою пользу. Поскольку особых накоплений в семье не было, то решение жилищного вопроса состояло, по ее мнению, в продаже отцовской дачи.
Поначалу Евгений не стал спорить, тем более что цена, за которую Жанна решила продать дачу, была такой, что по объявлению могли звонить только практикующие психиатры, дабы узнать, не сошли ли с ума люди, желающие получить такой куш за дачный участок, хоть и в ближнем Подмосковье. Он даже отцу не стал ничего говорить, потому что был уверен в невозможности такой сделки.
Вырученные деньги Жанна хотела вложить в стройку в Одинцово, тоже недалеко от Москвы, но все же в городе и в благоустроенном доме, и переселить туда надоевших детей с Артемкой, и желательно вместе с дедом. Его мнения при этом никто не спрашивал.
Сын понимал, что поступает подло, потому что дача была для отца единственным светлым окном в преддверии подступающей старости. Решать квартирный вопрос дочери с зятем нужно было как можно скорее, но цена была слишком высока. Он утешал себя тем, что все равно ничего из этого не выгорит.