Лидочка – человек-проблема. Высокие каблуки – вывихнула ногу, делала маникюр – сломала ноготь, поела в гостях – болит живот… Все детство она провела замотанная в платок – уши, и с палочками в носу – насморк, так и ходила с оттопыренными из-за компрессов ушами и палочками в носу, как инопланетянин. Чем больше проблема, тем больше любви… Но Лидочка и сама с детства вела себя так, как будто она единственная: при малейшем подозрении, что она не предмет восхищения, она плакала, требовала, возмущалась. Вот только в гимназии Лидочке не удалось стать главной – у одной девочки платье Valentino, у другой сапоги Prada… Все эти подробные сведения Лидочка приносит домой ежедневно.
Бедная мама, это же нормальное человеческое желание – "быть не хуже людей". Но ведь это смотря каких людей мама хочет быть "не хуже"!.. Мы не бедные, как, например, тетя Ира. Отец читает лекции в западных университетах, и этого достаточно, чтобы мы все могли учиться. Мы иногда ездим за границу – когда отец едет на конференции, он по очереди берет с собой маму, Женю и меня. Но нам никак невозможно, чтобы Лидочка могла быть в гимназии "не хуже людей". Поэтому они с мамой обсуждают, где купить Лидочке такое платье и такие сапоги, чтобы была подделка под Valentino и Prada и никто в классе не узнал, что это подделка.
Мама делит Лидочкиных подружек на подруг первой категории и второй категории.
Перед подругами первой категории, дочкой директора банка и дочкой директора телеканала, мама как будто немного стыдится нашего дома и старается представить все в лучшем свете – накрывает стол со свечами, специально ездит в город за пирожными, хотя обе девочки на диете. А с подругами второй категории она просто мила и душевна, как со всеми. Я бы на Лидочкином месте возненавидела ее за это или перестала приводить домой и тех и других, но Лидочке хоть бы что. Это у меня тяжелый характер, а у нее легкий.
– Мама, мне нужны деньги! У меня нет ни копейки! – сказала Лидочка.
Лидочка могла бы потерпеть и не выпрашивать при посторонних, но она не может потерпеть: деньги – ее больная тема.
У Лидочки сложные отношения с деньгами – никто из нас не бывает так беден, как бедная Лидочка, – у нее всегда "нет ни копейки". Но ни у кого из нас нет и стольких не терпящих отлагательств нужд, как у нее. Посудите сами, вот, к примеру, расклад расходов на субботу: суши-бар с подружками, кино, такси доехать до дома – что же тут лишнего?!
Мне не стыдно сказать, что у меня нет денег на суши-бар или на такси. А Лидочке стыдно, и из-за того, что она такая тонкая натура, деньги Лидочке дают все: мама из хозяйственных нужд, Женя из своей зарплаты – ангелам деньги не нужны, я – из денег за репетиторство, которым зарабатываю себе на личные расходы, Мария – из ее собственных карманных денег. Мария могла бы жить в бочке, как Диоген, и оттуда вещать, она рассеянно донашивает вещи за Лидочкой и поэтому иногда выглядит странно, как будто Диоген вылез из бочки и собрался на дискотеку. А Лидочка… если бы Лидочка могла, она обобрала бы нашего кота, таксу и пуделя.
– Мы ходили… это стоит… а ты дала мне… а завтра мы пойдем… это стоит… а еще я хочу купить… В общем, дай мне деньги!.. Почему не сейчас?! Какая разница, когда? Нет, дай сейчас!.. – постанывала Лидочка.
– Эпикур разделил человеческие потребности на естественные и неестественные, victus et amictus, – поучительно сказала Мария, решив, что ей пора принять участие в беседе. – Естественные потребности – это пища и одежда, их легко удовлетворить. Неестественные потребности – это потребности в роскоши, они не имеют границ. С другой стороны, Шопенгауэр определяет естественные потребности лишь как относительные блага, аgatha pros ti, и только деньги как абсолютное благо, так как они отвечают не одной потребности in concreto, а потребности вообще in abstracto…
– Шопенгауэр излишне значительно говорил об очевидных вещах. – В дверях показался отец с таким рассеянным видом, словно сомневался, выходить из дома или нет. – "Афоризмы житейской мудрости", которые ты так любишь цитировать, Мария, безнадежно устарели. Прочитай хотя бы "Мир как воля и представление", иначе ты выглядишь напыщенной глупышкой и профаном.
Мария, покраснев, вскочила и ушла в дом, через минуту вернулась и, стоя на пороге, пробубнила: "Ничего не устарели", – и ушла окончательно.
– Мария у нас как Галилей, ей непременно нужно оставить за собой последнее слово: "А все-таки она вертится", – улыбнулся отец.
Сегодня все словно специально продемонстрировали, какое мы неординарное семейство: суетливая мама, невоспитанная Лидочка, зануда Мария, нетактичный отец.
– Это они, из Дома, уж будь добр, прими их полюбезней, – страшным шепотом прошипела мама, и отец ласково улыбнулся гостям:
– Вы, кажется, прибыли к нам издалека?
– Нет-нет, мы п-приехали из Москвы, – вежливо отозвался Вадик.
– О-о, ну да, да. Современная техника так сокращает расстояния, что вы, очевидно, смогли добраться за двое-трое суток? Вы прибыли морем?
– Мы… э-э… мы из Москвы. П-приехали, – пробормотал Вадик, растерянно оглядываясь на Сергея. Сергей, пожав плечами, показал глазами – "разбирайся сам с этим чудаком".
– Мы п-приехали из Москвы, – громко повторил Вадик.
– Да-да, я понял, – приветливо подхватил отец. – Ну-с, молодые люди, и как там у вас охота? С одной стороны, безграничные возможности – слоны, носороги, львы, буффало, леопарды. С другой стороны, представление о том, что у вас бродят непуганые стада, сильно преувеличено… Охота на львов, знаете ли, имеет свои тонкости…
Отец пробыл с нами на крыльце несколько минут, и все это время, как и просила мама, был необыкновенно любезен. И старательно, без единой оплошности изображал полную уверенность, что наши гости прибыли из Африки.
Ну что же, каждый имеет право на свою форму протеста. На молодых фотографиях отец – тонкий одухотворенный мальчик, а сейчас он тонкий одухотворенный пожилой человек, целиком погруженный в себя и Византийскую империю, и единственное его желание – не иметь никакого дела с социумом. Но изредка ему все-таки приходится спускаться вниз, и тут – такая неожиданность – мама, четыре дочери и "они, из Дома"! Бедный отец.
Отец пожелал гостям по прибытии на родину особенно остерегаться носорогов. Мама небрежно улыбалась и важничала, готовясь войти в имидж снисходительной жены гениального ученого, которому за его гениальность все позволено, но гости торопливо встали и начали прощаться, так и не узнав, что отец ученый, а не сумасшедший.
– Что вам еще посоветовать?.. Когда вернетесь домой, уделите внимание изготовлению чучел из добытых вами трофеев, – напутствовал отец. – Не забудьте, что ценность трофеев определяется прежде всего размером рогов, шкуры, черепа… Да, чуть не забыл, имейте в виду, что большой африканский куду предпочитает горы.
– Но мы в Москве… – беспомощно оглянулся вокруг Вадик.
– Помните, что африканские куду только на первый взгляд кажутся безобидными, – озабоченно предупредил отец и, немного помедлив, задумчиво добавил с видом человека, максимально исполнившего долг гостеприимства: – Будете в наших краях – заходите. Но помните – столь любимый Марией Шопенгауэр считал, что любое общество таково, что меняющий его на одиночество совершает выгодную сделку.
С этими словами отец исчез в доме.
Мама как-то странно смотрела на меня и что-то показывала лицом.
– Мама, что ты все время подмигиваешь? Я должна что-то сделать? – спросила я.
– Они сейчас уйдут! Приглашай их скорей на ужин… – прошипела мама. – Оставайтесь на ужин… У нас сегодня на ужин… Что у нас сегодня на ужин? – суетилась мама.
– Кефир и шесть булочек, – назло сказала я.
От кефира и булочек гости смешливо отказались и, попрощавшись, двинулись к калитке. Вадик оглядывался, виновато улыбаясь и разводя руками, как будто желая сказать, что с удовольствием разделил бы с нами кефир и булочки. Он очень милый человек, из тех, которые всегда чувствуют ответственность за ситуацию – в отличие от своего друга.
– В любое время! Мы всегда рады! Хоть днем, хоть ночью!.. – нервно вскрикивала вслед гостям мама.
Мама в халате представляла собой фигуру почти шекспировскую – она старалась оставаться приветливой, но на ее лице отражались отчаяние и обманутые надежды.
На этом история с гостями не закончилась.
Не прошло и десяти минут после ухода гостей, как в нашу с Женей комнату вбежала возбужденная Лидочка.
– Мне удалось подслушать такое, такое!.. – кричала Лидочка.
За ней следовала Мария с безразличным лицом – у нас дома никто не может остаться в стороне от интересного, и даже Мария, как бы она ни притворялась безразличным к суете философом, всегда хочет во всем участвовать.
– Женя, ты должна дать мне надеть свою кожаную куртку, тогда я скажу, что они про тебя сказали! – торговалась Лидочка. – Лиза, ты должна дать мне поносить свою сумку, тогда я не скажу, что они про тебя сказали!
Глупые девчонки прятались в кустах у забора – Лидочка удаляется в кусты покурить и обязательно берет с собой Марию. Лидочка картинно пускает дым, а Мария любуется Лидочкой и смотрит, не идет ли мама. Лидочкино курение – это такая кокетливая игра, с Марией она играет, что она взрослая, а с мамой – что она еще маленькая и боится, что та увидит ее с сигаретой. На самом деле мама прекрасно знает, что Лидочка курит.
Так вот, выйдя за калитку, гости тоже остановились покурить, и разговаривали они достаточно громко, чтобы Лидочка с Марией услышали все до единого слова. Этот подслушанный разговор девочки и передали нам в лицах. Вернее, Лидочка передала – у Марии нет актерских способностей, а у Лидочки есть.
– Беднота многодетная, – презрительно сказала Лидочка за Сергея.