- Да нет, если Андрюхиным "Шхедамом" запивать не станешь. А то ведь опять всех зайцев распугаешь. Помнишь, как в прошлом году орала во весь лес: "С Новым Годом! Счастья вам, звери лесные, духи ночные!"? Они счастливы были…
- Тогда убирайте "Шхедам" подальше, а то он так заманчив. И Олежке нравится.
- Твой пробкой из-под "Клинского" обойдется, - бросил Сергей, потеряв игривый тон вместе с улыбкой. - Пусть подбирает на дороге и нюхает все праздники.
- Сережа! - мне было неприятно слышать его слова.
- Он и с того пьяный будет, Анюта! Ты вспомни, как после свадьбы его на встречу с Андрюхиными друзьями потащила. Что? Весело было? Ладно, мужики нормальные оказались - мои бы точно пластику лица на месте сделали и рот наглухо зашили. А у Алеши? Нет, ну ты тоже молодец - знаешь ведь, что он вести себя совершенно не умеет - кураж, сопли и бурчание об ущемлении прав. А эти его пьяные излияния в любви и преданности? Да меня так и тянет их в точку отсчета отправить.
Я ткнулась лбом ему в плечо, и он смолк.
- Знаю я, почему ты плохо относишься к Олегу.
- Почему? - а голос глухой, тихий.
- Жениться тебе надо.
- А-а-а, вот оно! Точно! А я все гадаю…
- Я серьезно, Сережа.
- Пусть сначала Лешка с Андрюшкой женятся, - бросил через минуту. - Или у них таких проблем нет?
- Обиделся? Знаешь, я, пожалуй, возьму с собой на дачу Олю, она давно тебя видеть хочет.
- Вот только не надо. Ничего хорошего из этого все равно не получится.
- Почему?
- Потому, великая почемучка!.. Лилю вспомни…
Я вспомнила и зажмурилась, тяжко вздохнув - ох вы, годы молодые, глупые! Что ж меня толкало на подобные поступки? И что было бы, если не вмешайся я в их отношения? Сергей бы женился, у меня появились племянники. Наверное.
Я уже думала на эту тему два года назад…
Мы лежали на пляже - июль, жара и своевременная забота брата об уютном немноголюдном пляже с максимально приятным ландшафтом. Он был в двадцати километрах от города, которые мы с легкостью преодолели под Криса Ри. А потом грелись на песке, наслаждаясь покоем.
Сергей лежал рядом и, щурясь от солнца, пристально изучал мое лицо. Я натянула ему на нос солнцезащитные очки. Он тут же снял их, отложил и уткнулся лбом мне в шею:
- Почему мы с тобой брат и сестра? - спросил тихо и вновь посмотрел мне в глаза. - А, Анюта?
- Потому что родители так решили, - безмятежно пожала я плечами.
- Тогда почему ты не похожа на нас? Такая худенькая…
- Миниатюрная…
- Волосы редкого цвета - пепельные, и вьются. Смотри - на палец накручивать не надо, сами обвивают. И глаза…
- Голубые, как у Алеши и папы. И вообще, я точная копия прабабушки. Фотографию у мамы возьми и сравни.
- Да-а, - брат огорчился и отвернулся, чтобы скрыть это. - Чуть раскосые глаза с приветом от татаро-монгольского ига. А острый подбородок и белую кожу не иначе еще викинги в гены заложили.
И сел, задумчиво обозревая пространство, - стайку резвящихся у воды малышей, песчаную косу, островки леса на том берегу. А я смотрела на мощную, бронзовую от загара спину, к которой прилипли золотые песчинки. Мне хотелось дотронуться и почувствовать под пальцами тепло прогретой солнцем кожи. Я села и прильнула к его руке, нарочно медленно начала отряхивать песчинки со спины.
- Жениться тебе надо, - протянула задумчиво, представляя его отцом вот таких же сильных сыновей.
- На ком? Ты же всех кандидаток распугала, - заявил Сергей шутливо, покосившись на меня.
Как же он был красив - совершенен…
- Может, мне на тебе жениться, Анюта? - и хоть улыбался, голос был серьезен и взгляд под прикрытием ресниц ничуть не шутил. Я потерлась щекой о его руку.
Я бы тоже вышла за него замуж, но глупое слово из арсенала милосердного человечества упало, как шлагбаум перед машиной, и остановило признание. Я лишь прищурилась, как сомлевшая кошка, вдыхая терпкий аромат, исходящий от его кожи.
- Молчишь, почемучка?
- Боюсь отобрать эту роль. Сегодня, похоже, она твоя.
- Да, - согласился Сергей легко и отвернулся, бросив словно невзначай: - Лилю вчера встретил. В кафе посидели, старое вспомнили.
Я насторожилась и отодвинулась.
- Что, проказница? - Он засмеялся и прижал меня к себе. Зачем он это сделал? Его лицо оказалось в сантиметре от моего, голая грудь была прижата к моей, слегка прикрытой чашечками купальника. Какая Лиля? Какой Олег? Какой пляж? И что такое инцест, когда голова кружится от одного только взгляда на родное, желанное до боли лицо. До физической боли, невыносимой, как ломка наркомана и бесконечной, как мучения раковых больных.
А мы и так были больны. Все. С детства. Больны любовью друг к другу. Она разъедала наши тела и умы, как разъела нашу жизнь. И если б она не была столь запретной и невысказанной…
Я помню каждую из женщин, что переступала порог нашей квартиры. Но почему-то именно Лилю я невзлюбила особенно. Большеглазая девушка с толстой черной косой и мягкими застенчивыми манерами одним своим видом возбудила во мне жуткую ревность, которую я по детской неопытности приняла за естественное желание оградить своего брата от боли разбитого сердца. А в том, что это случится, я не сомневалась - ведь именно такие женщины способны нанести значительный вред доверчивым юношам.
Я как раз закончила читать "Анжелику", книга все еще пряталась от родительских глаз под кипой нижнего белья. И пусть Лиля не была светловолосой томной француженкой, все равно она казалась мне слишком красивой, чтобы быть верной и любить по-настоящему сильно.
И я планомерно начала изживать это "порочное" создание из жизни брата и нашей квартиры. Нет, я была тиха и приветлива, мило улыбаясь, приносила им в комнату чай - Сергею с двумя ложками сахара, как он привык, а ей - с двумя соли. Стучалась в дверь с периодичностью таймера, как только она закрывалась, и получала в итоге по носу. Шла в подъезд собирать бычки Алешиным пинцетом, чтобы засыпать их в сумочку Лили, оставленную в коридоре. Бежала к Оле, чтобы расчесать ее вальяжного перса и сунуть полную кошачьих волос расческу в карман пальто. Лила уксус в сапоги, сыпала в туфли соль и кошачьи экскременты…
Что я только не вытворяла. И не стыдилась, уверенная, что права. Стыд появился много позже. Вместе с первым робким осознанием многогранности человеческих чувств и недоумением по поводу терпимости брата и девушки к моим взбалмошным выходкам.
Сергей ни разу не дал мне понять, что находится в курсе моих военных действий. Он лишь криво усмехался, закрывая за Лилей дверь, и смотрел на меня с насмешливым прищуром, в котором, словно в зеркале, отражались малейшие движения моей души, гениальные задумки и глупые фантазии.
Я повзрослела, вышла замуж, но до сих пор стыжусь тех поступков и искренне жалею невинно пострадавшую Лилю. Никто и никогда не сможет любить его, как я, понять и принять таким, какой он есть. Прощать, видеть истинные мысли, спрятанные на дне его глаз, а не кривую усмешку и каменное равнодушие. Слышать то, что звучит даже не в голосе и интонации, а где-то значительно глубже.
У меня защемило сердце и захотелось обнять Сергея настолько крепко, чтобы слиться с ним в одно целое, забыв о законах человеческой анатомии, делящей людей на мужчин и женщин, братьев и сестер.
- Знаешь, что мне сказала Лиля? - спросил он тихо, вглядываясь в мое лицо. Я мотнула головой.
- Она сказала, что ты ревновала меня тогда и таким образом пыталась избавиться от соперницы. А еще сказала, что ты очень сильно любишь меня. Слишком сильно для сестры… Это правда?
Я лишь крепче обняла его - зачем спрашивать, ведь ответ очевиден. Но Сергей хотел слышать и видеть. Отодвинул меня, придерживая за плечи, и повторил вопрос.
- Да, - ответила я и увидела, как расширились его зрачки, глаза увлажнились, а по лицу прошла судорога - ему было больно и сладко. На свой важный вопрос он получил не менее важный ответ. А я изумилась - неужели он мог сомневаться?
Сергей выпустил меня, повернулся к озеру, чтобы скрыть волнение и радость, и спросил с иронией:
- Сильней, чем Лешу и Андрея? - но голос подвел, выдал с головой.
Я смутилась и грустно посмотрела в высвеченную солнцем даль. Ведь я любила своих братьев и вместе, и отдельно, каждого по-особенному сильно и неповторимо, потому что и они были неповторимы по своей сути.
И честно ответила:
- Не знаю, Сережа.
Глава 2 АЛЕКСЕЙ
Мы ехали по городу молча, именно потому, что нам слишком много нужно было сказать друг другу. Но тема, которую мы неизбежно начали бы развивать, не имела перспектив и усугубила бы печаль по поводу отсутствия счастливого финала в затронутом сюжете.
Уже на углу моего дома сработали мобильники, синхронно заурчав одной и той же мелодией. Мы переглянулись и так же синхронно приложили трубки к уху.
Сергею звонил Андрей, мне - Алексей.
- Как дела, родная, как самочувствие?
- Все хорошо Алеша, спасибо.
- Анечка, вы где сейчас?
- Уже у подъезда, а что?
- Может, подъедешь ко мне, я еще в клинике.
- Алешенька, только не сейчас. Я устала, хочу принять душ и лечь спать. Завтра уже Новый год и хочется выглядеть так, чтобы не стыдно было в зеркало на себя смотреть. Извини, пожалуйста.
Я знала, зачем он зовет меня к себе, и только поэтому отказывалась. А вот увидеть его хотелось. Мы не виделись пять дней. Это очень, очень долго. Я скучаю, если не вижу его хоть день…
- Хорошо, - вздохнула трубка, - но я все равно положу тебя на обследование.
- После праздников, Алеша. Или ты желаешь мне их испортить?