Он чуть пощурился, насторожившись оттого, что не услышал в моем голосе привычного по этому поводу недовольства.
- Да, Анечка, придется потерпеть три-четыре недели. Но как-нибудь, правда? Андрей вечером привезет диски с фильмами.
- Лучше книги.
- Какие?
- Разные. Про любовь, фэнтази, фантастику, сказки для взрослых.
- И детективы?
- Нет, вот их не надо. У меня жизнь - сплошной детектив. Лучше что-нибудь глубокомысленное. Вдумчивое. И душеполезное.
- Например? Меркес? Муракави? Шопенгауэр? Козловский? Апокрифы святого Иоанна?
- Уф, всех неси. Что мне четыре недели делать? А может двумя обойдемся, Алеша?
- А что? Куда-то спешишь? Или дела неотложные?
- Нет. Но четыре недели?! - я тяжко вздохнула. Да-а, перспектива безрадостная, но опять же для дитя - полезная. Все лучше под присмотром специалистов побыть, чем на авось надеяться. А "авось" этот с моим-то заболеванием в любую минуту нагрянуть может.
- Пролетят - не заметишь. Потерпи. Ты когда последний раз сюда заглядывала? Вот то-то и оно. Да и что дома делать?
- Не скажи. Дома хорошо.
- Чем это? Олег гнев на милость сменил? Надолго ли.
- Зря ты. Он изменился. Не веришь?
Алеша принялся вертеть в руках книжный том. А я опять вздохнула и вперила взгляд, в потолок, пытаясь на его белом и чистом просторе нарисовать новый образ супруга. И чуть раздуть в свете последних событий. А также позолотить, наделить нимбом, крылышками и всем тем, что несомненно сможет прикрыть образ Сергея. Заслонив собой полностью. И хорошо бы на этом этапе еще поверить нарисованному.
- Он добрый, умный, заботливый, - начала перечислять, придумывая на ходу, вспоминая все известные мне прилагательные, подходящие обстоятельствам. - Тактичный, безобидный, внимательный, красивый, верный, щедрый.
Что ж ему еще приписать?
- Ты точно список баллотирующихся в депутаты зачитала, - хмыкнул Алеша. - Монотонно, словно осенний дождик по стеклу. А где пыл и восхищение, присущие любви, коя естественным образом должна возникнуть по отношению к подобному идеалу?
Н-да, тут он прав. Нет у меня сейчас любви для мужа. Разве что росток ее чахлый. Но зато есть уважение, долг и привязанность. Многим того довольно. Попробую и я на этом зыбком материале тот самый росток культивировать.
- Алеша, у меня сейчас спад. Олег говорит, что у любви бывают спады и подъемы. И ты мне это говорил. Вот у меня спад и организовался, но уже подъем начинается. Честно.
- Значит, у вас любовь по схеме алгебраических амплитуд? Спад, подъем. Альпийский горный курорт. Интересный подход к данному вопросу. Я так понимаю, ты на счет развода передумала?
- Алеша, я погорячилась. Испугалась его поступка, вот и подумала. А потом он, правда, изменился.
- Анечка, ты меня или себя в этом уверяешь?
- Ты его видел на Рождество. Он действительно другой.
- Надолго? Не информировал? - Алексей не скрывал скепсиса, но и недовольства не выказывал. Это меня успокаивало.
- Алеша, он навсегда изменился. Верь. Я - верю, потому что вижу.
- Да? Хорошо, оставим столь важную тему. Пока. Думаю, твой супруг через пару недель вновь вернет свои, столь щедро описанные тобой достоинства в исходную точку. И мы вновь подивимся произошедшим метаморфозам.
- Ты смеешься, - немного надулась я.
- Ничуть. Просто - не верю. У Олега явно развивается шизофрения. Это последствие кислородного голодания мозга. Удушье, а возможно, и совокупность причин - например, патология при родоразрешении, детские болезни, травмы.
- Алеша! Причем тут детство? Зачем выдумывать?
- Я не выдумываю, Анечка. Я констатирую факт. Как специалист. И предостерегаю тебя. Как брат. "Бойся данайцев, дары приносящих".
- Пока ничего говорящего за данный диагноз я не заметила. Он вполне адекватен и, на удивление, мил и сговорчив. Заботлив. И уборку в доме делает. Представляешь? Олег.
- Да-а, действительно изменился… А уборку, это как? Зубную щетку налево, мыльницу направо?
- В смысле?
- В том, Анечка, что у таких, как правило, начинает развиваться патологическая любовь к чистоте, особенно в мелочах. Они любят, чтобы все по полочкам строго в отведенном им месте, и очень нервничают, если по-другому. Не замечала?
Я нахмурилась, вспоминая. И припомнила его пристальное внимание к чистому, в общем-то, паласу, который он чистил тогда минут сорок. Его пристрастие сортировать книги по корешкам, рубашки и носки по цвету, постельное белье по комплектам…Патология? Хм. Да кто ж знает? Разве что Алеша?…
- Нет, что-то ты преувеличиваешь. Ничего подобного я за ним не заметила.
- Виделись давно?
- Вчера.
- Сегодня придет?
- Нет, он на сутках. Перестань меня пугать, Алеша!
- Я и не думал. Просто осторожничаю. Ты у меня одна. Мало ли что твоему дар-рагому еще в голову придет?
Нет, он специально! - начала злиться я, чувствуя, как предостережения брата начинают проникать в душу и давать корни. А вот этого мне как раз и не надо. Как будущей матери мне категорически запрещено пугать ребенка. Тем более - отцом!
- Лешенька, а у тебя других тем для разговора нет? - ехидно прищурилась я.
- Неприятно, да? Хорошо, оставим. Ольга сегодня звонила. Беспокоится и обижается. Ты ее даже с Новым годом не поздравила. Ай-яй, Анечка, - улыбнулся брат.
- Правда, - расстроилась я мгновенно. Да и когда было поздравляться? Но позвонить-то могла? - Ты сотовый принес?
Спросила с надеждой.
- Принес. И сотовый, и все остальное. И гранатовый сок.
Я поморщилась. Этот сок я ненавижу с детства. Алеша усиленно вливает его в меня литрами в надежде спасти от тромбоцитопении такими незамысловатыми, народными средствами.
Пока действительно удается, но не факт, что из-за сока.
Впрочем, моему малышу он лишним не будет.
Я блаженно улыбнулась: какая приятная мысль - моему малышу! Меня словно коснулось пушистое облачко, золотистое, легкое…и появилось то же ощущение, что в детстве. И та же ассоциация…
Когда-то очень давно Алеша принес мне двух цыплят, живых, пищащих и настолько легких, пушистых, прекрасных, что я буквально задохнулась от восторга, когда один оказался на моей ладони. Мне было чуть страшно держать это эфемерное чудо. Оно казалось настолько хрупким, что я не шевелилась и затаила дыхание, глядя в бусинки глаз. Я не знала что с ним делать, и готова была простоять, как статуя птицеводу, хоть сколько, лишь бы не испугать куриного птенчика, не потревожить.
Они были забавными, требующими постоянного внимания, глупыми и вечно пищащими. Мы посадили их в коробку, но они росли очень быстро. И вскоре стали вылезать из нее и бродить по квартире. Я никак не успевала за ними уследить. Желтый пух исчез, восторг от владения подобной экзотикой начал таять, а родительское недовольство расти. Вместе с цыплятами. Клара и Карл. Так я назвала своих питомцев. И тщательно следила за их комфортом, при этом забывая о комфорте других.
Вскоре эта парочка перестала помещаться в коробке и стойко игнорировала ее, вальяжно расхаживая по квартире, мешаясь под ногами, не переставая клевать палас, линолеум, кудахтать и…беспрестанно гадить.
Отец не выдержал. В одно утро он встал с постели, не впервой разбуженный Карлом и Кларой, и, недолго думая, запустил в противных птиц первым, подвернувшимся под руку предметом - тапком. Карл геройски погиб первым, сложив свою шею на порог родительской спальни. Второй почила Клара, возмущенно кудакнув напоследок. Ее агональный сип меня и разбудил, я вылетела в коридор и застыла, не смея поверить, что мои любимцы мертвы.
Отец выбросил их в мусоропровод, даже не дав мне их схоронить с почестями…
Нет, у моего ребенка будет другое детство. И Олег не убьет тапком его питомцев, даже если это будут такие же глупые, надоедливые птицы. У нас будет много животных: кошка, собака и попугайчики. А еще мы будем ходить в зоопарк.
Я представила, как мы с Олегом идем, держа за руки маленького карапуза. Он неуклюже переставляет ножки, и мы идем очень медленно, чтобы он успевал. Олег склоняется над малышом, заботливо поправляя шапочку…
- Да он будет хорошим отцом, - незаметно для себя, высказалась я вслух.
И тут же очнулась от страшного шепота брата. Да - именно страшного. Он прозвучал, как обвал лавины: с ужасом и предостережением одновременно:
- Что ты сказала?
Я замерла, улыбка сама спала с лица. Алеша смотрел на меня расширенными от тревоги и страха зрачками, и в них я видела будущее всех Шабуриных - горе и боль, свою смерть и отчаянный вой мамы, молчаливое умирание Андрея, а за ним Сергей, Алеша…
Мамочка моя!!! Что за дурной приступ ясновидения?!
- Алеша! - резко села я.
- Аня, Анечка, - схватил он меня, обнял так, словно я уже умирала, и он надеялся своими объятьями задержать меня, спугнуть смерть и несчастье. И чуть дрожал от страха, что не успевает, не успел.
Нет, нет! Что за ерунда пришла мне в голову? Что за сентиментальная меланхолия овладела Алешей? Это лишь призраки прошлого, которые мы приняли за будущее. Будет все совсем по-другому. Я знаю! Все будет не просто хорошо - великолепно. У меня родится ребенок - мальчик, девочка - не важно. Но обязательно - родится. Обязательно живым и здоровым. И я буду здорова, буду нянчиться с ним, и мои братья, и Олег, а мама будет купать внука, наставляя неумелых родителей, ворчать, как обычно, что мы все делаем не так. Все будет! Все именно так и будет!
- Алешенька, что ты так испугался? - прижалась я к брату, припала к плечу. - Я всего лишь подумала вслух, родной.