- Не ляжет. За мужем ухаживать станет, совесть свою безразмерную успокаивать.
- Здорово, - совсем сник Сергей.
- Что наваял. Твоими молитвами наросло.
- Угу. Мне, значится, нужно было мило улыбаться и слушать, как этот гоблин Аньку полощет?
- Увозить ее не надо было. Держать два дня, словно в оккупации. Ты же видел, он от ревности с ума сходит. Зачем масла в огонь подливать? Кому ты лучше-то сделал? Себе? Защитил честь и достоинство сестры. Теперь у нее проблем выше макушки. Один - идиот, второй Отелло. Такое окружение и здорового подкосит… Этот абсолютно неадекватен, но ты-то зачем полез меж ними?! Ты думаешь, я не хотел ему по лицу дать? Или Андрей?
- Вот-вот. Про Андрюху-то ты и не упомянул. А ведь он здесь немаловажную роль сыграл, Гюрзу эту раскосую приволок, словно специально, стравить всех. Почему "словно"? Специально. И что? Ему-то нотации почитал, "отец родной"?
- Он сам все понял.
- А что хотел-то?
Алеша хмуро посмотрел на брата: неужели не ясно? И качнув головой, шагнул к подъезду:
- Пошли.
- А кто она такая Леха?
- У Андрея спроси.
- Угу, тайны Мадридского двора…
- Да хоть Карибского региона! Ты меня хорошо понял?
- Да, понял, понял, - Сергей щелчком отправил окурок в снег и шагнул за братом. - Только и ты запомни - десять дней на все, про все. Если этот невменяемый и после рядом с Аней жить останется, я его сам ликвидирую. Без затей. Надоели мне его выкрутасы.
- Кто бы сомневался, - буркнул Алеша, нажимая кнопку лифта. - На это у тебя всегда ума хватает.
- Опять оскорбляешь? - лениво протянул Сергей, скривив презрительную рожицу.
- Констатирую, - Алексей подтолкнул брата в лифт и шагнул сам. - Думай лучше, как Ане про этого сказать.
- А вы еще не придумали? - немного растерялся Сережа, и вздохнул, загрустив. - Не знаю.
- Вот и я не знаю.
Они посмотрели друг на друга и одновременно почувствовали озноб и страх, от одной на две головы мысли: что будет с Аней, когда она узнает про Олега?
- Леха, ты лекарства-то взял? - тихо, почти шепотом спросил Сергей.
Тот лишь отвел взгляд - толку?
Створки лифта открылись, и я увидела Андрея. И чуть дрогнула, не решаясь выйти. И шагнула, приободрившись - вместо ожидаемого укора и подозрения, в его глазах была лишь легкая печаль и, возможно, доля вины.
- Привет, малыш. Как дела? Как провела выходные? Повеселилась? - а голос - бархат. Завораживает, обволакивает - нежит.
Я шагнула к Андрею, прижалась к нему в благодарность за тепло и понимание и успокоено вздохнула: "Глупые страхи - подите вон!" Мне было хорошо у его груди - тихо и уютно. Но всего лишь минуту.
Одна единственная мысль, мелькнула в голове и, испортив очарование этих мгновений, повлекла за собой целую серию других - неприятных. "И что я за человек? Когда я вырвусь из этих сетей? Когда, наконец, обрету покой, раз и навсегда решу с кем я? Кто мне ближе? Кому я нужнее?"
Вот. Вот в этом и была ценность мысли. И я автоматически, не задумываясь, ответила - Сергею.
Отодвинулась от Андрея, мило улыбнулась ему и шагнула к дверям:
- У нас все хорошо. Пойдем. Был приказ накрыть на стол. Генерал голоден. Посетовал, что не завтракал, а сейчас время к ужину.
- Ужин это замечательно. Я тоже не откажусь.
Мы зашли в квартиру, и я сразу двинулась на кухню.
- И все же, как провели выходные? Ты так и не ответила, - голос Андрея застал меня у открытого холодильника.
- Хорошо, - мой взгляд рассеянно шарил по полкам - однако припасы мы почти уничтожили. Что выставлять на стол? Надо было заехать в магазин…
- Хорошо? - Андрей встал у холодильника, внимательно поглядывая на меня. - Где были?
- Не поверишь, - улыбнулась я, вытаскивая остатки вчерашнего ужина. - На елку ходили.
- Что за Елка? Новая группа? Я не слышал…
- Новогоднее представление для детей! - рассмеялась я, видя, как вытягивается от удивления лицо Андрей.
- И…как? - спросил с долей недоверия.
- Как в детстве.
- Нет, ты серьезно? На елку? С Сергеем?
- Что странного? Прекрасное представление.
- Чудеса. И как Серега? Детям ноги в хороводе не отдавил? Дед Мороз выжил? Снегурочка в обморок не упала?
- Нет.
- А подарки получили?
- Сережа купил. Огромный ларец с конфетами. Сейчас принесет, будем чай пить.
- А куклу он тебе купил?
Пришла моя пора удивиться. И внимательно посмотреть на брата - шутит? Или… да нет, не может же он помнить историю давно забытых дней.
- Куклу. С ванночкой, - уточнил он.
Я встала у окна, чтоб скрыть смущение, отвернулась, делая вид, что занята салфетницей.
- Так, купил? Что смолкла, малыш? - Андрей подошел и, нежно обняв за плечи, развернул меня к себе, отвел ладонью выбившийся локон, заглядывая в лицо. - Нас посетило одно и то же воспоминание? Я прав?
- Странно, что ты это вспомнил. Сергей долго напрягал память, прежде чем она выдала ему нужный файл.
- Он и сам был еще ребенком. Впрочем, дело не только в возрасте, вернее, не столько в нем, сколько во впечатлениях. Я помню все. Назови мне дату, и я отвечу, что ты делала в тот день. Что делали мы, о чем мечтали.
Его голос был мягок и тих, и вновь звал, как русалка в гиблые воды. Я прислонилась к его груди и, глядя в сумрак, сгустившийся за окном, заметила:
- Это как раз не трудно вспомнить. Мы всегда мечтали об одном: огромном доме, одном на четверых, но с очень высоким забором. Помнишь, Сергей еще рисовал дома, как замки, и вокруг пушки, окопы, часовые…
- А ты рисовала кошку с котятами, которую охраняет огромный пес неизвестной породы - уши сенбернара, морда пекинеса, конституция кавказца, взгляд голодного тираннозавра и зубы, как у рыбы-пилы, - пальцы Андрея успокаивали, ласково перебирая мои волосы.
Я невольно рассмеялась и зажмурилась, вспомнив тот рисунок - котята, собака и черное солнце с красными, как кровь, лучами.
- Представляю, что думала обо мне учительница.
- Ничего она не думала. Ей хватало остальных двадцать восемь учеников, кроме тебя. Если б не твоя привычка лезть во все споры и драки, она бы, наверное, не обратила на тебя внимание.
- Но я знала, как это сделать.
- Поэтому Алеша фактически дежурил в школе…
- Угу, пока дневник не попал на глаза отцу!
- Ты как раз закончила героические разборки с новеньким мальчиком, посмевшим по широте душевной дернуть тебя за косу. Согласись - ложкой в лоб за такую малость - средство радикальное.
Я спрятала лицо на груди Андрея и все ж не сдержалась - засмеялась.
- Смешно? Конечно, сейчас-то. А тогда, как твоя бедная учительница инсульт на рабочем месте не заработала, до сих пор загадка: мальчик на полу - лоб в кровь. Ты испарилась в неизвестном направлении с испуга.
- А ты бы не испугался? Я ведь не метилась, кинула и попала… Что это тебя на воспоминания потянуло?
- Так…Странные истории в жизни случаются. Если б он не дергал тебя за косы, ты бы не кинула ложку. И не разбила бы лоб, не получила бы нагоняй.
К чему он все это? Что еще за преступление числится за мной, кроме тех, что мне известны? Или?…Нет, он не настолько проницателен, чтоб раскрыть наш с Сергеем секрет. Вот если б он спросил прямо, я, наверное, не смогла бы смолчать, утаить. Но он не спрашивал и даже не намекал, и я молчала, малодушно радовалась тому, что ему еще неведомо, тому, что у меня есть время на рокировку, чтобы спрятаться за ферзя - Сергея.
Болезненные объяснения с братьями не для меня, не смогла бы, не смогу. А он с присущей ему прямолинейностью, на реверансы размениваться не станет. И зря. Причинить боль всегда легко, но как жить с виной за то? Как преподнести столь скандальное известие, чтобы не ввести братьев в состояние, близкое к шоку. Наверное, все же придется все сделать самой, тактично. Но после Олега.
А что я скажу ему?
Самая простая задача: объясниться с мужем. Виртуально - простая, реально - виртуальная.
И такая же "несложная", как отыскать корректные и весомые слова для объяснения. И высказать их. И при этом найти в себе силы смотреть в глаза, выслушать с каменным лицом все, что он скажет в ответ.
Нет, на разговор с братьями меня уже не хватит. Они вряд ли что скажут, их лексикон значительно приятней словоизлияний Олега, но молчаливые взгляды будут бить больнее, чем хлесткие эпитеты разъяренного, возмущенного супруга.
- Действительно, странная штука жизнь. Одно цепляется за другое, как колючка за подол, - вздохнула я.
- Да, и мешают высказать главное. Ты ищешь слова и понимаешь, что все равно не найдешь настолько мягких и пушистых, чтобы смягчить весть.
- Ты о чем? - мгновенно насторожилась я, отпрянула и пристально посмотрела в лицо брата. Он же смотрел по верх моей головы, будто не хотел или не мог встретиться со мной глазами. Боялся, что я прочту в них? Что?
- Видишь ли, малыш, мы можем винить себя в чем угодно, и столько, сколько нам нравится, но если подумать, реально посмотреть на события - разве мы в чем-то виновны? Разве мы не поступили бы так же, случись тоже самое вновь? Возьми Гулю. Пригласил я ее, да, с корыстными и вполне ясными целями. Да, заплатил и хорошо, много. Но не получил, что хотел. Вернее, совсем не то, что хотел. Кто виноват? Я? Она? Никто. Где-то просчитался, где-то не учел, но криминала не совершил.