Ребята проводили ее беспомощными взглядами, потом расселись. Никто не знал, что надо сперва сказать.
– Ну как? – спросил Костя.
– Да ничего, – ответил капитан.
– Вот приехали к тебе…
– Хорошо.
– И я с ними, – виновато проговорила Варя.
– Прицепилась, как колючка, ну и никак не отстает,– пояснил Еремка.
– Как? Болит? – кивнув на халат Гриши, спросил строго Коля Крючкотвор.
– Нечему уж болеть, – хмуро ответил капитан и откинул полу халата.
Варя тихонько ахнула.
– Эх ты, совсем напрочь!… – не выдержал Еремка.
– Что ж ты думал, обратно пришьют? – сказал капитан, запахивая халат. – Заражение вышло. Пришлось хирургически.
– Это как же они тебя так? – осторожно спросил Костя.
– Как… Очень просто. Поймали. Велели говорить, кто в партизаны пошел. А я говорю: «Не знаю». Ну, они тогда завели меня в избу, где прежде Чуваловы жили… И шпагатом к столу прикрутили. А потом один взял ножовку да как начал ногу мне… После я уже не в состоянии стал…
– Даже выше коленки, – сокрушенно проговорил Костя.
– А не все равно – выше, ниже… Одно уж…
– Ну, все-таки…
– А когда резали, слыхал? – спросил любопытный Коля.
– Это на операции-то? Нет. Прочухался, слышу, только чешется. Я туда рукой цоп, а там уж нет ничего.
– Эх, заразы! – сказал, яростно ударив себя кулаком по колену, Савка. – Знаешь, Гришка, как ты тогда без полной памяти был, чего они у нас понаделали!…
Костя Ястребок незаметно ткнул кулаком в спину Савки:
– Савка… забыл, что тебе говорили? Вот на самом деле Балалайка!
– А я ничего такого не говорю.
– Ну и молчи.
– А энта, другая, ходит? – деловито осведомился Коля, указав на здоровую ногу капитана.
– Ходит.
Все помолчали. На улице выглянуло солнце, неуверенно зашло за облако, опять показалось словно уж более окрепшим, и Варя почувствовала на щеке его нежное весеннее тепло. Закричали вороны в больничном парке, сорвавшись с голых веток. И в комнате так посветлело, будто все тени смахнуло крылами унесшейся за окном стаи.
– Красиво у тебя тут, – промолвил Еремка, оглядывая комнату. – Обстановка.
Снова немного помолчали. Слышно было, как долбят за стеклом железный подоконник редкие мартовские капли.
– А занятия опять уже идут? – спросил капитан.
– У нас уже все идет нормально. – По алгебре до чего уж дошли?
– Примеры решаем на уравнение с двумя неизвестными.
– Эх, – вздохнул капитан, – нагонять-то мне сколько…
– Ты только от нас не отставай на второй год, – сказал Ястребок.
– Мы тебе, знаешь, все объясним, – подхватила Варя, – это нетрудно, правда, истинный кувшинчик! Только сперва кажется. Там только значения подставлять надо под понятия, и все.
– А мы теперь, как немцы школу подожгли, в бане занимаемся, – рассказал Еремка. – Савка недавно у нас на переменке как брякнет в кадку с водой! А его как раз к доске вызвали. Такого ему жару математик задал, что он даже обсох сразу!
Все засмеялись. Капитан тоже улыбнулся. И стало легче. Но на этот раз все дело испортил Еремка.
– А у нас, – сказал он, – на пустыре, где косогор, тоже сухо почти. Снег сошел. Мы уже тренироваться начали.
Капитан болезненно нахмурился. Костя ущипнул Еремку за локоть. Все сердито смотрели на проговорившегося.
– Кого же теперь на центре поставите? – спросил капитан.
– Да, верно, Петьку Журавлева.
– Конечно, того уж удара у него сроду не будет, как твой, – поспешил добавить Еремка.
– Нет, ничего. Он может. Вы только за ним глядите, чтоб не заводился… А чего же он сам не приехал?
– Да он занятый сегодня, – быстро ответил Костя и соврал: просто ребята не взяли с собой Петьку Журавлева, чтоб капитан не расстраивался, видя, что его уже заменили.