– Он тоже удивился. И позволил мне заглянуть под капот. Ну, я глазею с умным видом, брови хмурю. Там какие-то железяки, ни фига не понятно. А он спрашивает – ну как? И тогда я говорю – плохи дела. Она не заведется. Он приуныл, достал мобильник и собирается эвакуатор вызывать. И тут, на мое счастье, в мобильнике села батарейка! – Верка захлебнулась радостным смехом. – И тогда я, само собой, предложила ему позвонить от меня. Мы поднялись ко мне в квартиру, ну и… – Она кокетливо потупилась.
– И что? – заинтересовалась я.
– Сама понимаешь. Хотя, где тебе понять, ты же у нас девственница, – спохватилась она, – короче, у нас был секс. Причем потрясающий секс, доложу я тебе. Самый лучший секс в моей жизни. А потом он ушел.
– И больше не звонил? – с надеждой спросила я.
Понимаю, это эгоистично, но не очень-то мне нравится выслушивать такие вот истории о чужом внезапном успехе на сложнейшем поприще войны полов. Почему мне приходится годами собственными руками ковать свое личное счастье, а наглой Верке достаточно было пять минут потаращиться под чей-то капот, чтобы у ее колонноподобных ног оказался мужчина, устраивающий ее на все сто?
– Каждый день звонит! – похвасталась она. – И утром и вечером. Мы уже и в кино были. А в следующие выходные он пригласил меня в ресторан. Представляешь, Санька, в ресторан! Обычно мужики напрашиваются ко мне на ужин, а этот сам пригласил. Вот.
– Что ж, рада за тебя.
– Особой радости в твоем голосе не чувствуется, – ехидно заметила Веруся, – завидуешь, наверное?
– Какая ты проницательная, – пробормотала я.
– Сашка, у тебя проблемы! – провозгласила соседка.
Не успела я опомниться, как оказалась в потных дружественных объятиях, из которых не так-то просто было вырваться – все же мы с Верусей находимся в разных весовых категориях.
– Расскажи, – торжественно попросила она, при этом ее глаза жадно поблескивали в жажде сплетни.
Наверное, мне надо было либо промолчать, либо выставить соседку за дверь. Во всяком случае, так я обычно поступаю. С другой стороны, так хотелось хотя бы на кого-то выплеснуть эту историю, да хоть и на эту дуреху, от которой проблематично будет получить мудрый совет. Вести дневник мне после разговора с Эдиком отчего-то не хочется. Кто знает, может быть, спустя какое-то время (надеюсь, недолгое), Волгин на мне женится. И вот в один прекрасный день он обнаружит на пыльных антресолях, в старой коробке из-под сапог, измусоленную тетрадку, на страничках которой его имя повторяется десять тысяч раз. И тогда он решит, что его жена нуждается в психиатрической помощи, и будет подмешивать в мой утренний йогурт транквилизаторы.
– Я влюбилась, – вздохнула я.
Верка вытаращила на меня вульгарно накрашенные глаза (правый был подведен куда сильнее левого).
– Да ты что? – выдохнула она. – И ты туда же? А как же твоя непорочность?
– Дура ты, – я покачала головой, – я же тебя обманывала. Ну скажи, я хоть немножко похожа на девственницу?
Я ожидала, что Верка скажет "Да!" и начнет разглагольствовать о моем невинном взгляде и мягкой целомудренной улыбке. Но вместо этого она просто отрицательно покачала головой – и никаких комментариев.
– Да я так и знала, что брешешь, – после паузы выдала она, – поэтому тебя и выслеживала. Слушай, а в кого ты влюбилась-то?
И тогда я рассказала ей всю запутанную историю моих отношений с противоположным полом, которая вкратце сводилась к тому, что с мужиками мне буквально с самого детства не везло (мальчик, который мне нравился в школе, однажды подбросил в мой портфель дохлую мышь) и только сейчас, на пороге тридцатилетия, мне встретился наконец достойный любви экземпляр. И пусть я пока почти ничего о нем не знаю, зато мне известен самый главный факт: Георгий Волгин – лучший на свете мужчина.
Вера меня ни разу не перебила, что было ей несвойственно. Она не попыталась порадовать меня похожей ситуацией из собственной интимной жизни и не перевела разговор на своего "лучшего мужчину". В какой-то момент я даже решила, что она отключилась. Я закончила страстный монолог, а Верка даже ничего не сказала в ответ.
– Ну? – поторопила я ее. – Что ты обо всем этом думаешь?
"Скажи, что мы идеальная пара! – требовал мой внутренний голос. – Скажи, что я сделала правильный выбор!"
– Странно это как-то, – покачала головой Веруся, – либо ты что-то недоговариваешь, либо он ведет с тобой какую-то игру.
Я презрительно усмехнулась – тоже мне, кандидат психологических наук. Знакомьтесь, семейный консультант Вера Трёхина. Эта вас научит, только уши подставляйте.
– Я тебе все рассказала, – обиженно протянула я, – и не понимаю, о чем ты.
– Но просто он странно себя ведет, – нахмурилась соседка, – он ведь даже не звонит тебе… Или звонит?
Крохотная колючая пчелка заворошилась в области моей сердечной мышцы. Это было даже не само подозрение, а тонкий на него намек. Волгин и правда не звонил мне ни разу. Несмотря на то, что мой номер у него был.
– Разве это что-то значит?
– А разве ты сама не знаешь, что да? – снисходительно улыбнулась она. – Если мужчина в тебя влюблен, ему хочется слышать твой голос. Логично, да? Он может не звонить каждый день, но хотя бы один раз должен был. И потом, ты говоришь, что после концерта он не подпускал тебя к себе.
– Ничего себе не подпускал! – расхохоталась я, вспомнив, как мои трусы летали по его кабинету.
– Секс не считается, – строго провозгласила Веруся, – тем более кабинетный.
– Интересное кино! – возмутилась я. – А чем, по-твоему, "кабинетный" секс отличается от "кроватного", "кухонного" или "машинного"?!
– Тем, что часто он носит официальный характер. Кому, как не мне, этого не знать, ведь я и сама работала когда-то секретаршей, – вздохнула Верка. – Вот если бы он тебя каждый день после этого провожал домой, если бы звонил, чтобы пожелать тебе спокойной ночи, если бы подарил тебе автомобиль, если бы…
– Все понятно, – со смехом перебила ее я, – ты опять за свое.
– Я просто перечислила основные признаки влюбленности, – невозмутимо сказала Веруся, – так что если хочешь моего совета… Будь с этим типом поосторожнее!
* * *
– Саша, не хочешь забрать домой офисную пальму? Боюсь, здесь она погибнет.
С таким предложением обратилась ко мне… Грушечка. Произошло это под самый конец рабочего дня. Я как раз собиралась полакомиться быстрорастворимым супчиком, когда этот тиран в юбке (причем надо особо отметить, что юбка была красной, бархатной и она буквально трещала по швам на Грушечкиных плотных бедрах) приблизился ко мне с этим странным проявлением симпатии. Я подозрительно на нее посмотрела, но так и не смогла понять, в чем именно заключается подвох. На круглом лице стервозной редакторши цвела самая доброжелательная из возможных улыбок. Спокойный внимательный взгляд, уголок губы и не думает подергиваться, предвосхищая истерику. Грушечка в мажорном настроении смахивала на тетю Хрюшку из диснеевского мультфильма.
– Ээээ… Пальму? – замялась я. – Вообще-то садовод из меня никудышный. У меня дома даже кактусы дохнут.
Грушечка с готовностью рассмеялась.
– Вот и со мной такая же беда, – интимно понизив голос, пожаловалась она, – а вот мой муж любит всякую зелень. Он посадил на балконе помидоры. А когда он уехал в командировку, я их погубила. Не специально, конечно, – с кокетливыми хохотком уточнила она.
Не знаю, что шокировало меня больше – неожиданное дружелюбие той, кого я привыкла считать чуть ли не своим врагом, или заявление, что у Грушечки есть муж. Кольца на ее пухлых пальцах не наблюдается – впрочем, в наше время это еще ни о чем не говорит. Но почему-то я всегда считала, что редакторша одинока и жестоко страдает отнедостатка мужского внимания.
– Мне понравился твой сюжет про пластического хирурга, – улыбнулась она, – очень талантливо. Поздравляю.
– Ну… спасибо, – только и могла пробормотать я.
Что на нее нашло? Может быть, она обкурилась какой-нибудь гадости? Или с кем-то меня перепутала? Или все-таки заманивает меня в ловушку?
– И еще я хотела сказать, что у тебя потрясающее платье.
– Да бросьте, – застенчиво улыбнулась я, – оно недорогое.
– Хотя на твоей фигуре все смотрится хорошо. Хотела бы я иметь такую талию, – вздохнула Грушечка.
Я украдкой ущипнула себя за руку чуть повыше локтя, чтобы лишний раз убедиться, что это не предрассветный благостный сон. Легкая боль свидетельствовала о том, что я бодрствую. Фантастика! А может быть, надо мной сжалилось Провидение (в которое я, будучи натурой не в меру циничной, не особенно верю)? Столько лет подряд мне катастрофически не везло во всем. Пуговицы всегда отрывались именно от моего пальто, и я вечно опаздывала на электрички (а однажды даже на самолет), из сотни окружающих мужчин я почти всегда выбирала гарантированного подонка. Может быть, чаша неприятностей наконец переполнена, и отныне мне будет всегда везти?
– Сашенька, шла бы ты домой, – Груша продолжала демонстрировать мне свои отбеленные зубы, – устала, наверное. Если хочешь, можешь не приходить завтра на летучку. Разрешаю.
Я мелко-мелко закивала головой и попятилась к двери спиной вперед. На ходу врезалась в Аду, которая несла в охапке огромную стопку кассет. С едва слышным матерком она разжала руки, и массивные кассеты с грохотом посыпались на пол.
Представляю, что бы сказала Грушечка, случись это несколькими днями раньше. Скорее всего, она бы молча съела меня на обед. Но сейчас она просто укоризненно покачала тщательно причесанной головой – как будто бы я была ее любимым немного расшалившимся дитятей.
– Девочки, будьте внимательнее! – сказала она и вышла из комнаты.
Мы с Адой переглянулись.