* * *
В комнату постучали. Таллури подбежала к двери и распахнула ее - на пороге стоял улыбающийся Климий.
- Собирайся, все готово.
- Готово?! Лим, миленький, какой же ты молодец! - от радости она повисла у него на шее. - А я ждала и уже собралась!
Климий мягко отстранился, подхватил ее вещи, и, укрывшись от дождя плащами, они побежали к латуфе.
"Какой Лим хороший! - думала Таллури, перепрыгивая через лужи за спиной ведущего. - Он помогает мне и заботится, как настоящий брат. Чего еще желать? А что не нянчится со мной, как Нэфетис с Рамичи, так ведь у них с братом такие разные характеры! Я все-таки очень люблю моего ведущего!"
Из озорства, нарушая правила, она мысленно "крикнула" Климию:
"Ведущий, ты замечательный! Я тебя очень-очень люблю, как родная сестра самого лучшего на свете брата!"
Сознание Климия было по всем правилам ("Вот зануда!") закрыто. Он, конечно же, не отреагировал.
Устраивая ее на сиденье латуфы и поглядывая на небо, озабоченно произнес:
- Фронт уходит. Хорошо бы там, куда я тебя везу, не было дождя, а то вымокнешь. А добираться-то далеко.
Таллури молча потерлась носом о его щеку. Она часто так делала, когда хотела поблагодарить и не хотела сдерживать эмоций. Он привык. Только сказал:
- Ну, хватит ребячиться, надо отправляться.
Земля мягко ушла вниз, чуть качнулась и сразу выровнялась: Климий всегда управлял латуфой неспешно и аккуратно, без рывков и кренов. Чего нельзя было сказать о его брате - Нэфетис любил полихачить: резко набирал высоту, так что пассажиров прижимало к спинкам сидений, качал бортами, закладывал крутые виражи. Климий этого не любил, будучи основательным и рассудительным во всем.
Таллури прильнула к иллюминатору: зрелище плывущей под ними земли никогда, с первого полета и до сих пор, не оставляло ее равнодушной.
- Как всегда? - не поворачиваясь к ней, громко спросил Климий, перекрывая гул заработавшего мотора.
- Конечно!
"Как всегда" - это значило: сделать несколько кругов над Городом, над самыми красивыми местами - вокруг Университета, над окружным городским каналом, над ипподромом, над храмами, кольцом окружающими Дворец императора, над Храмом Бога Единого, над блестящим круглым куполом Главного энергоцентра и только затем - к Трассе.
- Насмотрелась? - Климий специально для Таллури вел латуфу не спеша.
- Как всегда - и да, и нет! - под ними потянулась главная Трасса, здесь не было уже ничего интересного, и она откинулась на сиденье.
Климий чуть снизился и влился в общий поток.
- Скажи заранее, где приземлиться, здесь же не очень далеко, судя по твоим описаниям, - напомнил ведущий.
- Да-да, я помню.
Латуфа - не лошадь Ечи, и через полчаса Таллури уже видела близкие горы и тот самый лес. Отчасти по памяти, отчасти интуитивно она определила - вон там, у самой кромки леса, где валуны у трассы лежат несколько необычно, а вдали виднеется небольшая деревня и расстилаются поля, там-то и надо остановиться.
Дождь кончился, но небо еще хмурилось, и Климий за- ставил ее напялить непросохший и оттого тяжелый плащ. Подумав, рассудительно сказал:
- Вот что. Будет разумно, если в течение суток наше с тобой сознание будет открыто для взаимных сообщений. На случай, если что-нибудь случиться или ты не найдешь Энгиуса. Также ты сообщишь мне, что добралась до места и когда тебя забрать обратно. Если в течение суток телепатемы не будет, я вернусь и буду ждать на этом самом месте.
Сдержанно попрощался и улетел. Таллури провожала его взглядом до тех пор, пока старенькая студенческая латуфа не скрылась за горизонтом.
Мощеную дорогу Таллури одолела довольно быстро и легко нашла по-прежнему малоприметную тропу, что вела в лес, и дальше - к подножию горы. А вот с самой тропой не заладилось: на ближайшей же поляне Таллури запуталась и не могла разобрать, куда идти дальше. Перепробовав все способы поиска, проплутав около часа и не найдя выхода с поляны, она уже всерьез подумывала телепатировать Климию и вернуться на Трассу, когда вдруг ей пришла замечательная мысль - "позвать" Ечи. Таллури села, прислонившись спиной к сосне, и обратила к Ечи мысленный зов. "Если в течение трех часов лошадь не появится, отправлюсь обратно", - устало решила она.
Но не прошло и часа, как Ечи появился с другой стороны поляны, выйдя из густого леса. Он пофыркивал, обмахивал себя хвостом и поминутно оглядывался. За ним трусила молодая кобылка с маленьким белым жеребенком, мастью под стать Ечи. Гордый Ечи еще раз оглянулся на жеребенка, приглашая и девушку оценить столь прекрасное потомство. Остаться безучастной было просто невозможно!
- Ечи, миленький, какой у тебя славный детеныш! Жизнерадостный и полный энергии жеребенок взбрыкивал и к себе не подпускал, да и мать тревожно заржала, едва Таллури потянулась его погладить. Тогда, внося нотку покоя и гармонии, рядом встал Ечи, и Таллури погладила жеребенка.
До подножия горы Ечи дошагал уверенно, словно не замечая высоченной травы и зарослей подлеска. Сидя на его спине, Таллури то и дело благодарно гладила коня по холке. Ечи в ответ прядал ушами и добродушно фыркал. У каменистого подъема лошади оставили девушку и чинно удалились, приняв напоследок угощение - лепешки из ее дорожного запаса. Через короткое время белые крупы животных исчезли за мокрыми деревьями.
Проглядывавшее сквозь тучи солнце клонилось к закату. "Надо поторапливаться", - подбодрила себя Таллури. Подъем вверх был самым трудным, зато здесь она различала тропу четко и на закате добралась наконец до пещеры Энгиуса.
Она, конечно, мечтала сразу же застать наставника в его жилище. Но, когда именно так и произошло, все-таки искренне изумилась. Энгиус был здесь, спокойно сидел у очага и явно поджидал гостей: в одном котелке кипела какая-то снедь, в другом, отставленном в сторону на подставку из камней, душисто дымился травяной чай. А рядом в большой деревянной миске густо растекся кусок ароматного лесного меда.
Таллури вошла в пещеру, глядя на наставника счастливыми глазами, и долго не решалась вымолвить слово. Но про себя повторяла: "Как я рада тебя видеть!" Он улыбнулся в ответ. Затем сделал приглашающий жест: "Входи же", а вслух произнес:
- Как видишь, я ждал тебя.
- Я не спрашиваю, как ты узнал так точно.
- Лес сказал: "Человек". Ветер донес: "Гостья". Дождь хлопотал: "Замерзла, устала".
- Это так. Но главное - дошла.
- Я не сомневался. "Передай" ведущему, чтобы ждал тебя на пятые сутки, в полдень. А теперь садись, пей чай с медом, грейся. Давненько мы не виделись. Но наговориться успеем.
Больше ничего не было нужно - лишь этот огонь в оча- ге, радушие в глазах наставника, тишина сумерек, шепот леса и лепет родника меж камней в углу пещеры…
* * *
- Хорошо. Ты все сделала верно.
Энгиус долго слушал (она начала с самого-самого начала), а похвалил за то, за что менее всего Таллури ожидала услышать одобрение: за то, как долго она выбирала первые учебные дисциплины. Она потратила на это немыслимое по здешним меркам время - целый астрономический месяц. И это только для того, чтобы определиться с предметами первой ступени, теми, что изучают законы материи.
Чтобы выбрать, Таллури обошла (день за днем, группу за группой) все (абсолютно все!) учебные площадки. Являлась без разрешения и садилась тихо в стороне. Она всегда молчала, и смотрели на нее подчас с удивлением. Но спрашивать, зачем человек пришел, здесь было не принято - ее и не спрашивали. А она смотрела и слушала.
- Что же служило знаком для выбора? - поинтересовался Энгиус.
Знак был только один - пробуждение непреодолимого интереса. И не рассудочного (мол, так надо, или - "этот предмет, кажется, необходим"), а сердечного. Именно сердце должно было дать ответ: нужно ли изучать ту или иную науку или время и силы будут потрачены напрасно?
- Интеллект для выбора не понадобился? - иронично улыбнулся Энгиус.
Отчего же, понадобился. Но рассудок должен был согласиться с сердцем, иначе его доводы не принимались.
Вот в этом-то месте своего рассказа Таллури и услышала похвалу наставника.
- Итак, что же ты в конце концов выбрала? Впрочем, погоди, я попробую угадать. Так, прежде всего - звезды. Астрономия?
Конечно! Как можно не обратить взора к полному загадок небу?
- Письменность опускаю, это ты решила давно и наверняка уже сиднем сидишь в библиотеке.
Ну, это-то не секрет! Таллури еще в Храме Жизни уши всем прожужжала про книги и рукописи.
- Что-нибудь, немного, из точных наук. Скорее всего - математика.
Да! Строгая красота формул сразу покорила ее сердце.
- Науки земли? Физика, химия, география - вряд ли. Пожалуй, только история. Как насчет истории?
Таллури довольно часто напрашивалась в компанию к Климию и Нэфетису, когда группа древней истории отправлялась на раскопки. Но что ее туда влекло, на этот вопрос Таллури затруднилась бы с ответом.
- Затрудняешься? - Энгиус поднял брови. - Ты удивляешь меня. Может, ты просто не давала себе труда задуматься? Ведь на раскопки ты попадала не просто так, неслучайно и не из праздного интереса. Ну-ка, сосредоточься…
…Далеко на юге, на гигантском горном плато, даже глубокой осенью было знойно. В полдень припекало так, что каменные руины древнего города плыли в колеблющемся мареве, и даже самые одержимые историей ушедшего мира студенты вынуждены были прерваться на отдых. Утихали стук инструментов и шорохи шагов, умолкали голоса - лишь стрекотали кузнечики, время от времени с ворчливым жужжанием проносился жук, а в синей вышине, в полном безмолвии, нескончаемо долго парил силуэт большой птицы.