Наконец, яростно взвизгнув шинами, машина затормозила у нужного дома. Мэррин вышла, бросила в сумочку ключи от зажигания и решительно направилась к парадному подъезду. Поднявшись по ступеням, стала трезвонить в дверной звонок. И вот он предстал перед ней – широкоплечий, сероглазый… неотразимый. Еще пять минут назад лютая злоба настолько захлестывала Мэррин, что она и думать забыла о своей любви к Джераду. Но сейчас, стоило ей взглянуть на него, как тут же вернулись воспоминания о его объятиях, о ласках. Кровь прилила к лицу девушки. Теперь ей уже никогда не забыть, как она – голая! – наслаждалась тем, что творили с ней его руки…
Усилием воли Мэррин заставила себя вернуться на землю. Сейчас надо думать только о том, что здравый смысл спас ее сегодня от полного и окончательного падения.
Не давая ему и рта раскрыть, она быстро произнесла:
– Нам надо поговорить! Я приехала…
– Видимо, по неотложному делу, – заключил он.
И добавил:
– Поскольку я не привык выяснять отношения прилюдно, может быть, ты все-таки войдешь?
Ух, как Мэррин ненавидела его в этот момент! Она вся кипит, а он холоден, как айсберг. Мэррин отодвинула его плечом и, не оглядываясь, промаршировала по просторному холлу в гостиную. И, лишь услышав, как захлопнулась входная дверь, повернулась лицом к Джераду.
– Выпьешь чего-нибудь? Ты выглядишь… ммм… слегка разгоряченной.
– Я к тебе не на вечеринку пришла! – рявкнула Мэррин и, нащупав в кармане ключ, которым утром заперла "Березовую рощу", швырнула его на стол.
– Возвращаю ключ от твоего любовного гнездышка! – заявила она, сверкая очами.
Джерад остановился, не дойдя до бара, и, нахмурившись, подошел к Мэррин, внимательно глядя в ее пылающее лицо. Внезапно морщинки на его лбу разгладились.
– Ах, Мэррин, Мэррин, – добродушно пробормотал он, покачивая головой. – Я понимаю твое состояние. Тебя вывело из себя то, что произошло, вернее, не произошло между нами сегодня утром. Ты так невинна, что в последний момент запаниковала, и…
– Ничего подобного! – оборвала она его.
Да как он смеет так легко, как о чем-то не имеющем особого значения, говорить об утренней сцене? Щеки ее загорелись еще ярче.
– Я вовсе не об этом хотела поговорить с тобой, – затараторила Мэррин. "Об этом, об этом, об этом", – стучало у нее в мозгу.
– Разве ты пришла не для того, чтобы извиниться? – вкрадчиво поинтересовался Джерад, иронично изогнув бровь.
Извиниться?! Мэррин чувствовала, что еще немного – и она его убьет.
– Это ты должен извиняться передо мной! – взорвалась она. – Ты… ты…
Эмоции захлестывали ее.
– Что – я? Что я такого сделал? Ты же не можешь отрицать очевидное: ты полноценная женщина. Теперь в этом нет абсолютно никаких сомнений…
– Глупости! Мне это было известно и до тебя! – выкрикнула Мэррин, притопнув от бессилия ногой.
– Не криви душой, – начал Джерад, но она не дала ему договорить:
– Чего я не знала, о чем не догадывалась, так это о том, что все было запланировано. А еще о том…
– Запланировано? – медленно повторил он, добродушная улыбка застыла, а потом сползла с его лица.
– Да, именно так! – прошипела Мэррин сквозь зубы.
Она заметила, как его глаза сощурились, а взгляд серых глаз стал острым как бритва. Но это не остановило ее.
– Ты все продумал заранее.
– О чем ты, черт побери, говоришь?
У него был такой вид, что Мэррин чуть было не поверила ему. Чуть не поверила, что он понятия не имел, в чем дело. Но он ведь на самом деле приезжал к ней домой и на самом деле просил ее отца не говорить ей о его визите. Нет, распаляясь все сильнее и сильнее по мере того, как росла ее уверенность в вине этого человека, решила она. Уже не в силах держать себя в руках, она выпалила:
– Как ты посмел одалживать деньги моему отцу?
– Вот оно что! – протянул Джерад. – А из-за чего, собственно, весь этот сыр-бор? Насколько мне помнится, я и тебе одолжил кое-какую сумму.
Свинья! Подлец! Мерзавец! Зачем он напоминает ей об этом? Она же и так ни на секунду не забывает о тех злосчастных двух тысячах.
– В отличие от меня мой отец не сможет отдать тебе деньги! – воскликнула Мэррин.
– Не хочу показаться циничным, но напрашивается вопрос: а ты? Ты сможешь?
Ну вот, сама напросилась. А ей-то казалось, что она почти взяла над ним верх. Но нет, этот самонадеянный тип все-таки нашел ее больную точку. Однако и Мэррин не лыком шита, гордость не позволит ей, поджав хвост, убраться из этого дома.
Не дождется! Она пришла сюда, чтобы высказать свою точку зрения, и сделает это, хочет он того или нет.
– Представь себе, я смогу, но только не таким образом. Я расплачусь с тобой деньгами, а не своим телом, – бросила ему Мэррин в сердцах.
Джераду ее слова ох как не понравились, она сразу поняла это потому, как потемнело его лицо. Но ее уже несло дальше:
– Ты не хотел, чтобы мой отец рассказывал мне о твоем визите, ведь так? Как это было мило с его стороны – поделиться с тобой, куда я отправилась! Вот в этом-то уютном гнездышке для совращения наивных дурочек ты меня и накрыл…
– Перестань нести ерунду! Это глупо! – сердито проговорил Джерад, но девушку уже было не остановить.
– Глупо?! – заорала Мэррин. – А у тебя ведь почти получилось меня совратить, Монтгомери. Я чуть не отдалась тебе за две тысячи. – Она чувствовала, что теряет инициативу, что к глазам подступают горячие слезы, а голос срывается. – Что я должна была сделать за дополнительные четыреста фунтов, одолженных отцом? Или… – Мэррин остановилась, потому что Джерад вплотную подошел к ней и схватил ее за руку, глаза его гневно сверкнули.
Но она выдернула руку и закончила мысль:
– Или эти четыреста фунтов должны были окончательно закрепить наши с тобой постельные отношения?
– Не будь…
– Глупой? Я себя таковой не считаю, – злобно прошипела она.
Джерад опять схватил ее руку, и на этот раз Мэррин не удалось вырвать ее из его цепких пальцев.
– У меня хватило ума раскусить тебя. Ты узнал, что я поехала в "Березовую рощу". И подумал: "А вот и случай подвернулся уложить в койку невинную овечку".
– Ненормальная! – рявкнул Джерад. – Ты хоть соображаешь, что несешь? Так извратить мои мысли, мои намерения…
В ярости она принялась выдергивать свою руку, но Джерад, разгневанный ничуть не меньше, чем она, держал ее крепко. И тогда Мэррин не нашла ничего лучшего, как изо всех сил влепить ему пощечину, чтобы дать выход накопившимся эмоциям.
То, что это было ошибкой, она поняла сразу – как только ладонь обрушилась на щеку Джерада. Нет, она не сожалела о своем поступке, но в глубине души признавала, что этого делать не стоило. Скулы Джерада сжались, желваки задвигались. Серо-стальные глаза скрестились с синими, сильные пальцы крепко сжали запястье второй руки Мэррин.
– Нет! – задохнулась она, когда его голова склонилась над нею.
– Поскольку я джентльмен и не могу ответить тебе на пощечину, то удовлетворюсь только этим. – Не давая ей возможности возразить, он со всей яростью обрушился на ее рот, запечатав его своими губами.
Мэррин хотела ударить его коленом, но промахнулась.
– Пре… прекра… – вот все, что ей удалось пробормотать, но тут последовал новый поцелуй.
Она честно пыталась сопротивляться, но это было нелегко, потому что Джерад по-прежнему крепко держал обе ее руки. Почему он целует ее так… грубо? Почему в его поцелуях чувствуется злость, даже враждебность, в них нет симпатии, расположения, не говоря уже о любви, которая ей так необходима.
Любовь! Господи, о чем это она! Вот ведь размечталась…
– Немедленно прекрати, Монтгомери! – воскликнула Мэррин, едва у нее появилась возможность говорить.
– Прекращу, – кивнул Джерад, – но только тогда, когда сам этого захочу. – И продолжил с издевательскими нотками в голосе: – Ты сама явилась сюда и начала скандалить, Шеперд, так имей же мужество дотерпеть до конца.
Что он от нее хочет? Чтобы она пала перед ним на колени и умоляла о пощаде?
– Ха, мужество! Да что ты знаешь о му…
Джерад не дал ей закончить, опять запечатав ее рот своими губами. Но Мэррин сразу почувствовала, что его злость куда-то испарилась.
И ее приказ "Перестань!" не звучал уже больше приказом.
В серых глазах что-то сверкнуло.
– Попроси повежливее.
– Иди ты к черту!
Собрав последние искры гнева Мэррин попыталась снова разжечь из них былой пожар. Не тут-то было! Джерад опять поцеловал ее, но теперь уже на самом деле нежно, больше она в этом не сомневалась. Не находя почву для дальнейших возражений, Мэррин смутилась. Что же ей делать?
Однако делать ничего не пришлось. В какой момент Джерад оставил в покое ее руки, она не могла бы сказать даже под пыткой. Так или иначе, но он обнял ее. А Мэррин, получив, наконец, возможность сопротивляться, вместо этого почувствовала, что тает в его объятиях, снова обретая долгожданное счастье.
Поцелуи следовали один за другим. Подставляя свои губы, Мэррин ощущала, как жар охватывает все ее тело, как руки Джерада разжигают в ней огонь.
– Малышка моя, – пробормотал он в шею Мэррин, – мое маленькое чудо.
Пальцы Джерада нежно прошлись по грудной клетке – от живота и выше. На мгновение замерли – и коснулись сначала одного соска, потом другого.
Мэррин задрожала. Джераду мешала тонкая ткань ее платья. Он легко подхватил Мэррин на руки и положил на один из широких диванов. Затем неторопливо расстегнул крохотные пуговички и снял с нее платье.
– Ну что, опять стыдишься меня? – улыбнулся он, когда Мэррин на секунду прикрыла грудь ладонями.