Какая-то громкоголосая и решительная женщина берет нас с ней под руки и ведет в сторону накрытого стола.
- Проходите, проходите, садитесь, все уже готово.
Мы устраиваемся с Катей за столом среди людей, которых совсем не знаем. А ведь могли бы сесть рядом с моими телохранительницами, и уж они бы рассказали мне поподробней, что к чему.
Я нахожу их глазами.
- Ванесса Михайловна, идите, мы заняли вам место! - кричит мне Света с другого конца стола.
На нее шикают, и я пожимаю плечами: мол, так уж вышло, оставим все как есть.
- Позвольте, я за вами поухаживаю, - говорит мне какой-то мужчина. - Я - муж сестры Алины.
Мне сразу хочется отодвинуться от него. В самом деле, что они накинулись на меня? Я устала, только что с самолета. Я еще своего сына не видела, сюда приехала… чтобы такие нелепые предположения выслушивать?
- И вы тоже считаете, что я виновата в ее смерти?
Катя немедленно бросается на мою защиту:
- Это же надо такое придумать! Да если хотите знать, Ванессы вообще в городе не было.
- Ничего я такого не считаю, - успокаивающе машет на нее мужчина. - Я вон нарочно рядом сел, чтобы об этом сказать. Если так огульно всех обвинять… У меня в прошлом году лучший друг умер. Между прочим, главным энергетиком завода был. Решил что-то самолично проверить, полез в шахту подъемника, а кто-то возьми и включи рубильник… Вообще-то я его на эту работу устроил, а он на ней умер. Так, значит, это меня надо во всем обвинять?
Какая шахта, какой рубильник! Для чего вообще он это говорит? Я чувствую, как в голове моей будто включаются невидимые молоточки и начинают целенаправленно стучать по черепу изнутри. Точь-в-точь как в рекламе обезболивающего.
- Давайте выпьем, - вмешивается Катя, - слышите, тост за умершую предлагают.
Говорит вполголоса сама себе:
- Царствие небесное.
И залпом выпивает рюмку водки, кивая, чтобы и мы последовали ее примеру. Я как-то мельком вспоминаю, что Катя на машине и ей не надо бы…
- Пусть земля ей будет пухом, - добавляет мужчина и тоже пьет.
- Ты ведь хочешь мне что-то сказать? - не желаю я угомониться.
- Хочу, но не здесь, - говорит Катя. - Потерпи еще немного. Минут двадцать посидим, и в детсад за ребятами.
- Но ты выпила!
- Ничего, лавровым листом зажую, - хмыкает она.
- Вы что-то хотели мне сказать, - говорю я мужчине, который муж сестры, - конкретное.
- Хотел сказать, что моя Нина вовсе не скандалистка. Это ее накрутили.
- Кто? - живо интересуется Катя.
- Не знаю. - Он с сожалением поднимает голову от тарелки: домашняя лапша на первое довольно вкусна, а мужчина, видимо, как следует проголодался. - Кто-то из ваших, из спортсменов.
Неужели среди моих девчонок есть кто-то, кто так считает?
Мне становится холодно и неуютно, и аппетит исчезает вовсе. Я лениво вожу ложкой по тарелке.
- Возьми себя в руки! - шепотом требует Катя. - Тебе надо потерпеть всего несколько минут.
- Что же теперь, изображать зверский аппетит?
- Зачем, просто оставь тарелку в покое. На тебя уже обращают внимание.
- А теперь слово имеет директор фирмы, в которой работала Алина, - говорит женщина, что проводила нас к столу.
Слово имеет - как странно звучит! Я поднимаюсь из-за стола. В голове полный сумбур, и потому на речь я никак не могу настроиться.
- Алина… была хорошей девушкой. Настоящей спортсменкой. На самом деле есть люди, которые просто занимаются спортом, а есть те, которые им живут. Такой и была Алина. Я видела ее на соревнованиях - она была очень талантлива. Не представляю, кто мог поднять руку на этого светлого и порядочного человека, но думаю, жизнь отомстит этому подонку!.. Пусть земля ей будет пухом. Светлая память!..
Я еще что-то говорила, но, кажется, не очень связно.
Хорошо, что рано или поздно всему приходит конец. Вскоре подали второе, а потом я уже смогла встать из-за стола и подойти к сидящим на другом конце стола моим сотрудницам.
- Девушки, - наклонилась я к ним. - Постарайтесь прийти завтра в офис к девяти часам утра. Мне надо с вами поговорить.
- Придем. Обязательно, - нестройными голосами отзываются они.
Я прощаюсь и иду к выходу, провожаемая все тем же ненавидящим взглядом Нины.
Катя ждет меня на крыльце.
- Ты выпила три рюмки водки, - возмущаюсь я.
Подруга смотрит на меня с сожалением.
- Павловская, - говорит она строго, - если ты увлечена какими-то мыслями, ты ничего вокруг не замечаешь. А я-то, глупая, всегда считала тех, кто занимается восточными единоборствами, кем-то вроде ниндзя. Их нельзя отвлечь. Их нельзя смутить. Как бы их ни загружали, они все равно видят все, даже то, что у них за спиной!
- Издеваешься?..
- Ну понятно, чей-то там муж - голодный мужик и в самом деле ничего не замечает, но ты-то… Даже не поняла, что я пью минералку. Правда, один симпатичный мужчина напротив что-то попытался мне сказать, мол, нехорошо сачковать, то да се. Я изобразила жестами, как я кручу баранку, он все понял и отстал… Куда теперь?
- В садик, конечно же, в садик! - требую я и спохватываюсь: - А тебе что же, сегодня работать не надо?
- Я вчера брала работу на дом и сидела за машинкой до трех утра. Догадывалась, что сегодня мне будет явно не до моделей… Хорошо, слушай. Как ты уже знаешь, для меня в этом городе тайн нет.
Покосившись на мое недоверчивое лицо, Катя поправляется:
- Почти нет. По крайней мере обычно я знаю новости, касающиеся того или иного известного в городе лица.
Проехав некоторое время по центральной улице города, она сворачивает к "скверу с конем". Так называется сквер, в котором имеется скульптура известного российского полководца верхом на коне.
О том, что это именно сквер с конем, знают только аборигены. Как и название другого сквера, весьма неблагозвучное - "проститутка".
Наши парни и девушки ничуть не смущаются, когда назначают друг другу свидание на "проститутке". Говорили, что раньше, поскольку это самый первый в городе сквер, здесь и в самом деле предлагали себя проститутки. Я слышала байки, что они вроде бы чинно сидели в сквере, нога на ногу, а на подошве туфель у них мелом была написана цена. Попробуй теперь узнать, что в этих байках правда, а что ложь.
Катя приоткрывает окно, впуская в салон свежий воздух, и, кивнув самой себе, начинает рассказ:
- Ванесса, готовься к неприятностям. Боюсь, в связи с этим прискорбным событием твою фирму могут прикрыть.
- Но при чем здесь моя фирма?
В таком свете я просто не успела взглянуть на смерть Алины.
- Это смотря как повернуть. У меня такое впечатление, что кто-то упорно под тебя копает… Иными словами, у тебя есть хорошо замаскированный враг, потому что даже мои источники информации не знают, кто это. А ты-то сама кого-нибудь можешь назвать?
Я пожимаю плечами.
- Буквально сегодня я вспомнила о таком человеке - женщине, которая винит меня в своих неприятностях, но начались они тринадцать лет назад, и с той поры мы с ней никак не пересекались.
- Может, ты чего-то не знаешь? Чему-то не придала значения? Человек оскорбился, затаил на тебя злобу… Как сказал кто-то из юмористов: он был незлопамятным. Не помнил зла, которое причинял другим.
- Спасибо, подруга! - говорю я с сердцем. - В хорошую минуту ты решила шутки шутить.
Катя серьезнеет.
- А с другой стороны… Неужели Алину стали бы убивать только из-за того, чтобы насолить тебе?
- Могли и воспользоваться так кстати подвернувшейся возможностью.
- Да ну, это ерунда! - Катя решительно отвергает собственные предположения. - Но в любом случае тебе не только надо быть теперь настороже, а самой провести небольшое расследование. Сесть и вспомнить все, что может иметь отношение к тебе и какой-нибудь бабе, которой ты по простоте душевной перешла дорогу и этого не заметила.
- То есть против частного сыщика ты возражала, а я вроде смогу сделать то, что он не сможет?
- Конечно, сможешь! Ведь это твоя жизнь, и кто в ней может разобраться, если не ты?
Глава двадцать вторая
Мы с сыном лежим в моей кровати, и я читаю ему вслух все ту же детскую книжку "Слоны с Луны".
Ток бывает, как мышонок.
Ток бывает, как котенок.
Но бывает ток, как львенок.
И как лев. И - как дракон.
Ток не зря содержат в клетке:
В изоляции, в розетке.
А без них опасен он!
Книгу стихов, многие из которых мы оба знаем наизусть. Наверное, именно это Мишке и нравится. Я читаю, а он шепотом синхронно декламирует. Если я спотыкаюсь - нарочно, - Мишка тут же подсказывает мне, что там за следующая строчка, которую я никак не могу прочесть.
Вообще-то он не только сам мог бы читать, но и наизусть рассказывать ее от начала до конца. И так как обычно мы с ним лежим на диване, в этот момент особенно чувствуем близость друг к другу, у нас чтение - целый ритуал, во время которого он учится подчеркивать интонацию, а заодно и тренирует память.
Я почему-то не сомневаюсь, что мой сын, так же как и я, будет любить книги, читать их запоем и хорошо знать историю своей страны.
Мне кажется, без этого человек не может стать интеллигентом. На днях мы с Мишкой смотрели кино по каналу, на который бегущей строкой выводятся платные звонки с мобильных телефонов. "Ищю нивесту!" - писал какой-то грамотей. Даже мой сын, который еще не пошел в первый класс, заметил:
- Мама, ты говорила, что после букв "ч" и "щ" пишется буква "у".
- Кроме слов жюри, брошюра, парашют, - привычно отбарабанила я. Не учат в современной школе правилам, что ли?