Ивана и его товарища Петра Куприянова* направили в село Марфино, расположенное километрах в семидесяти от Каспия. Приехав туда, молодые учителя сразу же направились в школу.
В кабинете директора Марфинской школы их встретила женщина средних лет. Она вышла из-за стола, приветливо им протянула, здороваясь, крепкую загорелую руку. После знакомства Анна Павловна повела молодых учителей по улице села. Парни с любопытством осматривались, а она, заметив, как Петр долгим взглядом проводил встречную девушку, засмеялась негромко:
– Невесты у нас видные, глядишь, и поженим вас…
Петр смущенно потупился, Иван же, вспомнив Тосю, погрустнел: как она там, в Дагестане?
Домик, куда Анна Павловна привела молодых учителей, прятался в глубине заросшего сада. Одно окно ярко блестело среди зарослей и было похоже на глаз любопытного озорного мальчишки, который тайком подглядывал за взрослыми.
Навстречу им вышла невысокая, слегка сгорбленная хозяйка с веселым, рябым от оспин лицом. Она с радостью согласилась взять к себе на постой приехавших учителей, провела их в дом, приговаривая певуче:
– Вот, касатики, светелка, здесь вы жить будете. Постель, правда, у меня не белая, как в городе, простынки все в цветочек да горошек, зато чистые. В цене сойдемся. Коли помогать мне будете по хозяйству, то и вовсе ладно будет – дровец наколете, водицы принесете, вот и помощь мне, а вам, такая работа только в радость. Ну как, согласны?
Парни радостно закивали. Им понравилась их будущая «светелка», где и мебели-то – стол да два топчана, покрытые лоскутными одеялами, но как светло и уютно то ли от занавесок с веселенькими голубенькими цветочками, то ли от приветливости, с какой их встретили в Марфино.
День у Куприянова и Жидкова проходил в работе, вечера – в проверке тетрадей или на самодеятельных концертах, в которых принимали участие и учителя Марфинской школы. Впрочем, на сцене был Петр, а Иван сидел в зале и горделиво посматривал вокруг, когда Петру, отличному скрипачу, отбивая ладони, аплодировали колхозники.
Все складывалось у молодых учителей хорошо. В Петра было влюблено полдеревни, а Иван без конца составлял в уме фразу для Тоси с предложением приехать в Марфино и стать его женой. Но грянула финская война, и с уст людей не сходили новые слова: финны, линия Маннергейма. Возраст у Куприянова и Жидкова был призывной, но учителя в то время были освобождены от службы в армии. И вдруг – повестки. Оказалось, что по приказу министра обороны учителя такой льготы лишены. Анна Павловна возмущалась: «Что это такое? Кому взбрело в голову учителей в армию забирать да еще среди учебного года? Детей и так учить некому». Но сколько бы она ни сердилась, а в повестке четко сказано: «Явиться в…» – и потому учителям-призывникам марфинцы устроили великолепные проводы, столько слов хороших было сказано в их адрес, что Петр с Иваном лишь смущенно переглядывались.
Везло Ивану Жидкову на хороших людей. Сашка Громов, Тося Финогенова, Петр Куприянов… Иван стал нешуточно считать, что такое выпадает лишь счастливым людям. Вот и в полковой школе, куда его направили учиться, он подружился с Сашей Знаменским*. Новый товарищ тоже рос сиротой. Только воспитывали его не добрые люди, а уголовники – так уж судьба повернулась к Знаменскому, что попал он в шайку воров. Однажды Знаменский понял – не по пути ему с прежними дружками, однако, знал, они не дадут ему жить спокойно, потому зашагал в военкомат и попросился в армию. Война с финнами была в самом разгаре, и Знаменского без лишних проволочек переодели в солдатскую форму.