Оглядывая грядки из окна просторной кухни, не могу не отметить педантичность родственников своей девушки. Излишнюю аккуратность. Не заметно ни одного сорняка, ни одной бесполезной травинки. Грядки прямоугольные, идеально ровные. На кустах помидоров висят крупные зеленые плоды.
За обеденным столом разговор заходит о том, как мы с Алей познакомились. Аля в красках описывает мой подвиг у бассейна, я ее не перебиваю, хотя мне и не привычно, когда так много говорят обо мне в моем присутствии. Обычно окружающие из кожи вон лезут, чтобы сделать вид, что я и моя болезнь их не интересует. Родители Али часто переглядываются, поджимают губы, им не нравится, что я ниже их дочери по должности, им не нравится, что я меньше нее зарабатываю, что я живу у нее - вернее, что мне больше негде жить. Им не нравится, что я шизофреник. Но, несмотря на это, они ведут себя абсолютно тактично. За весь день не было произнесено ни одного лишнего вопроса или случайной фразы, которая могла бы меня обидеть. Кажется, они смущаются даже больше меня.
- Душевноутонченный, - в одну из повисших за столом пауз помогаю я подобрать определение моего недуга. Смотрят в нерешительности. - Человек, обладающий особой чувствительностью, - киваю я, продолжая есть. Кстати, ужин оказался безумно вкусным, не помню, когда в последний раз я ел так много.
Я показываю Але знак, что хватит обо мне, после чего она переводит тему в менее опасное русло. Теперь ко мне обращаются редко, и это очень устраивает даже более чем. Я в основном молчу, слушая, как Светлана Афанасьевна с Алей взахлеб обсуждают людей, которых я не знаю, а Константин Петрович изредка вставляет пару слов.
- Я пойду отдыхать, - говорю Але после небольшой прогулки по городу в компании ее родителей.
- Тогда пойдем все вместе домой, - отвечает, - не хочу, чтобы ты разгуливал по незнакомым улицам в одиночестве. Как тебе моя малая родина, кстати? - смеется.
Мы идем в сторону дома, родители чуть отстали, идут позади, разговаривают с какой-то женщиной, кажется, их родственницей.
- Очень уютный, - отвечаю. На самом деле, я плохо запомнил достопримечательности. Вообще особо не смотрел по сторонам, изредка кивая на истории о казусах из детства Али, которые случались то тут, то там. Девушка про каждый метр пути могла рассказать что-то забавное.
Жаль, что я практически ее не слушал. Чувствовал лишь тяжесть в голове, безумно хотелось спать. Я все-таки продолжаю принимать лекарства, от которых мне недавно стало дурно. Ничего лучше, продающееся без рецепта, найти не удалось, а без них я стал совсем плохо спать, что приводит к рассеянности, ошибкам на работе.
Аля провожает меня в комнату на втором этаже, помогает постелить кровать, после чего спускается к родителям, пожелав мне сладких снов и обещая скоро вернуться.
Весь день рулила она, но устал именно я. Что ж, спать - так спать. Раздеваюсь, выключаю свет, отмечая Алины детские фотографии на комоде. Мне хочется их рассмотреть внимательнее, но я вынужден отложить это занятие на завтрашний день, присаживаюсь на постель. Впервые за день я могу позволить себе расслабиться, и меня тут же, как по команде, начинает трясти. Причем не так, как от холода, например, а крупной прерывистой дрожью. Я нервно вздрагиваю, потом на четверть минуты становится легче. И снова. И снова.
Достаю успокоительные. Делаю это очень неудачно, именно в тот момент, когда трясет. Таблетка падает. Я наклоняюсь, ползаю по полу, некоторое время пытаюсь ее найти - не получается. Достаю другую. Ложусь на кровать - мир переворачивается, мне кажется, что я лежу на кровати, прибитой к потолку и вот-вот упаду на пол. Ну, с потолка упаду. Двумя руками держусь за спинку кровати несколько минут, потом понимаю, что я не сумасшедший, что я не могу лежать на потолке. Просто мне снова стало дурно. Сажусь и подпираю кулаками виски. Сдавливаю череп. Картинка перед глазами мерцает, поэтому я опускаю веки, закручиваюсь в пьяной карусели.
Надеюсь, сейчас никто не зайдет в комнату и не увидит меня в таком состоянии.
Я стараюсь быть сильным ради Али. Для Али. Я обязан, и я хочу поддерживать ее. Понимаю, что стал слишком много нервничать в последнее время, слишком много стараться. Я пытаюсь форсировать свое возвращение в реальность, все происходит слишком быстро для меня, но иначе не получается. Она испытывает неловкость, если я говорю с Эм или Эмилем, даже по-испански…особенно, если по-испански. Люди оборачиваются, ей становится стыдно. И мне становится стыдно. Поэтому больше этих двоих в наших жизнях никогда не будет. Сейчас я даже думаю, что зря их придумал.
Переживаю за Алю, поэтому плохо сплю, не отдохнувший как следует мозг соображает еще медленнее, чем обычно, а в моем положении - это недопустимо. В таком состоянии у меня не получается заботиться об Але так, как следует. Если я уделяю ей меньше времени, ей становится хуже, это видно сразу. Она нервничает, у нее идет кровь, что с каждым днем пугает меня все больше. Если Але хуже - я еще больше переживаю, поэтому совсем не могу спать, забываю еще больше информации, чем обычно, ошибаюсь на работе, отчего Аля переживает за меня, ей становится хуже…
Тру глаза.
Бесы в моей голове, как мне выбраться из этого гребанного замкнутого круга? Я не планировал влюбляться, я не планировал так быстро менять себя, я не планировал более в жизни за кого-то переживать.
Спать Аля приходит поздно вечером, все это время она разговаривала с родителями и их друзьями, кажется, она очень расстроена. Отворачивается от меня.
Чувствую, как мне становится хуже.
Следующим днем мы идем к кому-то в гости. Я в основном молчу, как обычно не привлекаю к себе внимания. Аля выглядит разбитой, словно она, как и я, не спала сегодня.
Понимаю, что хочу уехать домой, мне здесь плохо. И ей здесь плохо, что намного важнее.
Идем по главной улице города мимо торгового центра. Вокруг толпы натянуто-улыбающихся людей, сжимающих в руках пакеты с покупками. Их лица напоминают мне клоунские физиономии, меня не покидает чувство, что вокруг меня разыгрывается неудачная театральная постановка, что у всех этих людей большие проблемы, но, несмотря на это, они улыбаются, надеясь получить неплохой гонорар. Бесы, они все что, наглотались антидепрессантов? В их жизнях происходит черт знает что, а они радуются, покупая тряпки на распродажах. В любом случае, меня это не касается, мне нужно дотянуть до вечера, когда я окажусь в темноте и тишине комнаты на втором этаже дома Алиных родителей, а потом, как проснемся, мы поедем домой.
Улица кажется бесконечной. К моему огромному сожалению, из-за отличной погоды мы решили прогуляться, а не ехать на машине. Лучше бы я сидел, чем шел. Интересно, чем сейчас занимались бы Эм с Эмилем, если бы существовали? Ловлю себя на мысли, что я не придумал им занятия на эти выходные. Следовательно, сегодня эти двое не существуют даже в моем воображении. Меня не покидает чувство, что я их медленно убиваю.
Аля в сторону родителей смотрит редко, на мой вопрос "все в порядке?", отвечает "конечно", тему продолжать не хочет. Подходим к светофору.
- Олег, не ты потерял? - отец Али, Константин Петрович, поднимает с земли телефон и притягивает мне.
- Нет, не я, - хлопаю себя по карману.
Мы начинаем оглядываться в поисках хозяина трубки, им, а точнее ей, оказывается девочка лет тринадцати:
- Огромное вам спасибо! Это уже третий телефон в этом месяце, меня бы дома "убили" родители, - радуется ребенок. Она обращается ко мне, но я киваю на Константина Петровича, показывая, кто сегодня герой. Девочка выглядит такой счастливой, что мы тоже не можем сдержать улыбок. Помимо нас с Алиной семьей она кажется единственным реальным человеком на этой улице. Я оглядываюсь по сторонам, хочется скорее рассказать Але об этом забавном случае, и вижу, как они с матерью перебегают дорогу на красный цвет светофора. Одна из машин тормозит, яростно сигналя, водитель появляется из окна и злостно ругается, но я не слышу, что он говорит….
Не обращая никакого внимания на идущих навстречу людей, делаю несколько шагов в сторону, подхожу к дороге…
- Смотри куда идешь! - возмущается налетевшая на меня актриса.
Боже, мне действительно становится хуже…
Яростно тру глаза.
Мне дурно.
Картинка перед глазами расплывается, резко меняется, становясь черно-белой. Ощущение, будто я куда-то лечу, напрягаю мышцы рук и ног, чтобы не упасть. Лечу или падаю… Я ощущаю себя, но это уже не я… вернее я, но в прошлом.
Я вижу Алину на противоположной стороне дороги. Не Алю, а Алину. Вижу, как она машет мне. Я нервничаю, так как мы опаздываем в гости, показываю ей знаками, как сильно недоволен ее халатным отношением. Она невинно пожимает плечами. Нас разделяет две полосы встречного движения. Светофор очень долгий, мы ждем. Я еще больше нервничаю, хожу из стороны в строну. Светофор горит красным. Я махаю рукой, понимая, что уже точно опоздал, а встреча была для меня очень важной. Бесы, я даже не могу вспомнить, с кем именно у меня была встреча… Укоризненно качаю головой… делаю все, чтобы Алине стало стыдно. Она достает косметичку и красит губы… Чертова идиотка, она думает о макияже, пока я от бешенства рву на себе волосы!
Резко поворачиваюсь спиной к ней и ухожу, сжимая кулаки от злости, но вдруг слышу позади себя визг трения шин об асфальт, крики. И ее крик. Оборачиваюсь и вижу Алину, но уже лежащую на асфальте. Она подумала, что я обиделся, она побежала меня догонять, надеясь, что успеет проскочить…
В момент я подбегаю к Але и дергаю ее за руку:
- Ты совсем рехнулась? - кричу. - Ты понимаешь, мать твою, что ты делаешь?
Она пробует отойти, но я не пускаю.