Машка любила с жадностью, забывая обо всём, отдавая и беря, а потом долго лежала, остывая поглаживаемая его рукой. "Он рядом, сильный, как всегда спокойный и любящий, разве я могла надеяться на такое счастье. А то, что произошло сейчас, это вообще безумие, я бы ещё любила и любила. Жаль, не устроен на бесконечность мужской организм".
- Роды сделали тебя тёплой и по-бабьи мягкой. Я таял в тебе, как язык в сгущёнке. - Прервал он её мысли. Ввергнув Машку в краску, его слова заставили спрятать горевшее лицо на его груди. Зарывшись в шёлк его волос, она напугалась горячей волны подобравшейся к ней изнутри. Как будто в неё продрогшую влили в раз несколько чашек горячего шоколада. Разлившись теплом по животу, поток понёсся в обратную сторону. Покрутил, растекаясь горячей волной по груди, и разбился в голове, переливаясь через все мыслимые и не мыслимые отверстия живительным водопадом. Машка, перестав себя контролировать, развернулась к нему. Её руки змеями обвив его шею, понеслись по телу, устремляясь к цели. Таран охнул и растёкся расплавленным воском по ней.
Они б лежали ещё долго, если б не рёв Пашки, приученного в больнице к позднему кормлению и купанию. Их надежды на то, что сегодня пронесёт, не оправдались. Поспав своё, он поднялся, вполне настроенный на мытьё и еду. Сидел и ныл, перемежая рёв покряхтыванием, а, не дождавшись внимания опять песнями.
- Я труп, - простонал Кирилл, зарываясь в подушку. - Чего бы ему не пожалеть меня и не поспать. Маняша, детка, ты вывела меня из строя. Я точно не боец.
- Наскреби силёнок, чтоб помочь мне его искупать, улыбалась Маша, - накручивая на пальчик поросль на широкой груди его. Я боюсь этого его страшного шва.
- Ох, сейчас поднимусь, - рисовался он, удерживая её, около себя. - Приготовь воду и захвати детское полотенце.
- Пелёнку на дно стелить или уже не надо, как ты думаешь?
- Машуня, я таких тонкостей не ведаю, но думаю, он уже большой. Игрушки возьми, чтоб плавали.
Маша и сама знала всё про пелёнки на дне ванны и про игрушки, просто хотелось, чтоб он поскорее входил в их с Пашкой жизнь главным членом и лучше это начинать с мелочей.
- Сколько наливать воды?
- Чтоб по пупок ему было. Ещё минуточку потерпи малыш. Я приготовлю всё необходимое на обработку шва. Мама, ты готова? мы идём. - Через пару минут кричал он ей. - Дрожит, как студент на зачёте. Бедненький, мучили тебя. Но зато теперь ты здоровенький мужичок. Покупаемся, грязь смоем больничную, запах вытравим. Ах, какой ладненький у нас мужичок получился. Всё при нём.
- Кирюш, ну я прямо не знаю, чем у тебя голова забита, что там, у маленького можно разглядеть. - Смеялась Маша, брызгая шутя Тарана водой.
- Всё что надо для мужика просматривается и сейчас. - Не сдавался он. - Маш, смотри, на голове бабушкины кудряшки вьются. Обычно у нас пацаны на отцов похожи, а этот ещё и от бабки захватил. Машенька, твои обидятся, от них ничего не досталось, всё в мою породу. Придётся к их приезду ещё одного сделать. А чего, на фиг те таблетки, давай ещё девочку, а?
Маша улыбалась, слушая его. Ей было хорошо. Просто от его голоса и не важно, что он там болтает, лишь бы стоял рядом, улыбался и говорил, говорил. Ох, этот голос его с хрипотцой, как ей было плохо без него.
Не желающий поначалу залезать в большую ванную Пашка, скоро расчухал прелести обступившей его воды. Привыкший в больницах к тазику, сейчас он вовсю хулиганил. Вися на руках отца и плескаясь ногами каждой по отдельности и обоими вместе, малец визжал от удовольствия.
- Вот чертёнок, - умилялся Кирилл, пытаясь смахнуть с лица капли. - Маш, вытри мне лицо, ничего не вижу.
- Низко голову свою не опускай, - промокнула Маша его полотенцем.
- Машуня, аккуратнее. Видишь, ему не нравится, как ты помыла ему ручку. И последней, давай мой ему голову. Я наклоню. Смачный рёв оповестил, что мытьё достигло конца. Запакованного в огромное полотенце Пашку, уложили на кровать.
- Маша, приготовь бутылочку и выйди отсюда, - предупредил Таран.
Сдёрнув под усиливающийся рёв пластырь, и обработав, заживающий шов, наклеил новый. Так надёжнее не расцарапает.
- Маш, заходи. Ну, вот и всё, а ты ревёшь, - поиграл он губами, щекоча низ животика. На свою кормилицу. - Вложил он в его руки бутылку с компотом.
- Памперс надень, - положила пакет перед ним Маша.
- Пусть отдохнёт без ерунды этой. Смотри, как ему так хорошо.
- Сейчас будет тебе удовольствия на полотенце целая куча, а если повезёт, то и по полной программе.
- Велика беда, постираю. Зато пацану такой кайф. Всё-таки знатный жених будет. Всё на месте. Давай детка, во что его одеть, а сама иди, покупайся. Я уйду работать, он тебе не даст освежиться.
Машкины глаза испуганно замерли на его лице.
- Заказ у нас сегодня такой. Спи, я скоро вернусь.
Кирилл вернулся часам к трём ночи, Маша не услышала, а почувствовала, как он лёг рядом. Потянувшись, нырнула ему на грудь.
- Ой, ё-моё, как горячо, - прошептал он. - Что ты, детка, со мной делаешь. Я не хотел тебя будить, но не могу. Ты сама виновата. - Бормотал он, скользя губами по шейке к мирно сопящему носику. Не контролируемая горячая рука сжала выскочившую из расстегнувшейся рубашечки тёплую грудь. Потёршись носиком о его подбородок Машка чихнула и заманчиво потянувшись закинула ногу на бедро. Кирилл с новым жаром припал к её пахнущей ребёнком и травами коже. Машка недовольно заёрзала, не желая просыпаться, но, вдохнув жар его дыхания, несвязный горячий шёпот, нетерпеливое брожение рук, открыла губы для поцелуя, впуская рвущейся в них язык. - Меня глючит от тебя малявочка. - Нырнул он в этот дышащей и манящей его к неизвестным высотам туман.
В семьях растивших детей время бежит быстрее. Особенно первые периоды: до года, до трёх. Сам торопишь. Всё быстрее и бегом. Скорее бы пополз, потом пошёл, ложку сам взял, на горшок сел и пошло, поехало. За окном падал снег, засыпая чужие обиды и свои тоже на затянувшуюся осень. Устилая пути и дорожки к прошлому и будущему плотным белым слоем, кружились снежинки. Походите, поищите теперь те тропинки, если нужда припрёт. Обрадованный свободе мороз разрисовал причудливыми узорами стёкла. А в дверь весело застучался опять Новый год, украшая жилища, заводя гостей и кружа хороводы.
Кирилл мучился, собирая купленную на ёлочном базаре искусственную сосну. Ему помогал Максим и дело, кажется, сдвинулось с безнадёжной точки. Маша достала старые накопленные ещё с детства игрушки. И они пытались с Юлей как-то разобраться в них. Каждый год она подкупала хоть по нескольку новых украшений, но в этом году было не до этого. Ёлка тоже осталась с прошлых лет, но маленькая по меркам Тарана. Он её с ходу забраковал. "Пашку такая мелочь не впечатлит. Куплю большую". Ну и купил. Вот и пыхтит пытаясь сложить уже неделю. Живую, по настоянию Маши, дома никогда не ставили. Машке жалко её выбрасывать и она долго переживала твердя: "Убили, домой труп притащили, а потом выкинули". Так и стали ставить искусственную, чтоб не выкидывать труп. Кирилл традиции ломать не стал. Дни шли, а ёлка не желала собираться. "Конструкция на уровне космической техники не иначе как военные побочный продукт на конвейер кинули". - Скрипел он.
- Зря ты всё это затеял. Эта Пашку тоже не впечатлит, - пыталась вразумить Маша, - он ещё ничего не понимает. Чумеешь только около этой кучи веток.
- Ничего осилим, да сынок? - отобрал он у Пашки ветку, пробуемую на вкус, - зато с шишками и до потолка.
Раздумав всплакнуть по поводу не состоявшегося жевания, малец занялся хождением вдоль дивана. Пашка болтался около отца, цепляясь за дорогой кожаный диван слюнявыми ручонками, а, шлепнувшись, пытался его даже погрызть.
- Вкусовое знакомство пошло, - веселился Максим.
- Кирилл, давай я его заберу, чтоб он тебе не мешал.
- Нормально всё. Иди, занимайся своими делами, цыплёнок.
- Нормально? А это? - ткнула она в вгрызающегося в парадный диван Пашку.
- Э-э, чувачок, это уже лишнее. Нас бабуля за такой ужин веничком по мягкому месту отходит. Причём обоих.
- Бабуля не дойдя до дивана умрёт на пороге, - вздохнула Машка.
Ухмыляющийся Таран, взяв веточку, неосмотрительно пошлёпал сына по памперсу. Сообразив, что это интересно и подползя к куче таких же веток лежащих горкой на ковре, ребёнок, раскидав их выбрал понравившуюся ему и размахивая ею направо и налево не щадя ничего запрыгал от удовольствия на попе. Эта радость продолжалась до тех пор, пока он не шлёпнул себя по моське. Сочный рёв и хохот ребят пригнал, щебечущих на кухне подружек, в гостиную. Смеющийся Кирилл, валяющийся по ковру с всхлипывающим сыном на животе, предстали перед их испуганными глазами.
- Что происходит?
- Макс? - накинулась Юлька на хохочущего парня.
- А? Я с него угораю. Нет, я не могу, - смеялся тот.
- Не пугайтесь. Шлёпнул себя по моське. - Не мог успокоиться Кирилл смеясь. Вот видите, уже ветку жуёт, как верблюд. Всё в рот. А на четвереньках бегает не хуже енота. Кто эти памперсы придумал, такая лафа. Жопку вымыл и ползай полдня.
- Ты на упаковке посмотри, может адрес того гения есть. Благодарственную телеграмму пошлёшь. - Скорчила гримасу Юлька.
- Так бы и общался с тобой. Макс, тебе не сказано повезло, - кривлялся Таран. - Вылитая чертовка.
Юлька подпрыгивала от ярости, но при Максе связываться с ним не стала.
- Мы забираем чебурашку, - решительно выловила малого она. А вы мальчики собирайте ёлку. Ша. Такими темпами вы её до старого Нового года не осилите.
- Опасное соседство Пашки и ёлки может трагически закончится для обоих. - Поддержала подругу Маша. - Смените развлечение, включите телевизор или послушайте музыку.