- Во-первых, перестань называть меня десятником. Во-вторых - давай медленнее и с подробностями, без экивоков. Я слишком многое услышал за прошедшие мгновения, чтобы нормально мыслить. Дай отдышаться. - Он негромко рассмеялся.
- Ты здесь потому, что видел такой же труп неподалеку от Безымянной. Помнишь раппорт, отданный Дарующему?
- Конечно. Он отчитал меня за то, что я убил речного божка, но к раппорту отнесся небрежно. Даже чересчур, если задуматься. Но в тот момент мои мысли витали где-то в иных краях.
- Так оно и бывает. С виду - мелочь, а на деле… Мое начальство все это время ломало голову над загадкой трупа, над незнакомцем в плаще и тем, что было спрятано в теле. И, знаешь, они отыскали еще с десяток подобных случаев. Забальзамированные тела с распоротой грудиной. Ни о каких совпадениях говорить не приходится.
- Ритуалы? Боги?
- Нет. Все сложнее и опаснее.
- Подробностей не будет?
- Уж извини. Немного подождем с этим, хорошо?
- Подождем. Можешь рассказать, что именно мы должны сделать? Блуждать впотьмах не мой конек. Хотя имею изрядный опыт.
- Часть работы я уже закончил, - он расшнуровал мешок и достал сверток. Положил на столешницу и откинул край - там лежали глиняные черепки. - Это все, что удалось найти. Следов немного, и направление я потерял. Это касается того, кто забрал сосуд. Зато убийцы наследили изрядно. Их мы найдем быстрее, чем можно было надеяться. К слову, по возвращению, напишешь в раппорте, что никаких следов не отыскал, и подозреваемых тоже нет. А еще лучше попросить отослать сюда пару стражей. Вроде как для присмотра за местными.
- Сделаю. А что за сосуд? - нахмурился Ильгар. Он взял черепок и покрутил в пальцах. Керамику испещряли непонятные, но вместе с тем знакомые символы.
- Не узнаешь?
- Постой… кажется… да, точно! В них заключали силу сожженных богов!
- Верно, верно. Разве что у этих форма иная.
- Получается, кто-то собирает силу в сосуды и прячет их в забальзамированные трупы? Дикость какая-то.
- Ты прав. Но это все, что я знаю. Большего пока не дозволено, извини. Я всего лишь инструмент.
- Понимаю, не извиняйся. Все мы инструменты… Но пока мне неясно одно - какова моя роль? Что я за инструмент?
- Ты доказал верность Сеятелю. И не раз. Десятник, ты для меня навсегда останешься отличным парнем, и не важно, в армейской форме или нет. Когда тебя уволили, ты не стал наемником, не запил, не валял дурака, а снова начал служить Сеятелю. Честно и рьяно. Это заметили.
Ильгар поморщился. Он вспомнил про девчонку. Вряд ли можно назвать это честной службой… и, главное, получалось, кое-что все-таки ускользало от шпионов.
- Тебе можно доверять в этом деле, Ильгар. Ты не станешь трепаться. Готов потрудиться на пользу нового мира?
- Внимательно слушаю.
- Кто-то прирезал бедолагу, набил пузо тряпками и вложил кувшин. И мы знаем, кому головорезы служат. Существо, поглотившее силу, выследить не удалось. Это настораживает. Сеятель не допустит, чтобы по нашим землям разгуливал некто, сопоставимый мощью с Дарующими. Как бы хитры ни были заговорщики - они уже допустили промашку. Мы встали на след. Ты выполнишь свое… гм… маскировочное задание - сопроводишь в Сайнарию тело. Но будь осторожен! Неизвестно, насколько труп важен и кто за ним может прийти. Остальным пусть занимаются жрецы, а ты живи, как жил.
- Как-то все слишком просто. И я до сих пор не вижу своего места в вашей игре.
- Это не игра, десятник. А если и игра - то на кону стоит слишком много.
Он встал и задвинул стул.
- Я найду тебя. И, скорее всего, расскажу больше. А теперь мне пора идти.
- Ночью?
- Именно. Незаметно выберусь на тракт и найду своего коня - надеюсь, его не сожрали дикие кошки или волки, - Кальтер улыбнулся. - Приходится действовать незаметно, с этим ничего не попишешь.
Он взял фонарь и лучиной зажег фитиль. Бряцнула заслонка. Шпион остановился в дверях и набросил капюшон.
- Удачи, десятник. Надеюсь, скоро увидимся.
- И тебе всего хорошего, Кальтер.
Утром, подкрепившись сытной селянской пищей, Ильгар отправился обратно в Бузину. Хотел немного порасспросить старосту, почему при деревне нет ни охраны, ни жрецов. Старик нехотя ответил, что сам отказался, потому как раньше такой надобности не было.
- А теперь? - усмехнулся Ильгар.
- Ну… пара воинов лишними точно не будут, - староста не смотрел ему в глаза. - Прокорму хватит. Все ж таки время нынче сложное, случается всякое… даже в больших городах небезопасно. Мы хоть и живем далече, но тоже слыхали про резню в Сайнарии.
- Напиши прошение - я передам начальству. Народу хватает, думаю, найдут для вас стражей.
На самом деле, отыскать желающих для службы в подобном месте будет практически невозможно - кому охота коротать жизнь в глуши, тем более после большого города? Но всегда найдутся провинившиеся, которых в качестве наказания отсылают куда подальше.
Жрица появилась примерно за три часа до заката. Добиралась она долго, потому что ехала на двуколке, запряженной осликом. В телеге сидел хмурый немолодой мужчина в изрядно поношенной армейской форме. При нем были топор и пика.
Жрица оказалась молоденькой, но суровой внешне. На слова скупилась, то и дело недобро поглядывала на старосту, будто знала об его отношении к переменам. Сопровождавший ее воин лишь зевал, да потирал глаза.
- Я распоряжусь, чтобы ребята перенесли тело, - поспешно пообещал староста. Ему явно было неуютно под тяжелым взглядом карих девичьих глаз. - Там это… дорога плохая, а чтобы объехать - нужно крюк заложить. Вы погодите немного, отдохните с дороги, попейте воды.
Выражение лица жрицы не изменилось. Ильгар нашел его надменным и холодным, будто девушка разглядывала букашку.
- Язычники, - бросила она с отвращением, когда староста и его помощники ушли.
- Союзники.
- Что, простите?
- Союзники. Присягнувшие на верность Сеятелю.
- Смешно, - жрицы прошлась вдоль телеги, придирчиво оглядела Ильгара. - Впрочем, откуда простому стражу знать разницу между истинным последователем и волком в овечьей шкуре. Ты и сам, наверное, из переметнувшихся? Откуда родом?
- Я - марх, - Ильгар улыбнулся. - Родился в лесу.
- А я родилась в столице. И с молоком матери впитала верность Сеятелю. Для язычников его имя лишь щит, защищающий от гнева истинных последователей. Он дает язычникам еду, дом, свободу и новый мир, а они продолжают втайне поклоняться ложным богам, оставаясь рабами в душе… Но, ничего. Рано или поздно возмездие настигнет каждого лжеца.
Она вынула из мешочка на поясе горсть семян и бросила на порог ближайшего дома.
- Не спорь с ней, сынок, - прошептал воин.
Ильгар впервые встретился с подобным. Неприкрытая ярость, злоба… и все это в довольно приятной глазу обертке. Стражу приходилось видеть множество жрецов, но никогда - столь юных. Вероятно, с возрастом ее пыл угаснет, но Ильгар все равно испытывал острую неприязнь к молодой жрице.
Вскоре тело несчастного пасечника было уложено в телегу и накрыто парусиной. Жрица осыпала мертвеца семенами и довольно грубо отогнала от двуколки плачущую вдову. Затем уселась на козлы и посмотрела на Ильгара:
- Выезжаем прямо сейчас. Если не хочешь догонять нас на тракте - поторопись. Я не хочу ни на миг задерживаться в этом улье язычников. Того гляди еще кого-нибудь в жертву принесут.
- Для жрицы, главной добродетелью которых всегда были доброта и мудрость, ты слишком глупа и озлоблена.
Карие глаза вспыхнули. В них страж увидел пламя, в котором сгорела его деревня.
- Карик! Проучи дурака.
- Карик умнее тебя, девчонка.
Ветеран пожал плечами.
- Мне велено защищать вас, жрица, но стражник, кажись, нападать не собирается.
- Мне надлежит собрать вещи, чтобы потом не глотать пыль на тракте за этой упрямой ослицей.
- Это осел! - воскликнула жрица, но осеклась. Прищурилась. Весь ее гнев обрушился на Карика, но тот стоически перенес все угрозы, обвинения в трусости, и лишь кивал в ответ.
Заскрипев осями, двуколка покатила по дороге. Старик поплелся следом. Соплячка укатила из деревни, не проведя никаких обрядов, не расспросив жителей об убийстве. Ильгар еще некоторое время смотрел им вслед и лишь затем отправился собирать пожитки и седлать лошадь.
Что-то менялось в империи Сеятеля. С его ли подачи или само по себе, но… перемены не нравились стражу. Так же, как не нравились старосте из деревушки Бузина.
Глава 8 Ная
Звон железа проникал даже сквозь каменные стены. Это не был звук молота по наковальне, хотя и очень походил на него. Такой же ритмичный, размеренный, но более хлесткий, заставляющий вибрировать сердце, а руку тянуться к оружию. Звон, рождаемый не жизнью, а смертью.
Утро.
Очередное утро нового дня. Пора вставать. Кто-то уже работает в кругу, а Ная все не в силах разорвать паутинку дремы, сберегавшую воспоминание о ночи.
Какая это была ночь!
Они сидели с Радкуром на вершине Мудреца, несшего их подобно огромной каменной птице над просторами тьмы, а над головой сверкал россыпью самоцветов небосвод. Такой близкий, что, кажется, протяни руку - и зачерпнешь горсть сияющих драгоценностей. И девочка-ящерка в душе колдуньи попискивала от счастья, растворяясь в волшебстве этой ночи, в голосе находящегося рядом мужчины, рассказывающего про созвездия, в его глазах, в которых те самые звезды отражались.