- Ну и что?
- А то, что получилась полная ерунда.
- Но ты сама же в комплиментах рассыпалась.
- Это я расстраивать тебя не хотела. А сейчас дело прошлое, можно и правду сказать. Короче, не надо тебе шить такие старушечьи вещи. Еще успеешь, наносишься в свое время. А сейчас надо одеваться легко, воздушно, ярко, не отставая от моды.
- Например, в такой ядовито-зеленый костюм, - поддела ее Ирина.
- Глупая! Я природная шатенка. Мне сам бог велел в зелень рядиться. А ты со своими светло-русыми косами да фиалковыми глазами… Черт! Дал же бог красоту ни за что. За будь здоров такую фигуру отвалил, а мне какие-то жалкие поскребыши…
- Ничего себе "жалкие"! Пятьдесят второй размер. Ха-ха-ха!
- Тебе смешно, а мне хоть волком вой. На пляже стараюсь частями загорать, не показывать все тело оптом.
- Да ладно, Элька, чего ты? - пожалела Ирина подругу. - Ты другими достоинствами берешь. Я всегда завидовала твоему белому лицу. Прям, как в сказке: "Черноброва, белолица по горенке идет, словно лебедица по озеру плывет".
- Хм, и на том спасибо.
- Нет, я серьезно. Мне пудриться надо, а у тебя от природы чистая, матовая кожа. Даже нос не блестит!
- Ну хоть в чем-то должно повезти. Ладно, что мы обо мне? Когда хоть уезжаете-то?
- Еще не знаю. Скоро Анатолий придет, скажет.
- Как это его сподобило на такой шаг? Я думала, что дальше Порошина он никогда не выедет.
- Ну ты скажешь. Да он давно рвется сменить обстановку. Просто отпуск летом не дают.
- При чем тут лето? На отдых можно в любое время поехать. Осенью, в бархатный сезон, еще даже лучше. Не так жарко.
- И в самом деле, не знаю, о чем мы думали все эти годы? Помню, как сразу после свадьбы съездили в Ялту, а потом еще в Геленджик, и все. Как отрезало. То декретный, то Аленка маленькая - на маму боялась оставить. В общем, все какие-то причины.
- Зато мы поездили с Невревым, дальше некуда!
- Да уж.
- А ты знаешь, везде одно и то же. Пляж, жара, кругом люди, как тюлени, бока свои на солнце греют, шум, суетня. Надоело.
- Это пресыщение, Элька. Тебя бы в Порошино на месяц, да картошки десять соток заставить окучить, посмотрела бы я на твое тюленье тело.
- А что? Я не против. Но нет у нас с Невревым домика в деревне. Нету! А как бы хорошо на зорьке встать, спуститься по огороду к реке с удочками, посидеть на бережку, пофилософствовать. Благодать!
- Ты так поэтично все представила, что хоть бросай эту Турцию к аллаху и беги в Порошино. Но в жизни все не так, дорогуша.
- А как?
- Во-первых, муж не признает женщин на рыбалке. Это сугубо мужское занятие, как он считает.
- А во-вторых?
- Во-вторых…
Ирина задумалась, не зная, как объяснить Эльвире то, что ей самой не до конца понятно. Одно она знала твердо - не было в ее жизни никакой поэзии. В книгах об этом пишут, а в жизни все не так.
- Узурпатор он, твой Анатолий, - по-своему истолковала Эльвира молчание подруги. - По какому праву он лишает тебя таких тихих радостей, как рыбалка и уха, сваренная на костре?
- Да не лишает он. Просто я его тоже понимаю. Должны ведь у мужика быть свои радости, чисто мужские? Ну, неинтересно ему со мной, что тут сделаешь? У него своя компания: тесть да мамин родственник дядя Гриша. Им втроем и без женщин хорошо.
- Ну, разумеется. На троих ведь большое счастье.
- Да они не пьют. Разве по сто граммов под уху, но это, как говорится, сам бог велел.
- Ох и защитница ты своего муженька! Все бабы только и пилят своих благоверных и неверных, а эта знай нахваливает да выгораживает.
- А за что мне его пилить? Он хозяйственный, домовитый, хорошо зарабатывает, не пьет, налево не ходит.
- Ой ли?
- Что значит это твое "ой ли"? Думаешь, я бы стала терпеть измены?
- Жена, как правило, узнает об изменах мужа в последнюю очередь, и то не обо всех.
- Ты эту теорию для себя прибереги, - обиделась Ирина. - Видела я твоего Неврева на новогоднем вечере. Ни одной юбки не пропустил.
- О боже, какая ты наивная, Ирка! Значит, по-твоему, рыбалка для мужика это святое, а смотреть на круглые коленки и упругий зад строго воспрещается. Да нормальный мужик десять твоих рыбалок променяет на свидание с любовницей. На твоем месте я бы давно мужа на вшивость проверила. Куда это он с утра пораньше лыжи навостряет, по каким огородам шастает? А может, по чужим?
- Ну хватит! Не нужны мне твои советы. Ешь лучше оладьи.
- Спасибо, наелась. А раз мои советы тебе до фени, то я пошла. Счастливо отдохнуть!
- Пока!
Эльвира ушла, даже не оглянулась на подругу. Видимо, всерьез обиделась. Но ведь и Ирине не по себе стало от ее слов. Тоже мне, подруга называется!
Они ехали на своей праворульной "японке" в Порошино. Алена сидела на заднем сиденье и всю дорогу тараторила о том, как она появится во дворе в новом прикиде.
- Представляю фейсы Скориковой и Фишиной! Особенно Фишиной. Позеленеет от зависти, но обязательно чего-нибудь пропищит типа: "Тебе идет. Вот только юбку покороче надо. И цвет такой сейчас не в моде".
- Ох, и тряпишница ты у нас, Аленка! - весело произнес Анатолий, весь в предчувствии скорого отдыха.
- А пусть не кидают понты на каждом шагу! - защищалась Алена. - Тоже мне супер-пупер-модели! Скорикова все уши прожужжала, как она будет в конкурсе на мисс города участвовать.
- А ты чем хуже? Давай тоже попробуй свои силы. Уверен, что победишь. Если не мисс, то уж вице-мисс точно станешь.
- А не рановато о конкурсах рассуждать? - строго спросила Ирина, оторвавшись от журнала, который пыталась читать на ходу.
- Ха! Да она почти с тебя ростом! "Рановато"! - также весело возразил Анатолий, покосившись на жену. - Год-два и готово! Что думаешь, в этих конкурсах перестарки какие-нибудь участвуют? Пятнадцать лет - самое время!
- Перестань, Анатолий, - поморщилась Ирина. - Ей прежде всего школу надо окончить с хорошим аттестатом, а потом уж…
- Ага. Будут на этом конкурсе ждать, пока она школу да институт окончит, - не сдавался Анатолий. - Смелее надо по жизни-то идти. Пусть сама пробивает путь к успеху. Вот мое мнение.
- Успех успеху рознь, - возразила Ирина. - Университетский диплом, интересная работа, достойный заработок - разве это не успех?
- А кто возражает? - хохотнул Анатолий. - Пусть учится. Все можно успеть, если мозги на месте: и учиться, и в конкурсах участвовать, и с парнем встречаться. На то и молодость.
- И все же не по душе мне такое. Неокрепшая психика может и не выдержать.
- Это у нашей Аленки-то неокрепшая психика? Ха-ха-ха! Скорей у тебя самой она неокрепшая. Кто у кого на поводу идет, а? Да она не мытьем, так катаньем своего добьется. Вспомни, в прошлом году, когда ей приспичило в детский лагерь вместе с Юлькой поехать, как она из тебя веревки вила. Ха-ха-ха! Голодовку устроила! Ты и сломалась. Видела бы ты эту голодающую ночью на кухне. Ха-ха-ха! Я в туалет пошел, смотрю, на кухне…
- Ну, папа! - крикнула Алена, вся зардевшись, но не от смущения, а скорее от нежелания оказаться разоблаченной.
- Да ладно, ладно. Дело прошлое. С кем не бывает, - снисходительно произнес Анатолий и вдруг озабоченно наморщил лоб: - Послезавтра вылетаем. Успеем хоть собраться-то? Как думаешь?
- Вообще-то, я уже основное все приготовила, - ответила Ирина, которой моментально передалось мужнино беспокойство. - Тогда не будем в Порошино задерживаться. Аленку оставим и обратно.
- Я тоже так думаю, а то знаю тебя - в последний момент то этого нет, то другого… Терпеть не могу, когда начинаешь суетиться с перекошенным лицом.
- Ой! - Ирина схватилась за голову. - Вспомнила!
- Что опять? - сердито покосился на нее Анатолий.
- Я же брюки твои из химчистки не забрала!
- Ну вот, начинается. Это какие? Светлые?
- Ага.
- Ну завтра заберешь. Хорошо хоть не в самолете об этом вспомнила.
- Завтра же воскресенье.
- Да работают они. До двух. Ты никак не запомнишь. Сколько говорю: запиши в книжку все эти прачечные-химчистки и прочие ремонты обуви. Кстати. Что там с моими мокасинами?
- По-моему, все в порядке. Поедешь в светло-коричневых, а с собой можно взять кремовые, да еще босоножки.
- А не слишком? Это ведь мне всю эту хрень тащить придется. Представляю, как по такой жаре с чемоданами…
- Но Эльвира сказала, что нас прямо до отеля довезут. Там сейчас сервис на высшем уровне…
- Уж больно много твоя Эльвира знает. Ладно, будем надеяться, что таскаться с багажом не придется.
- А я так совсем ничего с собой не возьму.
- То есть?
- Ну, возьму, конечно, пару сарафанов, халат, шорты и две маечки. Вот и все.
- Ну ты даешь, мать! "Маечки"! Ты смотри, там ведь и рестораны есть, и прочая развлекаловка. Я что с тобой, позориться еду, что ли? Нет уж! Бери какое-нибудь вечернее платье. Поняла?
- Поняла. Вот только какое? Сиреневое, которое на Новый год шила, Элька раскритиковала…
- Слушай ее больше, Эльку свою! Она небось завидует тебе. На ее тушу хоть из золота платье напяль, все равно как на свинье будет.
- Толя, ну зачем ты? При ребенке… - обиделась за подругу Ирина. - Никакая она не туша. Просто у нее большой размер. Такая конституция.
- А, плевать! Что нам, больше говорить не о чем, кроме как о твоей Эльвире? Ты лучше еще подумай, может, еще чего забыла.