- Как вы могли такое подумать, мадам! - поспешно возразил президент. - Мы умеем ценить достоинства человека, который через несколько дней станет вашим счастливым супругом, и он будет вознагражден по заслугам… Однако не стоит так торопиться, мадам. Вы ведь слышали, что говорили об островах. И не надейтесь на райские кущи там.
Он на мгновенье замолк, будто желая увидеть, какое впечатление произвели его слова на девушку, но, поскольку она хранила безразличный вид, продолжил:
- Ах, мадам! Если бы отъезд Сент-Андре не означал бы и вашего отъезда! Если бы вы не должны были сопровождать его в этом путешествии, тогда компания более не колебалась бы ни минуты!
- Если это из-за меня вы отказываете господину де Сент-Андре в том, чего он так страстно желает, то вы не правы, сударь. Несмотря на все, что я услышала здесь нынче вечером, мне никогда еще так не хотелось поскорее отправиться на эти острова! Право, не может же быть, чтобы жизнь там была такой уж безрадостной, не так ли?
- Возможно, когда вы нас покинете, жизнь здесь, у нас, станет еще безрадостней, чем на островах!
- Означает ли это, что я могу подать надежду господину де Сент-Андре?
- Выходит, о нас вы совсем не думаете? - проговорил Фуке тихим голосом, в котором чувствовалась с трудом сдерживаемая нежность.
- Но почему же! - в тон ему возразила она. - Мы вовсе не собираемся задерживаться на Мартинике долго. Думаю, господин де Сент-Андре с трудом перенесет тамошний климат. И скоро попросит о возвращении… Но сейчас он так горит желанием поскорее уехать!.. Рассудите сами, сударь, ведь чем скорее мы покинем Францию, тем скорее возвратимся назад…
- Это обещание?
- Если это доставит вам удовольствие, то да…
- Но поверьте, мадам, я никак не могу отменить назначения Дюпарке…
Она с поспешностью прервала его:
- Ах, Боже мой! Да я и не прошу вас об этом! Слов нет, надо непременно спасти этого молодого человека! Неужели вы думаете, я не догадалась, что это единственный способ уберечь его от страшного наказания?.. Нет-нет, сударь, оставьте Дюпарке…
- Благодарю вас, мадам. И от него тоже… Но с этого момента я буду стараться сделать все, что в моих силах, чтобы оправдать надежды господина де Сент-Андре… И этим он будет обязан вам!
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
"Проворный"
Когда Жак Дюпарке прибыл в Бордо, в городе царило непривычное оживление. Люди группами толпились на набережной, собирались в тавернах. Только и разговоров было, что о "Фортуне" и "Бретани", двух бригах, захваченных одним капером, стоимость которых, вместе с грузом, только что была оценена призовым судом.
Что и говорить, о таком обитатели Бордо могли разве что мечтать, было отчего на время позабыть о повседневных заботах и предаться веселью. В порт вернулся капитан Жером де Отвиль, отправившийся двумя годами раньше на своем "Проворном" в сторону Антильских островов, и вернулся не один, а в сопровождении двух кораблей, захваченных им у испанцев и тут же окрещенных французскими именами.
Борта "Фортуны", которая раньше звалась "Платой", и "Бретани", чье название в недавнем прошлом было "Сьюдад-Реал", все еще носили на себе следы сражений. Обрубленные пушечными ядрами паруса и рангоуты красноречивей всяких слов говорили о храбрости и отваге французских моряков. И приятно было думать, что каждому из них теперь причитается по кругленькой сумме золотых монет, ведь в призовом суде говорили о вине, сахаре, муке и пряностях!
Особенно радовались лавочники и хозяева таверн. И не зря: экипаж "Проворного" и вправду не скупился, щедро тратя свои нежданные доходы. Единственное, что омрачало веселье, - это мысль, что фрегат должен вот-вот снова выйти в море…
Какое-то время Жак бродил по набережной, смешиваясь с толпами любопытных и слушая их разговоры, но не принимая в них никакого участия.
Говорили, будто Жером де Отвиль собирается снова отправиться в двухлетнее плавание, хоть собственные сундуки его уже и так до отказа набиты испанскими дублонами, редкостными тканями и всякими драгоценными каменьями. Ходили слухи, якобы он намерен набрать себе побольше людей, задумав странствия более рискованные И далекие, зато и еще более прибыльные, чем плавание, что позволило ему привести в порт эти два крепких вражеских судна.
Другие же с видом знатоков утверждали, будто господин де Отвиль целиком и полностью зависит теперь от Американской Островной компании.
Жак не очень-то склонен был верить подобным слухам.
Он долго разглядывал "Проворного": весь он был какой-то аккуратный, вылизанный и даже элегантный, с только что подновленным корпусом и развевающимся на ветру французским флагом с тремя переливающимися на солнце золотыми лилиями.
Судя по высоким, словно взмывающим ввысь, рангоутам, его можно было бы легко принять за какое-нибудь заезжее голландское судно. И вправду, лишенный парусов, плотно связанных на реях, "Проворный" не мог не радовать взора изяществом оснастки и тщательно промазанным смолою килем.
Тем временем от "Проворного" отделилась шлюпка с шестью гребцами и направилась в сторону пристани.
Жак прикинул, где она могла причалить, и поспешил ей навстречу, подталкиваемый любопытными, которым не терпелось ближе поглядеть на людей, всего за несколько часов превратившихся в настоящих богачей.
Ветер дул с запада и благоприятствовал отплытию.
Едва лодка успела пристать к берегу, Дюпарке тотчас же обратился к суровому и надменному с виду молодому гардемарину, чьи повадки явно говорили, что он принадлежит к корабельному начальству.
- Эй, послушайте! - крикнул он. - Вы ведь с корабля капитана де Отвиля, не так ли? Не соблаговолите ли сказать, где я могу его найти?
- А что вам угодно от капитана де Отвиля? - с непередаваемым высокомерием поинтересовался тот.
И тут же, будто Дюпарке стоил не больше внимания, чем любая пролетающая поблизости чайка, отвернулся, чтобы заняться высадкой пассажиров.
Для этого юного гардемарина, чьи карманы были битком набиты экю и пистолями, любой обитатель Бордо был не более чем докучливым приставалой. Все еще преисполненные тщеславия от своих недавних побед, моряки с "Проворного" не питали к этим людям, взиравшим на них со смесью восхищения и зависти, ничего, кроме снисходительного презрения. А Жак, по его разумению, мог быть лишь одним из них. Капитан же, о котором справлялся незнакомец, с тех самых пор, как они бросили якорь в этом порту, сурово расправлялся с авантюристами всяческого толка, возгоревшими желанием примазаться к их удаче.
- Вы весьма рискуете, сударь, - снова обратился к нему Дюпарке, - горько пожалеть о своей дерзости. Еще раз призываю вас одуматься и сказать мне, намерены вы дать ответ на мой вопрос или нет?!
Жак уже был вне себя от гнева, и вокруг начали было собираться кучки любопытных. Молодой гардемарин понял, что может оказаться в весьма щекотливом положении.
- Если вы вообразили, - ответил он, - будто всякий встречный может вот так просто увидеться с нашим капитаном, то лучше вам расстаться с иллюзиями!
- Немедленно отвезите меня к нему!
Юный гардемарин важно нахмурил брови.
- Я получил приказ заниматься высадкой на берег. Я только что прибыл с "Проворного" и вернусь туда не раньше чем через час или два.
- Отлично, сударь! Уверен, мы с вами еще встретимся!
Дюпарке локтями прорвался сквозь плотную толпу и снова пошел по набережной в поисках лодки, которая могла бы доставить его на борт "Проворного". Вскоре он заметил старого моряка, разгружавшего лодчонку, которая на вид и доброго слова не стоила.
- Эй там, в лодке! Отвезите-ка меня на "Проворный"! - обратился к нему Жак, сопровождая свою просьбу позвякиванием пары монет в ладони.
Моряк приложил к морщинистому лбу свою затвердевшую, мозолистую руку, и взгляд его тревожно заметался между Жаком и стоявшим на якоре щегольским кораблем.
- Я бы со всем моим удовольствием, сударь, - покусывая губы, ответил он, - да только говорят, будто стоит к нему приблизиться какой-нибудь лодке, как капитан тут же приказывает открыть бортовой огонь!
- Обещаю вам, что на сей раз этого не случится! Ну же, и побыстрей!
Тем временем Жак Дюпарке уже прыгнул в лодку. И не успела она немного отойти от пристани, как он тут же встал во весь рост. Ветер трепал полы его плаща. Он заметил, что его приближение вызвало на борту какую-то суету. Люди устремились к борту и, перегнувшись через перила, пытались разглядеть, кого это принесло. В какой-то момент он уже было испугался, не окажется ли прав старый моряк и не собирается ли капитан и в самом деле открыть по ним огонь - очень уж неприветливые у тех были физиономии. Но ничего такого не случилось, и едва он приблизился к судну настолько, чтобы там могли услышать его голос, как тотчас же крикнул, что желает видеть достопочтенного господина де Отвиля и имеет для него послание…
Ему помогли подняться на борт, и тотчас же к нему подошел человек, сообщивший, что капитан намерен принять его.
- Доложите ему, что его желает видеть Жак Диэль, сеньор владений Парке, - проговорил он.
Жак подумал, что за ним придут, но долго ждать ему не пришлось. Ибо не прошло и нескольких минут, как к нему приблизился человек высоченного роста, в рыжем парике, поверх которого красовалась широкополая шляпа с лентами. У него был мясистый, в красных прожилках нос, а на плече наперевес висела шпага поистине редкостной длины. Дюпарке ни на минуту не усомнился, что перед ним и есть знаменитый капитан "Проворного".
Тот же и вправду подошел к нему и без излишних церемоний поинтересовался:
- Это вы желали меня видеть, сударь?