Нет уж, увольте!
Настоящую жизнь, изысканное общество и галантные развлечения можно найти только при королевском дворе. Был бы жив отец…
Господи Боже! Ну почему так?! Все нормальные девицы с детства сосватаны и не тревожатся за свою судьбу. А э т о т придурок, за которого меня просватал покойный батюшка, полгода назад свернул себе шею. И ведь все давно было улажено: и приданое, и место молодоженам при после во Флоренции. Набралась бы итальянского шику, а потом назад, к королевскому двору… Неуклюжий болван положил конец всем мечтам и надеждам. Из окна, видите ли, выпал, урод!
Теперь все заново: поиски мужа, хлопоты о приданом, которое загадочно уменьшилось… А тут еще матушка на каждом шагу палки в колеса ставит. Бабушкино, мне завещанное колье прикарманила!»
Господин Шевро физически почувствовал, как нацеленный на его лысину взгляд из ледяного стал обжигающе-горячим. Он завертелся, как грешник на сковороде, но тут, на его счастье, доложили о приходе в замок селянина Рено с дочерью.
– Введите, – с облегчением приказал управляющий и пояснил мадам Изабелле:
– Это та девушка из деревни.
Дядюшка Рено и Жаккетта робко вошли. Весь зал наполнил забористый запах чеснока и пота. Отец и дочь с явным восхищением оглядывали пышное убранство стен, тканые шелком шпалеры и красочные щиты с яркими эмалями гербов.
– Дочь моя, позвольте представить Вам Вашу новую горничную. Жюльетта… Нет?… Ах да, Жаккетта Рено! – с высоты своего кресла-трона милостиво возвестила мадам Изабелла.
Жанна с ужасом увидела, как эта воняющая чесноком, упитанная коротышка, безмятежно тараща на нее синющие глаза, изобразила нижней частью туловища какое-то замысловатое движение, вероятно, изображающее придворный реверанс.
Ах, это уже чересчур!!!
И Жанна оскорбленно упала в обморок – в знаменитый обморок, который воспитанницы монастыря святой мученицы Урсулы месяцами тщательно отрабатывали по ночам. По преданиям, подобное лишение чувств безотказно действовало на недогадливых кавалеров и неуступчивых родителей.
Но мадам Изабелла четверть века назад воспитывалась в этом же монастыре…
Поэтому она холодным взглядом остановила метнувшихся, было, к ним служанок и, продолжая любезно и снисходительно улыбаться папаше Рено и Жаккете, прошипела сквозь зубы:
– Стыдитесь, дочь моя! Благородные дамы никогда не обнаруживают своих чувств перед простолюдинами. Это больше пристало сельским пастушкам!
После такой отповеди уязвленной Жанне пришлось очнуться и изобразить на перекошенном от ярости лице кисло-любезную улыбку.
А Жаккетта с восторгом рассматривала невиданно красочное великолепие вокруг, сидящих на возвышении выхоленных дам, разодетых в шелк и бархат. Когда одна из них, закатив глаза, обмякла в кресле, Жаккетта подумала:
«Ух ты! Тут красивше, чем в нашей церквушке! Вот так, наверное, выглядит рай, про который всё кюре [3] толкует. А люди-то какие забавные, ну и весело будет!»
И гордо сделала еще один реверанс…
ГЛАВА II
Следующая неделя в роли горничной молодой графини для чуть более утонченного и впечатлительного создания показалась бы адом.
Жанна твердо решила извести непрезентабельную особу, навязанную ей матерью. В ход пошли все те хитрые, невинные с виду методы истязания, которые обычно дают прекрасные результаты.
Но на беду Жанны, в родительском доме Жаккетты несколько лет гостила старая, давно овдовевшая тетя из Бордо. Тетушка была о себе самого высокого мнения и отличалась на редкость мерзким характером. Она ежедневно третировала приставленную за ней ухаживать Жаккетту, проявляя при этом редкую изобретательность.
Поэтому сейчас Жаккетта даже не поняла, что ей объявили войну.