До этого времени Васька никогда в своей жизни не целовалась. "Кис-брысь-мяу", в которую когда-то играли с компанией сверстников поздними вечерами в деревне, в расчёт не шла. Несмелые прикосновения губами, хихиканье друзей и неловкость при этом назвать поцелуями можно лишь с большой натяжкой. И сейчас, обмякнув в руках друга, чувствуя жар дыхания, с замиранием сердца ощущая, как озноб пробегает по позвоночнику, находилась в состоянии предвкушения чего-то особенного и волшебного. Поцелуи становились всё смелее и настойчивее, голова кружилась, посторонние звуки ушли на второй план, и мир сузился до узких рамок, сконцентрировав все ощущения в районе губ. Внезапно, разом оторвавшись и отпрянув в противоположные стороны, они с изумлением уставились в глаза друг другу, словно задавая немой вопрос – что это было? Поднеся ладошку ко рту и потрогав припухшие губы, девчонка опрометью бросилась из скверика, за считанные минуты преодолев приличное расстояние, ввалилась в квартиру и залилась горькими слезами.
В ответ на доносившиеся истерические звуки из комнаты выбежала мать.
– Ты чего орёшь? Что случилось? – подозрительно оглядела старшую дочь с ног до головы, задержав взгляд на чуть смятой футболке.
– Ууууу… У меня теперь ребёнок будет! – ещё громче заголосила Василиса.
– Что… что у тебя будет? Повтори! – вытаращила глаза мать.
– Ребёнок… – со всхлипом, начиная икать и размазывая слёзы по щекам, обречённо повторила та.
– Ты… ты… как посмела? Дрянь… проститутка…! – похоже, начиналась нешуточная гроза.
– Так получи-и-илось… я не специа-а-ально… ик… мы с Кириллом целовались, и теперь у меня… будет ребё-ё-ёнок! – слёзы потекли с новой силой, и девчонка опустилась прямо на пол в прихожей, закрыв лицо руками, ожидая неминуемой расплаты.
Возникшую паузу нарушил нерешительный голосок младшей сестрёнки:
– А чего это вы здесь? Мам, а почему Васька на полу расселась и ревёт?
Мать облегчённо вздохнула и покрутила пальцем у своего виска:
– Потому как дура она, доченька! Вот и мотает сопли на кулак!
– Иди умойся и не ной! – приказала она истеричке, добавив. – Не бывает от поцелуев детей…
Радости девочки не было предела, когда узнала, что столь сладостные моменты в отношениях между парнем и девушкой не имеют негативных последствий. Более того, наконец-то успокоившись, Васька закрылась в ванной комнате и перед небольшим настенным зеркалом над раковиной принялась внимательно разглядывать до сих пор пылающие губы, проводя по ним языком и вспоминая обжигающие поцелуи и заново переживая будоражащее томление в районе живота.
Кирилл явился рано утром, имея крайне бледный вид, топтался в прихожей, не решаясь посмотреть на подружку. Похоже парень переживал нешуточно и всю ночь не сомкнул глаз.
– Ты как? – наконец поинтересовался он и, с усилием отрывая взгляд от коврика под ногами, виновато взглянул на неё.
– Нормально… – немного смущаясь прошептала Василиса и, пока никто не видит, прижалась к другу.
Как ни странно, мать о случившемся эпизоде не поминала, бестолковую дочь не укоряла, что той казалось немного странным. "Даже удивительно… – размышляла Васька, которой пошёл уже шестнадцатый год – Мама после развода с отцом стала относиться ко мне много мягче и терпимее…" Быть может, девочка сама, повзрослев, изменилась и перестала доставлять матери столько хлопот, да к тому же как такую взрослую девку ремнём станешь охаживать? Да и вроде бы как не за что стало, с тринадцатилетнего возраста та стала верным помощником, раз и навсегда покончив с детскими шалостями…
С наступлением лета Василису на десять дней спровадили в гости к бабушке с дедушкой в Ярославскую область, навестить стариков да гостинцев тем отвезти. Родители матери стали совсем слабыми и немощными, но обслуживали себя пока сами. Дед ещё крепился, трогательно ухаживая за капризной от своих многочисленных болячек бабулей, каждое утро отправляясь пешим ходом через огромное поле длиною в полтора километра в небольшой магазинчик на окраине города за свежим хлебом, совхозным молоком и сметаной. Девочка была рада видеть любимых старичков, огорчала лишь вынужденная разлука с Кириллом, которую влюблённые вновь переживали болезненно, каждый день по почте отправляя друг другу длинные письма, полные нежных признаний. Первый конверт, подписанный мелким почерком друга, Василиса получила ровно через четыре дня и каждое утро бежала проверять почтовый ящик на калитке, доставая послания, а парень до самого последнего дня её отъезда всё строчил новые, выливая откровения на бумагу. На что рассчитывал, прекрасно понимая, что получить все письма любимая не успеет? По возвращению домой, через какое-то время, от дедушки пришла небольшая бандероль с пачкой запоздавшей корреспонденции для внучки и с запиской для матери: "Что за жених у Василисы появился?! Не рановато ли ей?" Вот такая она была, самая первая её любовь…
Конец июля. Позади подача документов и вступительные экзамены, после успешной сдачи которых Василиса по праву считалась студенткой медицинского училища. Не успела она в полной мере осознать сей факт и порадоваться своим успехам, как лисой Патрикеевной к ней подкатила Таисия:
– Васюточка, а у меня к тебе просьба есть… – заискивающе заулыбалась женщина.
У тётки ровно девять месяцев назад произошло пополнение в семье, родился второй сынишка, и сейчас она пребывала в декретном отпуске. Рождение пацана в начале ноября прошлого года оказалось для Васьки сюрпризом. Таисия скрывала свою беременность до последнего и на море ездила уже будучи в положении. А откуда неискушённой девчонке знать подобные тонкости? Тем более родственница достаточно упитанной дамой являлась, поди, разбери с чего у неё живот увеличился? Помнится ещё и приставала, хитрюга, с вопросами глупыми, попами мерялась с проходящими мимо тётками… Сейчас же девочка выжидательно смотрела на родственницу, такой масляно-хитренькой ту ещё не видела.
– В няньки тебя хочу определить… на месяц… С работы позвонили, просят выйти временно, помочь… Ты, надеюсь, не против?! – защебетала женщина.
Мать, присутствующая при разговоре, похоже, была в курсе, потому как лишь согласно кивала головой:
– Пусть идёт… забирай раз надо. А я сама на огородах справлюсь…
– У меня есть выбор? – довольно заулыбалась девчонка, тётку свою она любила.
– Ну вот и хорошо! Вот и договорились! Весь август ты живёшь у нас, так что уже вечером можешь перебираться! – обрадовалась та.
Василиса же разве против? Огороды эти девчонке уже поперёк горла стояли! Поэтому, не откладывая в дальний ящик, незамедлительно собрала кое-что из одёжки и скоренько смоталась с глаз материнских долой.
Племянник к тому же оказался просто душка, на редкость спокойный, серьёзный такой и немного флегматичный. Каждое утро тётушка с мужем, отправляясь на работу, кормили проснувшееся чадо и усаживали в детский манеж рядом с диваном, на котором, как ни в чём не бывало, продолжала мирно дрыхнуть нянька.
– Васют, мы пошли! – Таисия осторожно толкала в бок засоню.
– Угу… – продолжала сопеть та.
– Вась, я его покормила! – скороговоркой, торопясь, выдавала ценные указания женщина. – В холодильнике каша, суп, овощи тушёные… молоко… творог… Холодное не давай, грей сначала! Гулять пойдёте, панамку не забудь ему надеть и кофточку с собой возьми, вдруг ветер! Под дождём не гуляйте!
"Угу… я дура совсем, что ли, под дождём-то?" – недовольно сопела Василиса, не открывая глаз.
– В общем… смотри тут… – занудные наставления наконец, прекратились, и, уже опаздывая, тётушка резво сорвалась с места и убежала, оставив сынишку на валяющуюся в постели племянницу.
Ещё часа два девчонка бессовестно давила подушку. Мальчуган не беспокоил, продолжая сосредоточенно строить пирамиду из разноцветных кубиков. Когда занятие сиё надоело, с завидным упорством принялся откручивать колёсики у машинок. Вскоре уж очень долгому терпению ребёнка пришёл конец. Потеряв интерес к игрушкам, встал, подтянувшись за бортик манежа. Посмотрев в сторону вконец обнаглевшей няни, решил привлечь к себе внимание и вот уже через минуту с возмущением взывал:
– У-у-у-у…. ва-а-а-а…. м-а-а-а-а… – не видя ответной реакции, стал хватать игрушки и по одной швырять в спящую девочку.
"Ну и кто, интересно, выдержит подобное издевательство?!" – деланно сердилась Васька, через несколько минут поднимаясь с кровати и скидывая с одеяла кубики, машинки, плюшевых мишек и зайчиков.
– Ну ты и хулиган! – смеясь, вытащила карапуза из манежа, подкидывая вверх. В ответ братишка восторженно визжал, пуская слюни по щекам.
– В кого же ты уродился такой? – недоумевала она чуть позже, собирая карапуза на прогулку. – И где же твои волосы?! – напяливала панамку на абсолютно лысую, как бильярдный шар, голову. И вовсе того не брили, но к этому "солидному" возрасту у пацана не случилось ещё и намёка на растительность.