Со дня на день мы ожидали приезда Ричарда, все еще без Мизери. Он хотел видеть Рики и Соню. Его нетерпение передавалось по телефону. Вестей от Прата по-прежнему не было. Он не давал о себе знать почти год, и родителей его поведение не беспокоило - в отличие от меня. Зная способность Прата находить проблемы там, где их нет, он мог что-то натворить. В страхе я выискивала по интернету новости, сообщающие о странных смертях, особенно в тех странах, где предпочтительно остановился бы Прат. Но ничего не было, и, сначала ощущая радость, я вновь начинала теряться в догадках. О Прате я с Калебом тоже ни разу не говорила. Калеб знал меня достаточно хорошо, чтобы заметить мое непонятное молчание в отношении дяди. А может он и так многое видел в моих воспоминаниях или родителей, чтобы еще расспрашивать. У Калеба и Грема была одна черта, совершенно не свойственная моим родителям, - уважение к моим желаниям. Самюель, желая что-то знать, проигнорировала бы все мои намеки, и сделала бы так, как считает нужным. Терцо согласился бы с ней. И только Грем и Калеб никогда не лезли туда, куда их не просят.
Не смотря на то, что Калеб стал таким внимательным теперь, раньше, когда он думал, что я хочу расстаться с ним, он постоянно смотрел мое прошлое, расспрашивал, и очень откровенно удивлялся, что, зная о нем так много, я продолжаю его любить.
- Слишком неожиданно, я бы даже сказала.
- Столь ли неожиданно, чем приход ночи, или наступление жары?
Самым странным в наших отношениях с Калебом была та напряженность, которую я могла назвать лишь Желанием. Все это выливалось в то, как мы смотрели друг на друга, что говорили один другому, о чем умалчивали и как отводили глаза, смотря перед тем столь откровенно, что мне становилось трудно дышать.
- Я не знаю. Но почему раньше ты мне ничего не говорил о путешествии?
Калеб улыбнулся насмешливо и отстраненно. Раньше я обижалась, замечая такое выражения лица, и только со временем поняла, что Калеб всегда таким становился, когда был чем-то расстроен.
- Думаю пора домой.
Когда Калеб так и не ответил, я не на шутку встревожилась. Он протянул мне руки, и я взяла их машинально. Мы не спеша поплелись в сторону дома, оставляя позади участок леса, где Калеб сделал для нас настил из досок и покрыл его мягким покрывалом. Что я буду делать, когда придет осень и здесь станет слишком холодно, чтобы лежать и наслаждаться ночью в руках Калеба? Таких холодных, напоминающих стекло своей идеальной гладкостью и свежестью, как и его губы, всегда с каким-то отчаянием ищущие мои.
Дом почему-то не встретил нас как всегда радостной возней и причитанием родителей, трясущихся над Соней и Рики. Не было Грема, а также вечных нянек из маминого комитета - самые частые гости, кроме наших с Калебом друзей, в доме.
Я прошла в гостиную, Калеб продолжал медлить, идя вслед за мной. Терцо и Самюель полулежали на диване, рядом в кроватках спали Соня и Рики. Посмотрев на эту умиротворяющую картинку, я вспомнила о своих страхах, что кровь детей, станет для Самюель таким же испытанием, как и моя. Но такой ужас минул наш дом, Соня и Рики, унаследовали достаточно много от Логана, чтобы их запах не был слишком уж похож на мой.
Мои родители могли бы выглядеть спящими со стороны, только не для меня. Я знала, как чутко они следят сейчас за моим дыханием, а мама за ударами моего сердца, перегоняющего, болезненную для нее, сладкую кровь. Чувство вины неосознанно захлестнуло меня, когда я увидела ее судорожный вздох и легкую дрожь, пробежавшую по телу, перед тем как открыть глаза. Терцо тоже на миг стало тяжело, но он справился быстрее мамы.
- Ты немного опоздала, мы уже их искупали. - Терцо, как и я, отметил попытки жены совладать с собой и потому взял разговор на себя, давая Самюель время.
Калеб отодвинул меня немного в сторону, но я насмешливо потянула его к креслу. Я не в первый год жила со своими родителями, и знала, когда стоит опасаться. Самюель немного волновалась, впрочем, я, как и Терцо, лишь теперь это заметила, и потому ей стало вдруг трудно контролировать жажду. Меня накрыло сомнение. Сначала Калеб промолчал на мой вопрос, точнее говоря, очень разумно увильнул от ответа. Теперь родители вели себя очень странно. Что-то явно стряслось, объяснять никто не спешил. Я терпеливо принялась ждать.
Когда я устроилась на коленях у Калеба, лицо Терцо на миг заледенело, но вот он расслабился, перевел дыхание и постарался придать своему лицу миролюбивый вид. Калеб был для него как родной, но видеть и понимать, что твой ребенок вырос настолько, чтобы уже сидеть на коленях у мужчины, выше его сил. Даже несмотря на то, что я родила двух своих детей, мне было только 16 лет, а для него это почти детский садик.
Впрочем, как и для Калеба. В последнее время у нас возникали маленькие стычки относительно моего возраста. Видите ли, я так молода, что он чувствует себя неуютно, вспоминая, сколько мне лет. Даже если бы я захотела замуж, мой возраст этого не позволял. А что, позвольте спросить, делать мне, когда я понимаю что он старше меня на… даже думать не хочу насколько он меня старше.
Несколько дней назад мы почти поссорились по поводу этой темы.
- Ну и пусть мне 16. - настаивала я, поворачиваясь к Калебу, он не смотрел на меня, а рисовал. Так он поступал всегда, когда не хотел продолжения разговора.
Выводя в маленькой тетрадке невидимое для меня изображение, Калеб на секунду поднял глаза, оценил мое воинственное настроение, и снова опустил, но продолжать рисовать не стал. Он не игнорировал меня, даже если ему очень не нравилось направление разговора.
- Нет, не ну и пусть. Это важно для меня. Мне кажется, я краду твою свободу. Думаю, возможно, придет время, и ты почувствуешь себя моей пленницей, тогда я отпущу тебя, - я нахмурилась, не понимая, о чем он говорит. Я? И его пленница? Я уже год как добровольно стала его рабой, зачем мне статус выше?
- О чем, черт возьми, ты говоришь? - вскипела сразу же.
- Такой момент придет, я знаю это. Даже можно сказать жду его. День ото дня этот кошмар стает для меня явью. Ты меняешься, становишься другой. Однажды ты проснешься и поймешь, что такой старик как я тебе не нужен. - увидев на моем лице испуг и упрямство, он поспешил мягко добавить. - Может не сегодня. И не завтра. Через год или два, это произойдет, я знаю. Надеюсь, потом ты все же вернешься ко мне. Но я тебе обещаю, что отпущу тебя
Слез было не удержать. Когда Калеб бросился ко мне, я болезненно сжалась. Не могла понять, то ли он так меня придает, то ли обижает. Откуда такое недоверие ко мне? Калеб притянул меня ближе и судорожно вздохнул.
- Ты принимаешь мои слова плохо, значит, у меня еще есть в запасе время, - отстраненно констатировал он. Я заплакала сильнее. Даже и не думала, что новость о воображаемом расставании может приносить такую боль и панический ужас. Я и смогу жить без Калеба? Действительно казалось легче отказаться от воздуха.
- Не стоит плакать. Разве это так страшно, если ты уверена в себе и мне?
- Как я могу быть уверена в себе? - спросила я охрипшим от слез голосом. Подняв на него заплаканное лицо, я пыталась разглядеть в его родных чертах, что он сейчас думает. Его лицо хранило холодность, а вот глаза были печальными. - Посмотри на меня и посмотри на себя.
Калеб неуверенно улыбнулся.
- Неужели смертные девушки все так неуверенны в себе?
- Боюсь что так, - сил ответить на его улыбку не было. Как и попросить больше не заводить таких пугающих разговоров. Что же начнется, когда я заговорю о теме, которая меня довольно давно волнует и интересует? Мне хотелось большего, кроме того что я уже имела. Мне хотелось быть с ним ближе в телесном смысле. Но я уже представляла, что он ответит на мою просьбу. Отказ будет холодным и радикально отрицательным. Хотя в прошлом году все было по-другому. Мы сдерживались, потому что я была беременна. Теперь же его совесть придумала новые причины. А может и не его совесть. Я оставляла надежду, что с ним говорил кто-то из моих родителей.
Возвращаясь из коридоров своих воспоминаний, я неожиданно поняла, что стою возле детских кроваток и разглядываю Соню и Рики. Такие милые и невинные. Они мало чем походили на меня, и в то же время, имели от меня так много черт. Хотя бы синие глаза. Я надеялась, что Логан не оставил на этих детях грязного отпечатка своей сущности. Когда-нибудь мы снова встретимся, и я покажу ему фотографии наших детей, а также сполна верну за то, что он сделал.
Возможно, родители решили, что я полностью оставила все в прошлом. Калеб же догадывался, какие планы были у меня относительно Логана и моего обращения в вампира.
- Так кто же из вас расскажет что случилось? - тихо спросила я, не отрывая взгляда от детей. Глянула мельком на родителей - так и есть, взгляды виноватые, у Калеба - настороженный, и почти отсутствующий.
- На твое имя пришло письмо. - меня испугало то, как Калеб это сказал. Хотя по какой причине мне пугаться? И все же тон голоса и выражение лица Калеба заставляли думать о чем-то нехорошем.
Может это снова письмо от семьи Дрю? Они прислали несколько, извиняясь за Дрю, но я написала им один короткий ответ: "Мне все равно". Потому что, даже не помня, что случилось, я еще полгода жила в этом кошмаре. Постоянно заботливые взгляды в школе. Снова обязательный поход к психологу, а потом и к психиатру. Обследования в больнице и эти ужасные лиловые шрамы, ставшие теперь почти незаметными.
Тайно от всех, (хотя как от Калеба я могла спрятать свои воспоминания?) я полазила в интернете. И найдя сведения о том случае, с ужасом не только прочитала о том кошмаре, но и обнаружила страшнейшие фотографии себя и Оливье, сфотографированные, каким-то шустрым фоторепортером в ту ночь в больнице. Интересно, оставили ли члены моей семьи его в живых после такого?