- Уверена, что он недолго горевал! - Ей самой не понравилась резкость тона, каким она это сказала. Эшер постаралась уйти от мыслей о Старбаке. - Расскажи лучше о себе. Я видела, как ты рекламируешь новую линию теннисной обуви.
- Как я выглядел?
- Ты был очень искренним. - Она по-доброму усмехнулась. - Я чуть не побежала покупать себе такую же пару.
Он вздохнул:
- Я старался выглядеть как мачо. Чувствуя, как напряжение покидает ее, Эшер расхохоталась.
- С таким выражением? - Она протянула руку и повернула его лицо в профиль и обратно. - Да у тебя физиономия добряка, которому матери могут доверять своих детей.
- Ш-ш-ш, - Чак оглянулся по сторонам в шутливой тревоге. - Не так громко, ты погубишь мою репутацию!
- Твоя репутация была потрепана в Сиднее, - отозвалась она, - три сезона назад. Помнишь? Стриптиз.
- Экзотический танец, - поправил он, - культурный обмен, только и всего.
- Ты выглядел просто милашкой в этих перьях. - И, снова рассмеявшись, она поцеловала его в щеку.
- Мы скучали по тебе, Эшер. - Чак потрепал ее по худощавому, но сильному плечу.
Она посерьезнела.
- О, Чак! А я так соскучилась по тебе. И по всем остальным. Даже не представляла, как сильно, пока не пришла сюда сегодня. - Она немного задумалась и медленно произнесла: - Три года…
- Но ты теперь снова с нами.
Она отвела глаза и согласилась неохотно:
- Да, вернулась, вернее, вернусь через две недели.
- На Форо Италико. - Она одарила его короткой улыбкой, в которой была безрадостная решимость. - Никогда не выигрывала на этом проклятом итальянском турнире. Но на этот раз собираюсь это сделать.
- Это все твой темп, - раздался голос позади нее, и ее плечи напряглись.
Чак смог увидеть на мгновение в глубине ее глаз всплеск страха, но она тут же взяла себя в руки. И когда повернулась к Таю, глаза были равнодушно-спокойны, а он мгновенно заметил, что ее красота, которую он хранил все это время в своей памяти, осталась такой же, нисколько не померкла, а умение сохранять хладнокровие так же сильно, как и раньше.
- Да, ты всегда это говорил, - отозвалась она как ни в чем не бывало. Критическая точка была пройдена еще в момент их безмолвного сражения взглядами на корте. Но вдруг свело желудок. - Ты прекрасно играл, Тай, после второго сета.
Их разделяло теперь не больше фута. Они внимательно разглядывали друг друга, теперь на близком расстоянии, и оба не находили изменений. Как будто не было этих трех лет. И вдруг Эшер подумала, что и двадцать лет не имели бы значения. Сердце колотилось, кровь шумела в ушах. Как всегда при встрече с ним. Все как прежде. Она постаралась отбросить эти мысли. Чтобы сохранить невозмутимость под этим взглядом, надо заставить умолкнуть воспоминания.
А в это время их обнаружили. Пресса не оставляла Тая в покое, репортеры, которые следовали за ним по пятам, теперь почувствовали поживу, увидев их вместе.
Толпа напирала, посыпались вопросы, их почти прижали друг к другу. Не говоря ни слова, он схватил ее за руку и, открыв первую попавшуюся дверь, втащил внутрь. Это оказалась женская комната отдыха, но его это не остановило. Заперев дверь, он прислонился к ней спиной и пронзил Эшер взглядом, в то время как она стояла перед ним, напряженно выпрямившись.
Как и тогда, на корте, полчаса назад, они молча смотрели друг на друга. В глазах Тая не было спокойствия, впрочем, оно вообще было ему несвойственно, в отличие от Эшер. Но она не могла определить по их выражению, что он сейчас чувствует. Даже в ленивой расслабленной позе таилась сила, приближение шторма. Она бесстрашно и спокойно смотрела ему в глаза, зная, что его бесит ее хладнокровие. Он, кажется, готов был ее задушить за это спокойствие.
- А ты не изменилась, Эшер.
- Ошибаешься.
Ну почему в его присутствии ее сердце так бешено колотится, что становится трудно дышать?
- Разве? - Он удивленно вздернул брови. - Посмотрим.
Он был очень несдержан в проявлении эмоций - разговаривая, жестикулировал, дотрагивался до собеседника. Она помнила его прикосновения - на своих руках, волосах, плечах. Именно его живость, темперамент влекли к нему неудержимо. Но и одновременно отталкивали. Сейчас, стоя так близко к нему, она удивилась, что он еще ни разу не дотронулся до нее, просто стоял и смотрел, как будто изучал.
- А ты изменился, - сказала она, - ты не спорил с судьями, не орал. Ни разу не бросил ракетку. - Ее губы изогнулись в легкой улыбке, и она добавила: - Даже после ошибки судьи.
Тай улыбнулся, немного иронически:
- Я завязал с этим уже давно.
- Вот как? - Она чувствовала смущение и неловкость от его близости и, чтобы скрыть волнение, передернула плечами. - Я не следила за твоими успехами.
- Полное забвение, так, Эшер? - тихо спросил он.
- Если хочешь. - Она бы ушла, но он загораживал выход, поэтому идти было некуда. Зеркала, висевшие над рядами раковин слева, отражали их обоих. Она повернулась так, чтобы не видеть их вместе, и повторила: - Так было надо.
- А что сейчас?
- Я снова собираюсь играть, - ответила она, чувствуя его запах, такой знакомый, от разгоряченного после игры тела - запах пота, победы и… секса. Ей было очень трудно сохранять выдержку, в ней поднялся вихрь запретных воспоминаний и желаний.
Она не смогла забыть их ночи, дни, дождливые утра. Он распахнул перед ней двери в запретный до этого мир и показал, что может быть в отношениях мужчины и женщины. Он сломал, усыпил ее бдительность. И она молилась про себя: "О, Боже, не позволяй ему дотронуться до меня сейчас". Она нервно сплела пальцы, и он, хотя и смотрел ей в глаза, сразу заметил и узнал этот жест. На его губах снова появилась улыбка.
- Начнешь с Рима?
Она с трудом удержалась от того, чтобы не сглотнуть ком в горле, и подтвердила:
- С Рима. Это будет начало. Без предварительных соревнований. Хотя прошло три года.
- Как твой коронный удар?
- Хорошо, - она вздернула подбородок, - никогда не было лучше.
Он неожиданно взял ее руку, и ее пальцы сразу стали влажными.
- Меня всегда поражала сила в столь хрупких руках. Качаешь руки?
- Да.
Пальцы его спустились к внутренней ложбинке локтя. Ему было приятно чувствовать бешеный ритм ее пульса, приятно, но с примесью горечи.
- Итак, - пробормотал он, - леди Уикертон снова покорит грацией зрителей.
- Миссис Вольф, - поправила Эшер. - Я вернула девичью фамилию.
Он остановил взгляд на ее руке, где не было кольца.
- Когда произошел окончательный развод?
- Три месяца назад.
- Жаль. - Его глаза потемнели от гнева. - Титул тебе очень шел. Мне казалось, ты прекрасно впишешься в роль хозяйки английского поместья. С дворецким, слугами и картинной галереей с портретами предков. - Он внимательно вглядывался в ее лицо, как будто искал подтверждение своим словам. - Ты рождена для этого.
- Тебя ждут репортеры. - Она сделала попытку его обойти, но он сжал ее пальцы.
- Почему, Эшер?
Он не сдержался, хотя и поклялся себе, что если встретит ее когда-нибудь, то не задаст этого вопроса. Но его гордость смыло волной эмоций, и вопрос вырвался, больно ранив обоих:
- Почему ты оставила меня таким образом? Почему сбежала и вышла замуж за этого проклятого англичанина, этого фата, не сказав мне ни слова?
Она не поморщилась, хотя ей было больно от его хватки, даже не сделала попытки вырваться.
- Это мое личное дело.
- Твое дело? - Она не успела ответить, как вдруг он схватил ее крепко за обе руки. - Твое дело? Мы были вместе уже несколько месяцев, как всегда, ты была ночью в моей постели, и вдруг новость - ты от меня сбежала с каким-то английским лордом! - Он с силой тряхнул ее, его благоразумие улетучивалось с каждой секундой. - Я узнал все от своей сестры. Ты даже не удостоила меня объяснением. У тебя не хватило совести объяснить мне все лично.
- Совести? - Она отпрянула от него, насколько это было возможно. - Я не стану обсуждать с тобой вопросы совести, Тай. - И замолчала, боясь, что у нее вырвутся слова, которые она поклялась себе не произносить. - Я сделала свой выбор, - отчеканила она, - и не тебе меня судить!
- Но мы были любовниками, - напомнил он сдавленно, - мы жили вместе почти полгода.
- Я была не первой, очутившейся в твоей постели.
- Ты прекрасно об этом знала с самого начала.
- Да, знала. - Она с трудом удерживалась от желания ударить его от бессильной ярости, которая росла в ней. - Я тогда сделала свой выбор. Как и еще один позже. А теперь позволь мне уйти.
Самообладание Эшер всегда восхищало и бесило Тая. Он знал ее лучше, чем кто-либо, даже ее отец, - и, уж конечно, лучше, чем ее бывший муж. У нее внутри могло все трястись от волнения, но внешне она оставалась невозмутимой и холодной. Ему захотелось трясти ее до тех пор, пока с нее не слетит напускное безразличие. Но еще больше, о, гораздо больше ему хотелось снова почувствовать ее вкус, смыть три года разлуки одним длинным и жадным поцелуем. В нем кипели желание и злость. Он понимал, что, если поддастся им, ему уже не остановиться. Рана еще кровоточила.
- Мы еще не закончили, Эшер. - Он ослабил хватку. - Ты в долгу передо мной.
- Нет. - Она яростно стряхнула его руки, освобождаясь. - Нет. Я ничего тебе не должна.
- Три года, - сказал он и дерзко, с вызовом улыбнулся, - ты должна мне три года. И видит бог, ты мне заплатишь.
Он отступил от двери, открыл ее, посторонился, и Эшер пришлось выйти первой, чтобы встретиться лицом к лицу с толпой репортеров, нетерпеливо поджидавших их в коридоре.
- Эшер, что ты чувствуешь, вернувшись в Штаты?