Я была уже на Пиккадилли-лайн, когда, вспомнив про посылку, решила заехать в Найтсбридж, эту деревню для очень богатых престарелых арабов. Я вошла под своды огромного магазина, который часто называют "Харабс".
Существует большая разница между детскими праздниками и праздниками для взрослых: дети, кажется, всегда знают, что они хотят получить в подарок. Вы никогда не увидите, как дети выражают фальшивый восторг по поводу специальной терки для свеклы или подарочного издания под названием "Швеция: взгляд из Норвегии". Поэтому я вовсе не удивилась, когда наткнулась в магазине на Анушку ("Ой, привет, чмок-чмок"). Она занималась именно тем, что возвращала подарки, которым она радовалась до оргазма еще несколько дней назад.
– Я думала, ты на встрече, – сказала я. – Я звонила тебе утром…
– Что? Да нет. Я просто натренировала свою португальскую прислугу говорить, что я на встрече, пока я хожу за покупками. Понимаешь… Чтобы не чувствовать себя уж совсем бесполезной.
Недавно Анушка подцепила болезнь общества изобилия – чувство неполноценности и ненужности, вызванное материальным благосостоянием.
– Черт. Дарю тебе свою работу. Мечтаю почувствовать себя бесполезной. – Я с любопытством пощупала пакет, который она везла в тележке.
– Ну, – принялась она виновато изливать обиду. – О чем вообще думала Кейт, когда дарила мне машинку для очистки дыни и пресс для мексиканских лепешек? Я же ненавижу готовить. А Дариус еще и кухни-то не видел.
– Кстати, как поживает Принц Темных Сил?
– Он урезал медовый месяц, чтобы в одиночестве отправиться в отпуск – на поиски себя. Все, что он обнаружил, – это то, что я сумасшедшая и во всем виновата. Ох, дорогая, я все о себе да о себе. Как твои дела, куколка? Мне та-а-а-ак интересно, хорошо?.. Только уложись в десять секунд, я тороплюсь.
– Я видела своего любовничка-однодневку. За ужином. С Джулианом.
– Ты шутишь?
– Нет, оказывается, он рэп-звезда. – Я потащила ее с эскалатора на второй этаж. – А Дариус говорил тебе что-нибудь о приглашенных рэп-звездах?
– Может, он пришел с музыкантами, которые играли на свадьбе? А как называется его группа? Дай-ка я угадаю. "Хард-рок половые железы"… Нет… "Пульсирующие половые железы"? – дразнила меня Анушка, возбужденная собственной грубостью. Я волокла ее через галантерею, товары для дома и постельное белье к нужному мне отделу. Им оказался отдел зоотоваров. – Все. Угадала – "Вибрирующие и настойчиво пульсирующие половые железы"…
Я вручила открытку продавцу. Он ушел и несколько минут спустя вернулся с маленьким пластиковым пакетом, в котором плавал совершеннейшей формы морской конек. О господи. Подвиги Геракла. Я разразилась хохотом. Рэп-звезда, очевидно, не собирался почивать на лаврах и решил действовать.
– Ах! – пришла в возбуждение Анушка. – Как он прекрасен! Тут записка… – Она вскрыла конверт неоново-оранжевым ногтем. – "Проследуйте к VIP-флористу", – прочла она. – Кингз-роуд. Охота за сокровищами! Какая прелесть! Поехали. Я поведу машину.
Даже несмотря на то, что в Лондоне конца девяностых машина – всего лишь средство передвижения, причем не самое удобное, Анушка обожала нажимать на педали. Как обычно, она вела машину, словно мчалась по звездному пути с максимальным отклонением от курса. Анушка неслась по Слоун-стрит, не снимая руку с сигнала, а на перекрестке с Понт-стрит помчалась прямо на красный свет.
Я до предела натянула ремень безопасности и заорала благим матом, призывая на помощь пресвятую Богородицу.
– Знаешь, Энни, у нас на планете Земля есть маленькая традиция: красный свет означает стоп.
Визжа тормозами, мы въехали на Слоун-сквер, по дороге подрезав колонну грузовиков с молодыми десантниками.
У VIP-флориста мне преподнесли розу. Фиолетового цвета. Там же была записка, предписывающая проследовать в продуктовый отдел универмага "Селфриджес".
Мы обогнули Гайд-парк на такой головокружительной скорости, что машину выбросило на встречную полосу. Анушка взглянула на мое посеревшее от страха лицо.
– Все в порядке, куколка. Я всегда мчусь окольными путями, чтобы не попадаться тем, кто плохо водит.
– Ну хорошо, тогда все в порядке.
В "Селфриджес" меня ожидали девятнадцать ванночек с мороженым "Хааген-Дац", на каждой из которых было указано мое имя.
– Я просто умираю, куколка, – с возбуждением простонала Анушка. – Кто этот парень?
На этот раз в сопроводительной записке содержалась просьба заглянуть в третий ящик моего рабочего стола.
Мы отправились с Анушкой в Институт современного искусства, при этом каждые две секунды я вопила "Притормози!", на что она неизменно отвечала, что не превышает скорости, а едет так быстро, чтобы камеры, фиксирующие превышение скорости, не смогли бы ее заснять… Наконец нас остановил полицейский.
Анушка опустила стекло своего спортивного "мерседеса" и взмахнула ресницами, словно бабочка крыльями.
– Да?
– Вы ехали со скоростью восемьдесят миль в час в зоне, где действует ограничение до тридцати, – информировал ее полицейский.
– Но я ехала не больше семидесяти пяти. Наверное, был попутный ветер.
– И проехали на красный свет, когда я вас преследовал. Я вынужден попросить вас проследовать со мной в участок.
– А когда я останавливалась на зеленый свет? Разве это не считается?.. Кстати, вы любите мороженое?
Не в силах совладать с любопытством, я оставила Анушку и спустилась в метро. Что оказалось самым правильным поступком, потому что, выйдя на станции "Чаринг-кросс", я увидела на рекламном щите, где обычно красовались увещевания о безопасном сексе, афишу с хулигански улыбающимся лицом Закери. И слоганом, который гласил: "Будь моей богиней любви". В животе у меня закружил эскадрон бабочек.
В третьем ящике моего рабочего стола лежал конверт. Сгорая от нетерпения, я разорвала его. Внутри был автограф Томаса Пинчона. И номер телефона.
Весь день я разбиралась с маточными кольцами из меда и смолы. Стараясь убедить себя, что вовсе не сгораю от желания его видеть и не беспокоюсь. О нет. "Сгорать" – это точно неподходящее слово. Скорее, я ощущала, что сижу попой на самой поверхности солнца.
Кейт заговорила со мной возле бара.
– Ты все еще думаешь о нем, правда ведь?
– Нет.
– Врунья.
– Хорошо. Думаю. Но, боже мой, разве ты никогда не развлекала себя мыслями о бурном, изощренном, экстремальном сексе?
– Да, конечно.
– Нет. Я имею в виду с мужчиной.
– Бла-бла-бла. Но ты же не думаешь всерьез о том, чтобы увидеться с этим… мальчиком снова, а?
– Нет. Наши пути никогда не пересекутся. У нас совершенно разный образ жизни.
– Ты серьезно?
– Конечно серьезно. Я просто скажу тебе одну вещь: он называет свой пенис "любовным копьем".
Кейт засмеялась.
– Лучше молчи.
– Я никогда-никогда не захочу с ним увидеться, понятно?
* * *
Конечно, можно гордо пройти мимо двери, за которой таятся неизведанные возможности, даже не постучавшись в нее. Но кто сказал, что нельзя на секунду заглянуть туда через малюсенькую щелочку…
11
Сладкая жизнь ручных животных
Тук-тук. Кто там? Дверь открылась: неизведанная возможность. На следующий же день, во вторник, Джулиан объявил, что на две недели уезжает в Прагу на тренинг с другими юристами-башковитостями.
На самом деле Закери открыл дверь еще до того, как неизведанная возможность постучалась в нее. В среду, заправляя машину, я увидела рэп-бога через дорогу от пагоды из манговых деревьев у автозаправки "Теско". В четверг, по удивительному стечению обстоятельств, он материализовался в секции бюстгальтеров в магазине "Маркс и Спенсер". Довольно часто посещаемое мужчинами место, не правда ли? В пятницу он, вероятно, должен был проверить состояние шейки матки. Ожидая приема у гинеколога, я мирно читала журнал "Хелло", когда, подняв глаза, увидела, что Зак стоит перед моим носом в потертых ботинках рабочего, с ковбойским ремнем и бакенбардами – такими острыми, что ими можно было выбрить даже подмышки Кейт. Закери всегда производит впечатление человека, который родился именно в том, что на нем сегодня надето.
– Ты что, не можешь, появляясь на публике, хоть раз одеться так, чтобы выглядеть чуть-чуть как все? Тебе обязательно всегда выглядеть сенсационно? Это твоя обязанность?
– Ты м'е так и не позвонила. – Он улыбнулся, пытаясь сгладить неуместность своего появления, и на щеках у него появились ямочки.
– Это потому, что я не хочу тебя видеть, – сказала я, задержавшись взглядом на контуре его очаровательной задницы.
Он опять улыбнулся – просто улыбнулся, теплой, роскошной улыбкой, на фоне которой все другие улыбки безнадежно тускнели.