Глава третья
Почти семейные разборки
Штора колыхнулась от сквознячка, и смутное видение исчезло. Константин плюнул с досады на пол.
- Не плюйся, - насмешливо сказала Рита. - Видно, ты уже знаешь, кто звонил?
- Ну, кто?
- Мамочка твоя родная. Галоша эта старая. Мы с ней опять поцапались.
- Не смей так говорить о моей матери! - Костя отодвинулся от Риты, обиженно фыркнул.
- А чего она сама цепляется? - Рита тоже отодвинулась к стенке. И также фыркнула. Будто сейчас в кровати лежали два ежа, навострив иголки.
- Ты не умеешь с ней разговаривать. Ты ее нарочно провоцируешь на скандалы. Она после тебя валокордин суповыми половниками глотает.
- Это я-то ее провоцирую? - Рита села на постели по-турецки, скрестив ноги. - Да я ей ни одного грубого слова не сказала за все пять месяцев, что живу с тобой!
- А кто назвал ее сквалыгой?
Насчет сквалыги почитай у Даля, просто в русских деревнях так называют вздорных крикливых женщин. Она ведь действительно и вздорная, и крикливая.
- Ну вот, снова! - Костя свесил ноги с кровати. - Кричит она потому, что сама плохо слышит.
- И обзывает меня при этом стервой и шлюхой.
- Не шлюхой - путаной. Это гораздо мягче. Кроме того, ты ведь действительно занималась этим делом, пока не перешла в манекенщицы, чего ж обижаться?
- И ты туда же, укорять меня вздумал? - Рита соскочила на пол. - Да если хочешь знать, все женщины - шлюхи, только одни берут за это деньги, а другие тянут душу из мужика. Вот и вся разница. Еще неизвестно, что хуже! Мать твоя такая же, мужа своего в полную тряпку превратила.
- Отца не тронь! - заорал Костя и тоже выскочил из кровати, начал поспешно одеваться. Рита продолжала ходить по комнате голой. Впрочем, с такой фигурой можно было бы пойти голой и в театр, аншлаг обеспечен.
- Твой отец, между прочим, когда ты нас познакомил, с моих коленок глаз не отрывал! - громко засмеялась Рита. - Даже ущипнул меня в дверях за попу. Да если бы я захотела, он бы у моих ног валялся. Тогда бы я и тебя, и твою матушку с носом оставила. Развела бы его в два счета и на себе женила. И ты был бы мой пасынок. Вот так-то, сынуля!
- Сейчас я тебе врежу! - заскрежетал зубами Константин.
- А я тебя сковородой по балде, - ответствовала Рита. - Я тебе не какая-нибудь рафинированная москвичка, я девушка из Сызрани, у нас там своя национальная борьба - сковородная. Попробуй только! Интеллигент несчастный.
- Ты меня достала! Ну что у тебя за характер…
Костя сел на стул и опустил руки. За окном стало уже совсем светло. Так хорошо все начиналось, и вот - снова ссора. И подобное случалось всегда. Они ссорились по пять-шесть раз на день. Из-за родителей, из-за того, кто будет убирать квартиру или готовить еду, из-за телевизионных программ и музыки, а чаще всего - из ревности. Но и мирились быстро. Вот и сейчас Рита подтолкнула его на стуле и примостилась рядом. Закинула ногу на ногу и закурила.
- Ты бы хоть белье надела, - скосил глаза Костя.
- А мне и так хорошо, - ответила Рита. - Готовлюсь к фотосъемке.
- Я тебе запрещаю сниматься в голом виде. А фотографу все равно обрезание сделаю.
- А он и так еврей.
Рита выпустила в его сторону клубок дыма. Улыбнулась. Костя засмеялся. Она бросила сигарету в пепельницу, прижалась к нему. Он поцеловал ее, подхватил на руки и стремительно понес в кровать… О, молодость!
Спустя какое-то время, когда мир вновь вернулся в свои привычные рамки, Рита произнесла:
- Чуть не забыла, тебе ведь еще какая-то Ольга звонила.
Константин откинулся на подушку и что-то недовольно проворчал.
- Что-что? - наклонилась к нему Рита. - Говори яснее.
- Ну ее в болото!
- А кто это такая?
- Женщина одна. С ребенком.
- Понятно. Просто женщина с ребенком. Которая названивает тебе уже второй день. А ребенок, конечно, от ангела небесного. Ты что-то не договариваешь, Костик. Тайны мадридского двора?
- Никаких тайн. Ну, встречались мы с ней лет пять назад. Ну, даже любили друг друга. Кажется. Может быть, и нет. Сейчас все в прошлом.
- Ну, она забеременела и родила ребенка, - подсказала Рита.
- Так точно, гражданин следователь. - Костя повернулся на другой бок и закрыл глаза. Рита принялась тормошить его.
- Сказал "А", говори и "Б", - потребовала она.
- Я не уверен, что ребенок вообще мой, - отозвался Костя. - Вот тебе и "Б". Но деньги ей, между прочим, я все равно посылаю переводом каждый месяц.
- О, как это благородно! Просто князь Нехлюдов. Обрюхатил Катюшу Маслову и убег.
- Слушай, заткнись, ладно? - сказал Костя. - Я спать хочу.
- Я тебе не дам спать! - Рита вновь начала толкать и тормошить его. - Значит, у тебя есть ребенок. Кто он - мальчик или девочка?
- Мальчик, - неохотно ответил Костя.
- А зовут как?
- Не знаю. Ну ей-богу, не знаю! - он соскочил с кровати. - Мне, если честно, плевать с высокой колокольни и на него, и на его мать! Я не хотел этого ребенка, понимаешь? Она мне всю жизнь хотела сломать, задумав рожать. Я был против. Трудно, что ли, аборт сделать? А теперь достаточно и того, что я плачу деньги.
- Какая же ты все-таки скотина, - сказала Рита, отбрасывая одеяло, снова представ во всей наготе.
- Закройся, - посоветовал Костя. - А то наша любовная гимнастика никогда не кончится.
- Вот-вот, только на это вы, мужики, и способны. Детей делать. А воспитывают пусть другие. Мой отец в Сызрани такой же. Бросил нас с матерью, когда мне было полтора годика. Я вас ненавижу!
- Брось. - Костя уселся рядом с ней на кровати. - Я ведь даже не обещал ей жениться. Пойми ты, у меня совершенно другие планы, я не хочу быть отцом-недоучкой. Я мечтаю поступить в медицинский и стать кардиохирургом. Они моего отца с того света вытащили, они - сильнее смерти! И я буду врачом, буду кардиохирургом! Как бы вы мне все не мешали! И ты, и Ольга, и все прочие!
- Чего ты орешь? Лечи нервы. Значит, и на мне ты не женишься?
- И ты, Ритка, туда же? Может быть, уже и ты тоже беременна?
- А что, это идея.
- Ну не могу я сейчас жениться, рано! - застонал Костя. - Кровососы вы все, вот кто.
- Ладно, не стони, - сказала Рита. - Я тебя в загс тащить силой не собираюсь. Мне с тобой и так хорошо.
Она вновь отбросила одеяло и потянула Костю к себе. В это время раздался противный телефонный звонок.
- Гори оно все синим пламенем! - произнес Константин, зарываясь вместе с Ритой с головой под одеяло.
…В неприбранной комнатке, где на полу валялись детские игрушки, возле телефонного аппарата сидела взлохмаченная, непричесанная женщина лет двадцати трех, с синими болезненными кругами под глазами, бесцветными губами, и крутила диск.
- Ну ответь же, ответь, - шептала она, как заклинание, - сними трубку… Почему ты не подходишь?
Но в ответ раздавались лишь длинные гудки. Ольга набрала другой номер, больницы.
- Константин Щеглов уже давно ушел, - пояснили ей. - Он сегодня ночью был отстранен от работы за самоуправство. Звоните ему домой.
- Этим я только и занимаюсь, - проговорила она уже отключившемуся дежурному. Подумав немного, она набрала номер родителей Кости. К телефону подошла мать, Елизавета Сергеевна.
- Опять вы? - закричала она в трубку. - Ну сколько же можно звонить, мешать людям спать! Как вам не совестно! Мало того, что вы сыну жизнь покалечили, хотите его вовсе добить? Так наймите киллера и застрелите! Чего вам надо?
- Костя мне нужен, - жалобно произнесла Ольга. - По важному делу, поверьте, Елизавета Сергеевна. Я звоню ему домой, а там никто не подходит. Один раз сняла трубку какая-то девушка и все. Кто она?
- Невеста его. Замечательный, кстати, человек, в отличие от вас! - мать Кости заслонила трубку рукой и выругалась. - Она из высшего общества, единственная дочь одного губернатора, учится в Гарварде. Оставьте его в покое. Он вместе с ней в Англию уезжает.
- Да пусть хоть на Соломоновы острова, но мне с ним поговорить нужно. До отъезда.
- Не выйдет, голубушка. Я этого не позволю.
- Всего один раз, - сказала Ольга. - Он от этого не растает.
К Елизавете Сергеевне, неслышно ступая в мягких тапочках, подошел ее муж, Петр Давидович. Был он значительно меньше ростом и тщедушнее своей супруги.
- Ну что ты несешь, Лиза? - тихо проговорил он. - Какой Гарвард? Сама же называла Риту "девкой с помойки".
- Эта "девка" еще почище той "девки" будет, - громко ответила жена. - Это я не вам. Впрочем, нет, как раз вам! Словом, не ищите встречи с Костей. Иначе милицию вызову.
- И какое же обвинение вы мне предъявите? - спросила Ольга.
- Найду какое. Хоть бы и шантаж.
- Как же я его шантажирую?
- Ребенком своим.
- Это не только мой ребенок, но и его.
- А вот это еще доказать надо! Мы генетическую экспертизу проведем.
- И охота вам деньги тратить? Все равно будет ясно, что он - отец. Но я ведь не поэтому поводу звоню. Вопрос жизни и смерти.
Елизавета Сергеевна рассмеялась и швырнула трубку на рычаг.
Петр Давидович чуть приобнял ее за плечи.
- Успокойся, Лиза, - сказал он. - Нельзя все так близко принимать к сердцу. Они сами разберутся. Сколько тебе капель валокордина?
- Стакан! - прокричала ему в лицо супруга, не в силах совладать со своими нервами.
Бросила трубку и Ольга, сжав ладонями виски. Перед глазами плыли красные круги. Она готова была заплакать, но сдержалась. Из коридора выбежал мальчик лет пяти, в пижамке, бросился к матери, но остановился, пораженный ее изменившимся лицом.