Он смотрел на Алену в некоторой оторопи и только промычал что-то неопределенное, кивая при этом. Она продолжила тише, но так же отчетливо:
- Я себя хорошо чувствую. Ясно? Я ношу лифчик. И я задумала хорошее дело. Передайте всем, кто так старается!
Тот обескураженно развел руками:
- Извините, я не хотел… Просто вы мне понравились.
- Я знаю. Я поняла. Эмилю я тоже всегда нравилась. - Она подхватила пакеты, папку с нотами и быстро ушла прочь.
Молодой человек, совершенно ошарашенный, смотрел ей вслед.
У Наташки на просторной кухне, как обычно, валялись игрушки, книжки, бутылочки. Алена любила ее уютный дом, теплый, светлый, из окон которого был виден парк Покровское-Стрешнево.
Наташка с мужем переехали в эту квартиру, когда только родился старший, Петя, и года четыре они изнывали от того, что в медленно заселявшемся дорогом доме соседи строились и строились… Ломали стены, возводили недостающие перегородки, делали бетонные стяжки, полы с подогревом, навесные потолки. Только сосед слева затихнет, тут же въезжает, точнее, затевает широкомасштабный ремонт, на пять-шесть месяцев, сосед сверху. Когда наконец все построились, то Наташкин муж, Егор Матвеич, решил, что пора бы и подновить полы, потолки, сделать потеплее да посветлее. И началось все сначала.
Наташка ругалась, но в общем ремонту радовалась, вникая во все чертежи и проекты. Поскольку на работу она не ходила, то занималась домом и детьми увлеченно и всерьез, как работой - без отлынивания, без прогулов, с редкими "каникулами". Иногда в субботу утром Наташка кричала "Все!", бросала недоваренный суп и уезжала на полдня из дому. Все терпеливо ждали, когда она вернется - с покупками, с подарками, отдохнувшая, посвежевшая…
Сейчас Алена сидела рядом с Машей, расположившейся с рисунками за обеденным столом, и пыталась аккуратно освободить волосы девочки от нескольких оставшихся в них разноцветных прищепок. Малыш семи месяцев играл в плетеной люльке, стоящей на полу на высоких ножках с колесиками и передвигавшейся свободно по кухне. Наташа, жарившая блинчики, время от времени покачивала люльку, малыш тут же смеялся.
- Машунь, потерпи чуть-чуть… - Алена с трудом достала очередную запутавшуюся в светлых волосах девочки прищепку.
Та попросила:
- Теть Лек, все не вынимайте, три оставьте. Красную, желтую и зеленую. Папе хочу показать.
Наташа вздохнула:
- Они совсем сдурели сегодня. А Василь Егорыч, - она кивнула на младенца, - сейчас блины клянчить будет. Он, как запах слышит, прямо трясется.
Из-под стола вылез старший, девятилетний Петя.
- Я ему нарезал блинов. - Он показал Алене кругляшки, вырезанные из каких-то плотных листов.
- Молодец какой! - похвалила его Алена.
Наташа, краем глаза наблюдавшая за всеми, ахнула:
- Ты из чего их нарезал? Господи! - Она бросилась к Пете. - Ты где это взял? Убийца! Ты знаешь, что теперь будет?
- Что? - Петя на всякий случай отодвинулся.
Наташка махнула рукой:
- Это документация отцовская! Где ты ее взял, я спрашиваю?
Петя с опаской посмотрел на разъяренную мать:
- В туалете, на полу… Это в папке лежало.
- Ну конечно, отец изучал утром… Ах ты, господи! Позвонил мне еще, сказал - убери от спиногрызов подальше.
- А что ж документы на такой толстой бумаге? - Мальчик на всякий случай отодвинулся от матери.
- Умный!.. Документы важные потому что! Хорошо, давай обрезки.
Петя побежал в комнату и принес гирлянду из обрезков.
Наташка только всплеснула руками, невольно засмеявшись:
- Ну, вы смотрите, а!.. Ладно, оставь это до отца.
Петя, оглядываясь на мать, показал гирлянду Василь Егорычу, тот сразу потянулся ручками, заулыбался.
- Лека, ты меня извини, слова не можем с тобой сказать.
Наташа вытерла руки, выложила блинчики на огромное блюдо и вихрем стала заставлять стол баночками с джемом, тертым сыром, сметаной, метнула на стол вилки, ножи. Маша принялась их сосредоточенно и аккуратно раскладывать, а Петя так же быстро, как Наташа, начал разметывать по столу салфетки и блюдца. Маша, поправив блюдца, чтобы они стояли по одной линии, расставила на них чашки.
- Разные, да? - кивнула на детей Наташка. - А ты хорошо выглядишь.
- Гуляю много. - Алена чуть смущенно улыбнулась. - Сама себе нравлюсь с животом.
Наташка включила висящий на стене телевизор с видеоплеером, поставила кассету с "Винни-Пухом".
- Ты хотела поговорить? Боюсь, не заявился бы Егор раньше - сегодня пятница. Видишь - помню… А иногда так закручусь - причем на одном месте, вот на этом: плита - горшок - уроки - опять горшок, что утром проснусь и не пойму - какой день, какой месяц… Знаю, что праздник скоро, а вот Новый год или Пасха, сразу не соображу, помню только, что что-то не доделали, не докрасили, не дошили… Иногда мне кажется, что меня самой уже нет, так в них растворяюсь… А по-другому не получается… - Наташка махнула рукой. - Я никогда Егору не звоню на работу. Он страшно раздражается, когда спрашиваешь - скоро придет или нет. - Она повернулась к детям, молча ждущим, когда начнется мультфильм: - В порядке исключения, в честь тети Леки, смотрим мультфильм за едой. Всем ясно? Чтобы завтра снова не требовали.
Дети радостно кивнули. Они прекрасно знали, что "в честь" гостей часто разрешается то, чего не допросишься в обычные дни. Наташка быстро налила в бутылочку сок из соковыжималки, разбавила ее детской водой, дала Василь Егорычу, который тут же схватил бутылочку ручками и стал пить. Наташка села напротив Алены.
- Где твой-то?
- Где-то… - Алена посмотрела на подругу. - Наверно, на море.
- Ясно. С семьей?
- Да.
- Звонит?
- Нет.
- Ой, икру к блинам забыла. - Она вскочила, достала из холодильника открытую банку с икрой. - Ешь, не бойся - не браконьерская. У тебя гемоглобин хороший?
- Гемоглобин-то хороший. А вот все остальное…
- Что? Белок?
- Да нет. - Алена посмотрела на детей. Они были увлечены фильмом, но она все равно понизила голос. - Нат, по-моему, за мной кто-то следит… Помнишь, мы однажды с тобой разговаривали и кто-то как будто вздыхал в трубке?
Наташка засмеялась:
- Так это Егор подслушивал, припадок ревности у него был. Признался мне потом.
- Правда? Ну, тогда ладно… А еще мне иногда кажется, что за мной кто-то идет по улице…
- Слушай, но мне тоже казалось… всякое, когда я Петьку ждала, по-моему… Да, точно! Я тогда одна гуляла часами, и мне все шаги за спиной чудились.
Алена посмотрела на подругу с надеждой:
- Да? Так, может, и мне только кажется? Хотя, знаешь, недавно в дверь кто-то ночью стучал и молчал. Раза три так было. Ночью все так страшно… Один раз - не знаю, то ли уже просто приснилось со страху, то ли правда… А два раза до этого - точно было.
- А у вас площадка теперь не закрывается?
- Закрывается.
- Ну а кто ж тогда стучит? Соседи, что ли?
- Там нет никого. Я один раз набралась храбрости, взяла скалку и вышла.
- Ты бы еще с зубной щеткой вышла, - покачала головой Наташка. - Смелая… Ладно. А что еще?
- Еще собака та, помнишь?
- Ужас. А у нас во дворе лабрадор - смешные такие собачки с мохнатыми мордами, знаешь? - хозяйку свою покусал.
- Ну и всё вместе… А сейчас меня после работы Эмиль поджидал. Сказать мне что-то хотел.
- Турок этот, что ли? Бездельник?
- Да. Говорит: "Ты плохое дело затеяла, имей в виду!" И вообще, так странно себя вел… Я не поняла, что он хотел, но мне было как-то… Как будто он в меня руками пытался залезть. Ужасно неприятно.
- Вот придурок! Слушай, давай перебирайся к нам, а? Василь Егорыч по ночам, тьфу-тъфу-тьфу, слава богу, не просыпается. - Она быстро символически перекрестилась и той же рукой постучала по столу. - Один-два раза молочка пососет и - дальше спит до утра. Егор Матвеич наш, правда, иногда так храпит, что вся квартира ходуном ходит… Но я его сейчас в гостиную спровадила, оттуда не так слышно. А то ночью как то просыпаюсь - Машка орет от страха, ей что-то приснилось, так папаша храпел на весь дом. Петька давно уже у меня под боком сопит, но тоже проснулся и сидит начеку, смотрит, чтобы отец его не погнал. Один Василий Егорыч сладко посапывает, губами чмокает старательно, снится, наверно, что молоко сосет… Ну что, Лек, давай, правда, а? Поживи у нас до родов. И мне веселее будет, а то я зверею просто одна с ними, иногда ору, как больной вепрь. Будешь жить в гостевой комнате, в той, что сначала зимним садом должна была быть… А то тут уже разговоры идут, - Наташка засмеялась, - не сделать ли там бильярд или домашний боулинг. А в результате получится еще одна кладовка. Детишки уже потихоньку стали туда сваливать игрушки, которые выбрасывать или отдавать жалко, а сами уже ими не играют. Прямо сегодня оставайся, а завтра всем колхозом за вещами к тебе поедем.
- Да ну что ты!
- А что, лучше по ночам со страху помирать?
Алена с сомнением покачала головой:
- Не лучше, но… Это не выход. А Денису я как объясню?
- Так и объясни. Если спросит… Пусть вообще сначала выяснит, кто за тобой ходит и кто в дверь стучит. - Наташка взяла на руки Василь Егорыча, который начал канючить. - Не хочешь соку, да, мой хороший? Скажи: молочко давай, а не сок какой-то, кислятину! Сейчас, малыш…
Маша, увидев, что младший братик начал сосать грудь, попросила, хитро поглядывая на мать:
- Мам, и мне!