– Один-два-три… вот так, Лекси, не останавливайтесь… четыре-пять-шесть-семь-восемь-девять-десять! Сделайте вдох и начинайте снова, один-два-три…
Лекси старалась сфокусировать глаза на красивом темном лице акушерки, избавиться от тоски по Эммету и не поднимать ягодицы, о чем ей все время напоминали. Сейчас она сосредоточилась на мысли о том, что приносит в мир новую жизнь. Эммет…
– Я не могу это сделать! – в отчаянии простонала она, измученная схватками.
– Нет, можете!
– Мне нужен Эммет! – воскликнула Лекси, ощутив приближение очередной схватки.
– Кто такой Эммет? – услышала Лекси голос доктора. Сегодня дежурил не Ной Стейн, ее постоянный гинеколог, а другой врач, более молодой и симпатичный, деловитый человек по имени Грегори.
– Эммет – отец моего ребенка.
Акушерка взглянула на доктора, словно желая сказать: "Этому Эммету нет никакого дела до того, что здесь происходит".
– Для него это важно! – крикнула Лекси. – Важно!
– Конечно, важно, – спокойно согласилась акушерка, снова повернувшись к Лекси, и принялась считать до десяти.
Лекси застонала, мысленно проклиная троих людей, совершенно равнодушных к чужой боли, но позволяющих терзать ее. Этот ребенок не спешил бы появиться на свет, если бы знал, что его отца не могут найти.
– У меня ничего не получается, – пробормотала она сквозь слезы, но, казалось, никто не услышал ее.
Неужели этот кошмар происходит на самом деле?
– Я не могу. Не могу…
– Ладно, – сказал доктор, бросив взгляд на Лекси, – если хотите родить, вытолкните ребенка при следующих схватках.
"Я не хочу рожать! – подумала Лекси. – Зачем мне этот ребенок, если ни он и ни я не нужны Эммету? Он никогда не любил меня, хотьиутверждалобратное. Он говорил, что никогда не врет, но это ложь. Эммет обещал быть здесь, не собираясь выполнить своего слова, и…"
– … восемь-девять-десять, тужьтесь, Лекси, ребенок выходит, тужьтесь сильнее! Один-два-три…
Я должна остановить это сейчас, сказать им, что передумала и не хочу этого ребенка. Иначе я потеряю Эммета – он еще не готов стать отцом. Он говорил мне, что не готов стать мужем, еще до того, как мы узнали о ребенке. Я не могу сделать это – не могу, не могу, не могу…
– Девочка! – воскликнула акушерка. – Лекси, у вас прекрасная девочка! Поздравляю, дорогая.
Она лежала на подушке, совершенно обессилевшая, испытывая лишь чувство облегчения. Все закончилось. Слава Богу!
Потом она услышала звук, не сравнимый ни с чем… прежде она слышала его только в кино и во время просмотра видеозаписи на курсах. Это был звонкий крик новорожденной. Ее дочери.
– Мой ребенок, – пробормотала Лекси, открыв глаза в тот момент, когда акушерка показала ей мокрый, скользкий, темноволосый комочек.
– Вот она, Лекси. Чудесная девочка.
– Чудесная девочка, – тихо повторила Лекси, прижав к себе теплое маленькое тельце и проведя кончиком пальца по крошечной руке младенца.
Девочка моргнула и серьезно посмотрела на мать, словно узнавая ее. По щекам Лекси побежали слезы.
– Ты меня знаешь, правда? Я твоя мама, дорогая. Я буду всегда любить тебя и никогда не покину. Никогда. Клянусь.
Девочка тихо вздохнула так, будто бы поняла.
– Александра?
Только один человек на свете называл ее так. Лекси подняла глаза и увидела в дверях свою мать Кэтлин Нилон Синклер.
– Мама!
Она посмотрела на Кэтлин совсем другими глазами, ибо проснувшиеся в Лекси материнские чувства укрепили связь между ними.
– Познакомься со своей внучкой.
Взволнованная Кэтлин вошла в палату. Ее каштановые волосы сильно поредели от химиотерапии, но их прикрывал платок. Болезненная худоба не слишком бросалась в глаза, ибо на ней было длинное мешковатое пальто. Уже почти год, как у Кэтлин обнаружили рак.
– Я тоже здесь, милая. – Скотт Синклер в длинной куртке и джинсах вошел в палату вслед за своей женой. Его глаза смотрели из-под очков с необычной серьезностью.
– Вот она. – Лекси, показала родителям запеленутую девочку. – Можете взять ее на руки, если хотите. Малышку только что принесли из детской. Младенцев держат там несколько дней, пока матери восстанавливают силы. Но я чувствую себя превосходно…
"Физически", – поправила себя Лекси. Она полагала, что будет истерзана после этого испытания, но сказывалось только психическое потрясение. Вот уже четыре часа она смотрела в окно, наблюдая, как поднимается над Манхэттеном бледное мартовское солнце, и гадая, почему Эммет предал ее. И теперь уже не только ее, но и свою дочь.
Лекси размышляла, что скажет ему, когда он появится: "Ты не выдержал испытания, приятель. Это был твой первый экзамен на звание отца, и ты опозорился".
Заметив смущение родителей, Лекси подумала: неужели они стыдятся того, что она родила внебрачного ребенка? Ведь оба поддерживали ее в течение этих девяти месяцев, убеждали свою единственную дочь, что будут рады стать бабушкой и дедушкой.
Только однажды Кэтлин осторожно спросила Лекси, собирается ли она замуж за Эммета, и та не посмела признаться в том, что вопрос о браке обсуждался ими задолго до беременности. Точнее, едва она попыталась коснуться этой темы, Эммет на время отдалился от нее – сначала эмоционально, потом и физически.
Он отрицательно относился к браку, ибо его родители развелись, как и многие другие. Эммет утверждал, что любит Лекси, но вообще не намерен жениться.
Лекси хотела возразить ему, что речь идет лишь о том, готов ли он стать ее мужем, но, слава Богу, она промолчала и отпустила Эммета, поклявшись себе, что больше не примет его.
Однако через несколько недель они снова сошлись.
"Потому что я люблю тебя, негодяй", – думала сейчас Лекси, пытаясь отогнать мысли об Эммете и сосредоточиться на родителях.
– Александра… – начала мать и тут же умолкла.
Лекси покачала дочь и чуть заметно улыбнулась. Кэтлин всегда была очень эмоциональна, и эта черта усилилась с началом болезни и беременностью дочери.
Вытерев слезы, Кэтлин подошла к кровати, присела возле Лекси и посмотрела на внучку.
– Здравствуй, дорогая малышка, – проговорила она, всхлипывая. – Ты очень красивая девочка. – На ее глаза вновь навернулись слезы.
– Кэтлин! – Скотт положил руку на плечо плачущей жены и взглянул на ребенка. – У тебя тоже были длинные волосы, когда ты родилась, – добавил он, погладив дочь по голове.
Растрепанная Лекси перевела взгляд с отца на мать. Она не думала, что родители будут выглядеть такими… подавленными при первой встрече с внучкой, которую ждали с нетерпением. Когда несколько часов назад Лекси позвонила им, ей показалось, что они счастливы. Они обещали немедленно одеться, сесть в машину и примчаться в больницу.
– Вам не трудно заглянуть по дороге в мою квартиру? – спросила Лекси, забывшая в спешке взять давно приготовленную сумку с вещами. Вообще-то привезти в больницу эту сумку должен был Эммет, которому следовало сделать и многое другое.
– О, чуть не забыла! – внезапно сказала Лекси. – Мою дочку зовут Эмили Виктория.
– Красивое имя, – растерянно пробормотала мать.
– Эммету оно не понравится, – заметила Лекси, – но тут уж ничего не поделаешь. Он упустил шанс дать ей имя. Эммету еще повезет, если я позволю ему увидеть ее, прежде чем она закончит среднюю школу.
Родители переглянулись.
– Что? – Лекси насторожилась. – Вы считаете, что я слишком сурова к нему?
– Дело не в этом. – Отец явно нервничал.
Мать опять тихо заплакала.
У Лекси сжалось сердце.
– Что случилось? – спросила она, едва преодолевая охвативший ее страх.
– Можно мне подержать ее, милая? – Мать протянула руки к внучке.
– Что?..
– Можно мне… взять малышку?
Лекси растерянно протянула матери девочку и пристально посмотрела на отца.
Немолодое лицо Скотта Синклера все еще было красивым. Его голубые глаза выражали глубокое сочувствие.
– Папа? – удивленно пробормотала Лекси.
Скотт тяжело вздохнул.
– Остановившись возле твоего дома, мы увидели полицию.
Она тряхнула головой, как бы отказываясь верить в то, что сейчас услышит.
– Нам сказали… – Он умолк и взял дочь за руки.
– Нет! – выдохнула Лекси.
– Нам сказали, – продолжал отец, – что в квартире Эммета в Куинсе ночью был пожар… и… Господи, Лекси, мне так жаль! Эммет погиб.
Глава 1
– Кто тебя любит, малышка? Кто тебя любит? Твоя мама! Верно, твоя мама!
Лекси подняла шестимесячную дочь над головой, и девочка завизжала от восторга.
– Знаешь, Эм, ты уже слишком тяжелая. – Лекси опустила девочку и прижала ее темную головку к груди и поцеловала шелковистые вьющиеся волосы.
– Гу-у. – Малышка посмотрела на мать темно-голубыми глазами.
– Гу-у, – рассмеялась Лекси, поднялась с продавленного дивана, посадила девочку в ее любимое мягкое детское кресло и застегнула ремень. В последнее время Эмили Виктория стала очень подвижной. Должно быть, скоро она уже начнет ходить.
"Как и предсказывал ее отец", – грустно подумала Лекси, погладив девочку по голове, и бросила взгляд на картонные коробки, в которых лежали все вещи – ее и Эммета. Он перевез их из Куинса за несколько недель до появления на свет Эмили Виктории, полагая, что будет проводить здесь больше времени, когда родится малыш.
Лекси задумчиво пригладила волосы и закатала рукава клетчатой фланелевой рубашки Эммета. Он отдал ее Лекси задолго до… смерти.
Даже сейчас, спустя несколько месяцев, в сознании Лекси это слово не связывалось с Эмметом.