– С четырнадцати лет я работал в банке – летом и по выходным. А когда получил степень в Колумбийском университете, уже был менеджером. Можно сказать, я вырос в банке.
– Наверное, это нелегко – видеть, как развлекается ваш брат. Да и ваш отец жил скорее как двадцатитрехлетний юноша, нежели как взрослый мужчина. А вам в это время пришлось спасать семейное состояние.
– Почему я должен был жаловаться? – с искренним недоумением спросил Винченцо. – Я всегда хотел стать во главе банка.
– Но почему?
Одри проявляла проницательность, и Винченцо честно ответил на ее вопрос:
– Было больно видеть, как под управлением моего отца дела приходят в упадок. Даже мой дед, занятый филиалом на Сицилии, так и не смог расширить дело.
Сицилийский филиал "Банка коммерциале ди Томази" был начальным банком.
– Коммерческий банк на Сицилии всегда будет доступен для сицилийских клиентов, но сейчас наше приоритетное направление – в Штатах.
– Значит, вы планировали расширять банк с самого начала? – спросила Одри.
– Когда я принял управление, "Банк коммершиале ди Томази" имел только три филиала на Восточном побережье. Спустя три года филиалы банка были уже во всех крупнейших городах Штатов.
– Это тогда вы передали полномочия по управлению банком менеджерам высшего звена?
Винченцо больше не удивлялся тому, какую работу проделала Одри.
– Si. Я по-прежнему занимаюсь финансовой политикой компании и заведую инвестициями. Но свою работу с банком я обычно свожу до телефонных конференций раз в неделю и нечастых встреч.
– Это невероятно!
– Это было необходимо, чтобы сделать то, чего я действительно хотел.
– Основать "Томази энтерпрайз"?
– Да.
Капитал от банковской деятельности позволял вести роскошный образ жизни, но Винченцо хотел большего. Он хотел основать свою собственную компанию. Поэтому Винченцо взял заем в своем банке и основал "Томази энтерпрайз".
– И теперь вы с помощью вашего ума, который позволил вам в тридцать пять лет стать миллиардером, надеетесь найти любящую и заботливую мать для Франки и Анджело?
– Я надеюсь на это.
– Хочу, чтобы вы еще раз поцеловали меня, Винченцо Томази.
– Мои деловые подвиги вас возбуждают?
Одри была не единственной женщиной, с которой это происходило.
– Ваше желание создать настоящую семью и приложить к этому усилия растопило мое сердце, Винченцо.
– Меня не интересует ваше сердце, – сухо произнес он. – Надеюсь, вы это понимаете?
Одри даже не казалась обеспокоенной.
– Оно может стать вашим в любом случае.
Винченцо показал головой, но подавил желание заспорить. Она сама предложила поцелуй.
– Думаю, будет легче, если вы сядете вот так.
Одри расстегнула ремень безопасности и пересела ближе к нему. Ее темные глаза окрасились желанием.
– Так?..
Винченцо улыбался, когда его губы встретились с ее губами.
Глава 6
Одри попросила его о поцелуе, но это был не простой поцелуй. Его губы завладели ее губами, вынуждая ответить ему, и Одри отвечала с нарастающей страстностью.
Как можно испытывать этот жар, этот голод и это возбуждение одновременно? С Чадом ничего подобного никогда не было. Они любили друг друга, точнее, в это верила Одри, но ничего, чем они занимались вместе, не могло повлиять на нее так сильно, как поцелуй Винченцо.
Его руки обхватили ее голову, его губы накрыли ее губы, его язык едва касался ее рта, а по ее телу пробегали волны то жара, то холода. Одри словно захлестнуло невероятной силы наслаждением.
Первый поцелуй в офисе Винченцо тоже был потрясающим, но этот… Этот выходил за рамки волшебного. Мир вокруг окрасился разноцветными красками, и Одри поняла: до этого мгновения она жила в каком-то сером, размытом пятне…
Все мысли испарились из головы Одри, оставив после себя только желание.
Одри беспокойно задвигалась, ремень безопасности впился в кожу.
Винченцо склонился над ней. Его крупное горячее тело вжало ее в сиденье. Соски ее заострились, напряглись, и прикосновение к шелковой ткани ее бюстгальтера стало почти болезненным. Рука Винченцо скользнула вдоль тела Одри, забралась под свитер, стала ласкать живот. От прикосновения его длинных пальцев Одри вся запылала.
Она невольно потянулась к его широким плечам и положила руки ему на спину. Под своими ладонями Одри чувствовала, как перекатываются мышцы Винченцо.
Тоненький голос в ее голове настойчиво твердил: она должна быть смущена происходящим, она ведет себя как развратная женщина, но Одри старалась не обращать внимания. И тот тест на сексуальную совместимость ее больше не пугал. Как иначе, если им – она была уверена в этом! – было так хорошо вместе?
Рука Винченцо поднялась к ложбинке между ее грудей и застыла, словно он думал, что же ему делать дальше.
С глухим стоном Винченцо наконец оторвался от ее губ.
– Нам нужно остановиться, – глухо произнес он.
Одри покачала головой. Нет, ей вовсе не хотелось останавливаться.
– Еще, – прошептала она, глядя на него затуманенными от страсти глазами.
Его голубые глаза полыхнули огнем, обжигая Одри. Она снова подалась вперед, навстречу этому огню, грозившему испепелить ее. Однако в этот раз прикосновение их губ было иным. Одри чувствовала, как Винченцо борется сам с собой, не желая ей уступать.
Наконец Винченцо медленно подался назад:
– Нет. Мы не можем продолжать.
– Почему? Я сделала что-то не так?
Он отрывисто рассмеялся:
– Нет, просто я побоялся не справиться с собой.
– Как это? – недоуменно спросила Одри.
Увидев ее непонимающий взгляд, Винченцо опустил глаза.
Даже Одри не могла не увидеть его физической реакции, и тогда до нее дошло.
– Ох! – вырвалось у нее.
– Вот именно – ох.
– Но…
– Твое посвящение в любовь должно произойти не на заднем сиденье автомобиля.
– Ты думаешь… ты хочешь?
– Si. Я хочу, biddúzza. Очень сильно.
– Что значит "biddúzza"?
– Это сицилийское слово. Дословного перевода нет.
– В самом деле? – скептически спросила Одри. Ничего, она посмотрит в Сети, если он ей не скажет.
Винченцо вздохнул:
– Оно означает "красавица", но это гораздо более интимное слово, чем bédda.
– Вот видишь – не так уж и сложно перевести.
Винченцо пожал плечами, от него исходила неуверенность, так не вяжущаяся с этим мужчиной.
"Что его так тревожит? – недоумевала Одри. – Итальянские мужчины повсеместно используют bella. Оно ничего не значит. Такая же ситуация с сицилийским словом bèdda. Только он ведь не обратился ко мне так. Он использовал более личное слово…"
Одри моргнула, лихорадочно соображая.
– Ты называл так других женщин? – с любопытством спросила она.
– Нет. – Это прозвучало твердо и уверенно.
"Значит, у него это вырвалось неосознанно, – подумала Одри. – Рожденный в Штатах сицилийский магнат не так контролировал ситуацию, как ему, должно быть, хотелось".
Одри наполнило чувство восторга. Она скользнула вниз, чтобы его пальцы коснулись ее груди. Соски ее болели от желания.
Дыхание Винченцо участилось.
– Перестань, Одри, – отрывисто сказал он.
– Я ничего не делаю. Твоя рука просто… В общем, ты понимаешь.
Лицо Винченцо искривила улыбка.
– Ты так импульсивна… Настоящий соблазн, – заметил он, поправляя ее свитер и выпрямляясь.
– Раньше я была импульсивной. – Только когда это было?
На его лице возникло недоверие.
– Была?
– Да, а теперь – нет! – возразила Одри. Она больше не могла позволить себе быть импульсивной.
– А появление в моем офисе с предложением рассмотреть тебя в качестве моей будущей жены, не думая о возможных последствиях, разве не было импульсивным поступком?
Одри нахмурилась – с таким заявлением трудно спорить. Она понятия не имела, как отреагирует Винченцо. В тот день Одри могла бы вообще потерять работу.
– Это произошло от отчаяния, – пожала она плечами.
– И от отчаяния ты предложила мне поцеловать тебя сначала в моем офисе, а потом и здесь?
– Нет!
Сегодня Одри собиралась познакомиться с двумя маленькими детьми, чьей матерью она могла бы стать…
– Вот видишь? Ты импульсивна.
– Но ведь ты поцеловал меня в обоих случаях, – возразила она.
– Я не поддался импульсу, если ты это имеешь в виду, а воспользовался ситуацией. – В его голосе прозвучало самодовольство.
– А разве поцеловать кого-либо – значит воспользоваться ситуацией? – уточнила Одри.
– Не кого-либо, а тебя, Одри.
Одри лишилась дара речи. Неужели Винченцо выделял ее из остальных женщин? В это было невозможно поверить.
– Ты дьявольски соблазнительна, – признал Винченцо.
– Наверное, ты один из немногих мужчин, которые так думают, – не поверила Одри.
– Я трудоголик, который большую часть своей жизни провел строя финансовую империю. И я вовсе не плейбой.
В отличие от брата Пину. И отца, о чьих романах ходили легенды, хотя он по-прежнему был женат на одной женщине уже почти четыре десятилетия.
– Если уж твои поцелуи так на меня влияют, боюсь, выяснение, насколько мы сексуально совместимы, меня убьет, – шутливо признала Одри.
– Обещаю тебе, ты не пожалеешь.
Его обещание вызвало в ее теле дрожь. Этот мужчина так быстро вошел в ее жизнь…