Аннушка рассказала о Сереже, который был очень трудным, избалованным мальчиком, учиться не хотел, всех взрослых в доме он презирал и только с Аннушкой иногда проводил время, - почти в полном молчании. Однажды он спросил ее:
- Расскажи мне о моем настоящем отце: какой он?
В доме поддерживали легенду об отце Сережи, бросившем его с матерью у своих родителей, которых Сережа называл бабушкой и дедушкой.
Аннушка сказала, что Сережа мог бы гордиться своим отцом и, когда он станет старше, он сам все поймет и перестанет винить и ненавидеть родных.
Его мать между тем жила своей жизнью до недавнего времени: у нее были свои друзья-компании, где она и пропадала подолгу, родив сына и бросив его на попечение Аннушки и Раисы. Но к старости ближе успокоилась, вернулась в дом и даже занялась хозяйством.
Лет в пятнадцать Сережа вдруг образумился и пошел в мореходное училище. Сейчас работает механиком на рыболовных судах. В отпуск приезжает раз в году, ненадолго, потом куда-то исчезает и в очередной рейс уходит не из дому. Он очень закрытый, необщительный, и никто не знает ничего о его жизни - даже о том, есть ли у него семья или нет.
* * *
Когда самолет вырулил на взлетную полосу, Костя крепко сжал Динину руку и сказал тихо:
- Я рад, что мы побывали здесь, - и отвернулся к иллюминатору.
Дина положила голову Косте на плечо и прижала его ладонь к щеке. А чуть позже он добавил:
- Хоть Серафима и отказала мне в разводе в очередной раз.
- Бог ей судья, - сказала Дина.
Сидящий впереди Гоша повернулся, посмотрел на родителей.
- Я вас очень люблю, - сказал он.
* * *
Дина устала ходить и села на корточки, прислонившись спиной к стене.
Из двери реанимационной палаты вышел молодой доктор. Он заметил Дину, сидящую тут же, у двери, в углу.
- Вы Колотозашвили? - спросил он.
Дина поспешно поднялась.
- Я не… это не важно… что с ним?.. - Она впилась взглядом в доктора.
- Состояние вашего мужа стабильное, - ответил доктор.
- Я хочу его видеть. Доктор, пожалуйста.
- В реанимацию мы не пускаем посетителей…
- Я не посетитель! Понимаете? - Она начала горячиться. - Я его… Я его часть… я половина. Понимаете? Вы должны меня впустить… ровно на три секунды…
- Это исключено… Опасности никакой. Идите домой… Завтра, если все будет хорошо…
- Мне не нужно "если"! Доктор!.. И вам не нужно! Для этого я должна побыть рядом. Три секунды. Ровно! Обещаю! Вы считаете до трех, и я ухожу. - Дина говорила с обескураживающим напором и убежденностью.
- Это исключено. Даже говорить на эту тему не будем. - Доктор попытался вернуться в палату.
Дина перешла на другой тон:
- Я умоляю вас! Я встаю на колени. - И она решительно опустилась перед доктором на колени.
Он попытался поднять ее:
- Встаньте, пожалуйста! Что это такое?.. Есть правила… С вашим мужем все в порядке.
- Пустите меня к нему на три секунды. - Дина смотрела твердо и спокойно снизу вверх на растерявшегося доктора.
- Хорошо… - сдался доктор.
Дина вскочила на ноги.
- Я спрошу разрешения у зава. - И вышел.
Минут через пятнадцать он вернулся и протянул Дине белый халат со словами:
- Только в виде исключения.
Дина, волнуясь, стянула с себя плащ, путаясь в шарфе и полах пиджака, и бросила его в угол у двери. Доктор недоуменно наблюдал за ней.
- Это должно быть правилом! - Дина словно забыла, что ей сделали одолжение. - Вы понимаете, доктор, что любовью с того света вернуть можно? Вы же доктор, вы же знаете, что человек состоит из воды…
Она застряла одной рукой в вывернутом рукаве халата и горячо объясняла доктору свою собственную теорию, основанную на последних открытиях ученых в области изучения свойств воды. Тот, обескураженный напором и горячностью немолодой женщины, слушал не перебивая.
- А что вода - носитель информации?.. - продолжала Дина, выкручиваясь из рукава. - Ну еще бы, доктор да этого не знал бы! А то, что от слов любви вода гармонизирует свою структуру, знаете?.. Так вот, если бы мы все почаще говорили друг другу о любви, никто бы не болел! - Дина наконец-то выпуталась из неподатливого рукава и натянула слишком тесный для ее фигуры халат. - Я иду облегчить вам работу! Понимаете? И уменьшить вероятность всяких ваших "если"! - И она решительно распахнула дверь.
Доктор поднял с пола ее плащ и вошел следом.
В большом помещении в два ряда стояли высокие койки, у каждой - штанга с капельницей, какие-то приборы в изголовьях. Свежий воздух, ощущение стерильности, покоя и контроля - полный контраст с коридором, в котором Дина провела около двух часов.
Доктор повел Дину к одной из коек, но она уже издали увидела родное бледное лицо и опередила доктора. Она склонилась над Костей.
- Костюша! Мой родной!.. - Дина погладила его лоб.
Доктор было попытался остановить ее, но не решился и отошел в сторону.
Костя с трудом открыл глаза:
- Мое солнце… я тебя напугал, идиот…
Дина коснулась руками впалых щек.
- Давно в больницу не попадал? - сказала Дина. - Соскучился по больничной койке?
- Что-то у меня в поломанной ноге дернуло… - Костя говорил, едва ворочая языком.
- Все хорошо… И нога цела, и голова… Главное, знай, что все хорошо. Я тебя люблю… Я с тобой…
- Да, я знаю… Я хочу тебя целовать… Дина коснулась губами его губ - они были бессильными и ответили слабым, едва уловимым движением.
Доктор тронул Дину за рукав.
- Три секунды истекли, - сказал он очень тихо.
- Да, сейчас… - ответила она, не в силах оторваться от Кости.
Костя закрыл глаза.
- Э-эй! Ты как? - Дина не хотела допускать тревогу и опасения в свою душу и, положив руки на Костину грудь, истово помолилась про себя: "Спаси и сохрани! Спаси и сохрани… Господи, спаси и сохрани!"
- Устал… - ответил Костя едва слышно.
- Ну, спи. Спи. - Дина снова коснулась его губ. - Я люблю тебя. Я буду тут, рядом… слышишь? Я всегда рядом. Помни… знай это.
- Да…
- Я тебя люблю.
Дина выпрямилась и смотрела какое-то время на уснувшего Костю, гладя его по руке и продолжая умолять Бога о милости, пока доктор снова не напомнил ей о том, что пора покинуть палату.
- Спасибо вам, - сказала Дина, взяла с вешалки свой плащ, заботливо повешенный доктором рядом с белыми халатами, надела его и вышла в коридор.
Она села на корточки в угол у двери и прикрыла глаза. Рука в кармане плаща наткнулась на что-то жесткое. Дина вынула сложенную в несколько раз бумажку.
"Серафима умерла ты свободен = мать", - прочла Дина.
Неожиданный поворот
- Да, да, - повторил отец, - ты можешь уехать к бабушке и учиться там, где захочешь.
Костя перевел взгляд на мать. Та выжидающе смотрела на сына.
Повисла пауза. Отец снова собрался с духом.
- Но до того ты должен… ты должен выполнить одно наше условие. Ты должен жениться… Ну, формально, конечно.
Костя снова посмотрел на отца, но все остальное уже не имело для него большого значения: главное, он может уехать отсюда! Навсегда!
- Что я должен сделать? Когда? - спросил Костя.
Мать заскулила в платок, прижатый ко рту, а отец, словно проверяя, все ли сын понял, повторил:
- Ты женишься. Ты слышал, что я сказал? А потом уедешь к бабушке. Один. Без… без жены.
- Да, я понял. Когда?
Косте показалось, что отец вздохнул облегченно:
- Чуть позже я тебе все расскажу. А сейчас иди к себе.
Костя вернулся в свою комнату, сел за стол и замер, словно боялся то ли спугнуть неожиданно свалившееся на него ни с того ни с сего счастье, то ли расплескать радость, переполнившую его душу.
* * *
Через несколько дней на пороге его комнаты появилась Аннушка.
- Можно, Константин Константинович? - спросила она с улыбкой, постучав в раскрытую дверь.
- Да, Аннушка, конечно, входите.
Руки она держала за спиной.
- А что я вам принесла, Константин Константинович!.. - сказала Анна заговорщицки и показала из-за спины край голубого конверта.
Костя, словно ничего не понимая, смотрел на улыбающуюся няню.
- Вам письмо, Константин Константинович. От бабушки.
- Да? Хорошо, - пробормотал он рассеянно. - Я скоро уеду к ней. К бабушке… Женюсь и уеду.
- Вы? Женитесь?! - воскликнула Аннушка удивленно. - На ком, Котенька? Вот сюрприз! Как это вы ловко все скрывали! И кто ж она, ваша невеста? - Аннушка, казалось, еще не поверила до конца в услышанное и ждала, что Костя рассмеется и все окажется розыгрышем.
- Не знаю, - пожал плечами Костя. - Не важно. Главное, я уеду отсюда.