– Нет, – усмехнулся Зейн. Но вообще-то Иона попала в точку: ему действительно не хотелось говорить о себе, и теперь, когда угодил под град вопросов, он понятия не имел, как из-под него выйти. – Что ты, я открытая книга. Спрашивай что хочешь, я отвечу.
– Почему ты пригласил меня в ресторан?
– Разве не понятно? – попытался отвертеться Зейн. Это что, вопрос с подвохом? Ну, уж оду ее прекрасным ягодицам он точно петь не будет.
– Вообще-то не очень, – настаивала Иона.
Но тут Зейн понял, к чему она клонит, и вздохнул с облегчением. Просто хочет услышать комплимент. Неудивительно – от Демареста знаков внимания не дождешься. Зейн с радостью подался вперед.
– Ты такая милая… и храбрая… Восхищаюсь твоим упорством, хоть за тобой и нужен глаз да глаз. А еще хочу узнать тебя получше.
"Намного лучше. И ближе…"
Но вместо того чтобы порадоваться, Иона смущенно покраснела и опустила глаза. Некоторое время глядела на море, улыбаясь загадочной, печальной улыбкой. Интересно, о чем она думает?
– Какой ты хороший, – наконец произнесла Иона. – Извини, что вчера нагрубила, ты этого не заслуживаешь.
"Хороший? Что за черт?"
Зейна охватило бурное раздражение. Раньше его никто "хорошим" не называл. Разве такие комплименты положено говорить мужчине? Но прежде чем Зейн нашелся с ответом, на плечо ему опустилась чья-то тяжелая рука. Обернувшись, Зейн увидел возле столика двоюродного брата Мануэля. Ничего не скажешь, очень кстати.
– Рад тебя видеть, приятель, – громким, рокочущим басом провозгласил Мануэль. Приветливая улыбка кузена заставила смутиться еще сильнее. – Наконец-то снова зашел!
"Милая!"
Точно так же Иону однажды назвал Брэд. С тех пор она терпеть не могла это слово. Неужели трудно было сказать "привлекательная", а еще лучше – "неотразимая"?
Иона попыталась скрыть разочарование и сосредоточиться на похвалах, которые друг Зейна Мануэль расточал энчиладас с копченым филе зубатки. Но она уже и так знала, что Зейн это блюдо обожает. В животе заурчало, настроение было безнадежно испорчено.
Как неприятно, когда тебя жалеют. Не хотел идти – не надо было приглашать, никто не заставлял.
Впрочем, "милая" – не самый плохой вариант. Иона уже начала опасаться, что Зейн позвал ее на свидание, чтобы усыпить бдительность и расспросить о Брэде. Пусть называет как хочет, лишь бы правду не узнал.
– От одних слов сразу попробовать захотелось, – улыбнулась Иона Мануэлю. Его добрые карие глаза сразу засияли. – Зейн мне очень рекомендовал это блюдо.
Мануэль с улыбкой повернулся к Зейну:
– Что, нравится? Не знал.
– Только не надо делать вид, будто удивлен. Я сюда постоянно хожу.
Сказано это было резким тоном – ни малейших признаков всегдашнего обаяния.
– Ценю твою преданность заведению, кузен, – ответил Мануэль.
У Ионы сразу разыгралось любопытство. Почему Зейн назвал Мануэля "знакомым" и не сказал, что он его родственник? К тому же, если они члены одной семьи, откуда такая неловкость и напряжение?
– Ладно, не буду вам мешать. Приятного аппетита. – Мануэль снова улыбнулся, пытаясь сгладить резкость Зейна. – Увидимся в субботу. У Марикруз кинсеаньера, не забыл?
– Конечно помню.
Но, судя по тому, какую гримасу состроил Зейн, когда кузен ушел, Иона поняла, что он вовсе не горит желанием с ним видеться. Интересно, почему?
– Кто такая Марикруз? И что это – кинсеаньера?
В этот момент Иона слизнула соль с края бокала "Маргариты", и Зейну не сразу удалось сосредоточиться на вопросе.
Они от души угостились энчиладас, и наблюдать за тем, как Иона ест, оказалось таким же завораживающим занятием, как и вчера. Многие женщины имеют привычку ковыряться в еде или вообще заказывают один салат, потому что они якобы "толстые".
Но Иона оказалась не из таких. Не скрывая удовольствия, зажмуривалась и одобрительно мычала, смакуя первый кусочек энчиладас. Так что сконцентрироваться на разговоре Зейну было трудно.
– Кинсеаньера – праздник совершеннолетия. А Марикруз – еще одна моя кузина, – пояснил Зейн. – Тут все мои кузены, почти весь Санта-Круз.
– Сколько же у тебя родственников?! – воскликнула Иона, опустив бокал на стол.
– Если не ошибаюсь, двадцать восемь.
Или двадцать девять? Тут не уследишь, у них же еще дети рождаются.
Иона округлила глаза.
– Классное у тебя, наверное, было детство, – с искренним пылом восхитилась она. – Большая семья – это здорово!
Не особенно, подумал Зейн, снова ощущая старую злость и горечь.
– А у меня, кроме папы, никого, – грустно прибавила Иона.
Ах да, у нее же мать сбежала.
– У тебя есть братья или сестры?
Нет. Я единственный ребенок, – отозвался Зейн.
Чарующий акцент Ионы звучал, как музыка.
– Десять лет назад мама вышла замуж за замечательного мужчину. Они хотели детей, но… – Зейн вовремя остановился, удивляясь, как мог зайти настолько далеко. Чуть не проболтался!.. – В общем, не получилось.
Мария никогда не винила Зейна, вообще не заговаривала на эту тему, но он знал: из-за него мама не смогла родить еще детей. Поэтому Зейн предпочитал не затрагивать больной вопрос.
– Жалко, – произнесла Иона с неподдельным сочувствием в голосе. Ее реакция была как бальзам на душу. Зейн так и не смог смириться. – Ну, зато у тебя были кузены.
– В детстве мы не очень часто виделись, – ответил Зейн, но на этот раз объяснять причины не стал. Он постарался забыть о своем гневе много лет назад, когда дед Эрнесто наконец вынужден был признать, что сын Марии, ребенок от презираемого америкашки, все же на что-то годится.
– А в каком возрасте у вас празднуют совершеннолетие? И как? – спросила Иона, поиграв соломинкой, затем зажав тонкую трубочку пухлыми губами.
– Это праздник для девочек. Отмечают в пятнадцать лет – считается, что в этом возрасте заканчивается детство и наступает юность. Мексиканская традиция.
– Значит, кинсеаньера Марикруз – в эту субботу?
– Да, вроде.
С чего вдруг они заговорили о празднике Марикруз? Зейн отвел глаза от прекрасных губ Ионы и попытался вернуться к интересующей его теме.
– Интересно, как твоего отца угораздило связаться с Демарестом?
Губы Ионы дрогнули, и улыбка исчезла.
– Не важно.
– Мне просто любопытно.
При виде того, как напряглась Иона, Зейн попытался сдержать угрызения совести. В их случае требовать ответа вполне справедливо. Он снова опустил взгляд на декольте. Да, с Ионой сосредоточиться на теме разговора непросто. Зейн отпил глоток пива.
"Надо держать себя в руках".
– Почему не хочешь отвечать? Что-то скрываешь? – спросил Зейн.
– Он зашел в наш сувенирный магазин, – произнесла Иона. Лицо застыло, точно маска.
– Ты ведь, кажется, там работала? – произнес Зейн.
Иона вспыхнула, видимо пожалев о недавней откровенности.
– Иона, почему ты не сказала правду о своих отношениях с Демарестом? Почему не рассказала, как он с тобой обошелся?
Иона застыла, от потрясения взгляд точно остекленел.
– Боялась, что буду тебя осуждать? – уже мягче прибавил Зейн.
И тут, к его полной растерянности, по щеке Ионы покатилась одинокая слезинка.
Черт, видимо, все еще хуже, чем он думал.
Иона смахнула слезу и резко встала.
– Да пошел ты знаешь куда, Монтойя? – прошептала она, дрожа от гнева.
Что ж, пусть лучше злится, чем плачет. Но обрадовался Зейн рано: Иона вдруг швырнула салфетку на стол и, лавируя между столиками, решительно направилась к выходу.
– Ты куда? Вернись! – крикнул Зейн.
На него стали оборачиваться, но Иона даже шаг не замедлила.
Достав из кармана кошелек, Зейн швырнул на стол пачку купюр и кинулся за ней.
Спрашивается, куда ей здесь идти?
Иона выбежала из ресторана, не обращая внимания ни на любопытные взгляды людей в очереди, ни на оклики Зейна.
Сейчас ей больше всего хотелось его придушить. Это она и сделает, если он только посмеет к ней прикоснуться…
– Да что ж за наказание такое?..
Не успела Иона услышать эту фразу, как ее талию обхватила крепкая рука, а к спине прижался мускулистый торс.
Иона развернулась, занеся руку для удара, но Зейн перехватил ее кулак на полпути к собственной челюсти.
– Да успокойся ты.
– Не успокоюсь! – прокричала Иона. Ярость помогала заглушить боль и унижение. – Не трогай меня, – прошипела она, высвободив руку.
Предательская, хотя и непроизвольная реакция собственного тела – напрягшиеся соски, возбуждение, нарастающее внизу живота, – только усиливала унижение.
– Мисс, помощь не нужна?
Вежливый вопрос заставил их с Зейном обернуться. Оказывается, на выручку Ионе пришел старичок.
– Этот мужчина к вам пристает? – спросил он уже более робко. Видимо, свирепый взгляд Зейна заставил спасителя пожалеть о благородном порыве.
– С ней все в порядке, – процедил Зейн и только потом сообразил, какую глупость ляпнул. Конечно, со стороны Зейна Монтойи Ионе не грозит никакой опасности… если не считать душевных ран. – Я полицейский.
– Хорошо, – поспешно кивнул "рыцарь". – Извините за беспокойство, офицер.
И старичок поспешил обратно в очередь, к своей жене. Наверняка пожалел, что связался.
– Зачем соврал? – выпалила Иона. Между тем Зейн тащил ее в сторону парковки, прочь от океанского берега и чужих взглядов. – Ты же не полицейский!
На этот раз кричать Иона не стала. Выпустила пар, успокоилась, а значит, можно приступать к серьезной схватке.