- Интересно, почему я ничего не слышала? - задумчиво спросила Зульфия. - Я же все время тут была, в этой комнате.
- Во-первых, потому, что ниша заставлена, а Эмма Никитична сидела прямо спиной к шкафу - ей слышно было, а другим - нет. Кроме того, когда из комнаты Невской доносились уж очень громкие звуки, Полканавт начинала строчить на машинке и все заглушать.
- Невероятно, - пробормотал директор.
- Просто чудеса, - подхватила Марья Марковна.
Борщ повернулся к Але.
- Ладно, мы, пожалуй, пойдем, - сказал он, беря девушку под руку, - мы еще должны успеть сегодня в загс.
- Подождите! Подождите!! - закричали одновременно несколько голосов. - Объясните же, почему убили Лилю! Что вообще случилось, мы же ничего не знаем!
Александр остановился на пороге.
- Все очень просто. Тигринский, аспирант Игоря Григорьевича Стручкова, обрабатывал данные подводного сонара Азовского моря, нашел там следы затопленного города, по-видимому, скифского, которому, судя по всему, четыре тысячи лет…
Леопольд Кириллович присвистнул, и на его физиономии проступило привычное алчное выражение.
- …но Стручкову о находке не сказал. Вместо этого он описал местоположение города в статье и принес ее Але для "Вестника географических наук". Эмма Никитична все слышала, сидя у себя в кабинете, и была весьма заинтригована. Вечером, когда Аля ушла, Полканавт отправилась в кабинет Невской, нашла статью, которая, к слову сказать, лежала в мусорной корзине, сделала с нее ксерокопию и положила назад в мусорник. По моим подсчетам, ей понадобилось около двух часов, чтобы осознать, сколько стоит информация, изложенная в статье. Поняв это, Эмма Никитична ринулась назад, забрать оригинал, а в кабинете уже была Лиля - она разговаривала по сотовому с отцом и сказала, что статьи в кабинете Невской нет. Но Эмма Никитична отлично знала, что статья на месте, - то есть Лиля солгала и никому передавать статью не собиралась. Таким образом, у Полканавт оказалось три конкурента - сам Тигринский, Лиля и Алиса Невская, которая видела статью и могла запомнить координаты. Эмма Никитична справедливо сочла, что Лиля, скорее всего, спрячет статью очень надежно, и рассчитывала, что после ее смерти эти бумажки вряд ли кто-то найдет - безутешным родственникам будет не до этого, поэтому Эмма Никитична отрывает цветок и выдавливает из него сок, который, как она думает, скоро ей понадобится, но совершенно неожиданно для Полканавт пропажу бутона замечает Зульфия и рассказывает всем нам. Мы смотрим, Алиса нюхает место слома и запоминает запах, поэтому, когда на банкете она собирается отпить глоток, запах ее смущает, а Лилю - нет. Себе Эмма Никитична тоже добавила в бокал сока, чтобы отвести подозрение и всех запутать. Я думаю, что технологией извлечения сока и дозировкой его применения она делится сейчас с ребятами из милиции. Ей удалось отлично всех обмануть. Лиля впала в кому и умерла, а Невская, вопреки всем расчетам, отделалась легким испугом, поэтому в больнице Полканавт предприняла еще одну попытку: сложила под одеялом одежду, чтобы никто не заметил ее отсутствия, взяла молоток и, зная, что Аля одна в палате, пошла к ней, но Алисе опять удалось спастись, выпрыгнув из окна больницы. Все это время Эмма Никитична не подозревала даже, где прячется Стас, и она узнала об этом только после того, как Аля вышла на работу. Дело было так: к Алисе в кабинет пришла Наташа, которая поссорилась с матерью, и попросила Алю разрешить ей немного пожить у нее. Аля согласилась, но предупредила, что там уже живет Тигринский. Эмма Никитична тут же выпила настойку из кактуса пейотль, действующую как сильный стимулятор - ей предстояла схватка с двумя молодыми людьми, каждый из которых был вдвое моложе ее, - и поехала к Алисе домой. Наташа, ничего не подозревая, открыла дверь и чуть было не поплатилась за это жизнью: Полканавт серьезно ранила ее, и сейчас девушка в больнице. А вот Стасик показал себя трусом и подлецом: пока Наташа изо всех сил сражалась с Эммой Никитичной, он прятался в ванной. К счастью, Алиса, а потом и я все же успели вовремя, и Наташа жива. Надеюсь, у нее все будет хорошо. Когда я приехал, то выстрелил в Эмму Никитичну, вооруженную остро наточенным геологическим молотком, и она рухнула, но, видимо, была лишь оцарапана. Улучив момент, Полканавт ушла и как ни в чем не бывало вернулась в институт, надеясь, что ей удастся обвести нас всех вокруг пальца еще раз. Но теперь ей это не удалось… не в последнюю очередь благодаря Матвею Федоровичу.
Барщевский крепко пожал сухонькую старческую руку.
- А сейчас мы все же с вами попрощаемся, а то загс закроется…
Борщ махнул рукой, и они пошли вниз по лестнице, на улицу, к машине.
- Так что, едем в загс - или сначала пообедаем? - спросил Барщевский.
- А если мы все же сначала перекусим, ты не передумаешь?
- А ты?
- Я - нет.
- И я - нет. Поэтому поедем обедать в "Лимпопо", будем есть жареного крокодила и пить вино "Два океана".
- Да! Там еще такие пирожные чудесные делают… Это, кстати, случайно не твой ресторан?
- Нет, Алька, но все равно там вкусно кормят.
Они засмеялись и, крепко взявшись за руки, спустились по широкой парадной лестнице и сели в машину.
Мягко стукнув бокалом о бокал Александра, Аля залпом выпила чуть кисловатое цветочное вино, легкое и свежее, и стащила зубами очередной кусок крокодильего мяса с маленького шампура. Мясо было белым, плотным, похожим на курятину и свинину одновременно, и значилось в меню как "крокодил по-сенегальски". В помещении, имитирующем африканскую хижину, было сумрачно и по-домашнему уютно. С соломенного потолка свисали лианы, свирепые деревянные маски, развешанные по стенам, казались милыми и совсем не страшными. Девушка сняла очки и вытянула ноги, наслаждаясь теплом, разливающимся по жилам. Как и все близорукие люди, без очков она сразу стала казаться более юной и беззащитной, чем была на самом деле. Барщевский, не спуская с невесты глаз, подцепил вилкой с блюда фаршированный сыром помидор и хищно щелкнул челюстями.
- Ну что, Санек, - улыбнулась Аля, и ее глаза хитро блеснули, - расскажи мне теперь про твою маму, нашего директора и плафоны. С подробностями, пожалуйста.
- Алька, дай мне поесть. А то я сейчас не поем, уставшие члены не подкреплю, и в загс мы сегодня не поедем.
Его улыбающаяся физиономия никак не вязалась со строгим тоном.
- Рассказывай, рассказывай… - подбодрила его девушка. - Все-таки надо мне знать, частью какой семьи я собираюсь стать.
Борщ вытянул под столом ноги и коснулся ими Алиных. От этого прикосновения она вдруг ощутила такой прилив счастья, что едва не заплакала.
- Ну ладно, - кивнул Борщ, глядя в ее влюбленные, сияющие глаза, - ты и так все знаешь. Моя мама - младшая дочь бывшего владельца особняка, Леопольд Кириллович - внук горничной. Они работали в институте, высиживая сокровища, но мама знала, где сокровище, а директор знал, что мама знает, но не знал, где именно искать те три килограмма платины, поэтому он следил за моей родительницей. В результате мама, даже четко зная, что ей нужно, никак не могла подобраться к плафону в директорском кабинете. По иронии судьбы, второй плафон висел прямо в холле и его мог снять буквально любой, но именно этот факт и не позволял директору предположить в нем - как и во втором парном светильнике - какой-либо ценности. Леопольд Кириллович, начитавшись приключенческих романов, почему-то вообразил, что в доме обязательно должен быть тайник, где-нибудь под половицей или нечто типа золотого кирпича в стене, поэтому он всячески оттягивал начало ремонта. Как это часто бывает, его погубила банальная жадность, и, увидев дорогую хрустальную люстру, он не устоял. Во всем этом деле существовала одна сложность - маме нужно было вынести эти ее железяки абсолютно легально, то есть списать их, но при этом ни в коем случае не привлечь к ним внимания. Одно ее неосторожное слово, движение, взгляд - и Леопольд Кириллович понял бы, что к чему. То есть директор должен был захотеть избавиться от светильников сам, причем в идеальном варианте маме следовало проявлять недовольство и относиться к хламу без всякого почтения.
- Все так и произошло, - вставила Аля, пытаясь прожевать еще один кусок плотного крокодильего мяса.
- Да. Но потом директор как-то догадался, в чем дело. И не потому, что мама где-то ошиблась. Нет. Просто Леопольд Кириллович понял, что мама никогда, ни при каких обстоятельствах не стала бы проявлять такую активность, если это не связано с тем, что они оба ищут. Но, к счастью, я успел вовремя.
Борщ съел еще один помидор и кивнул официанту, прося счет.
- Ну что, поехали? Подадим заявление, а потом махнем ко мне домой, там твой Казбич сидит, некормленый…
"И вообще, я уже соскучился", - подумал он про себя.
Заплатив за обед, Барщевский подошел к Але, помог ей подняться, обнял девушку за плечи, и они, наконец, поехали в загс.