Они зашли в квартиру, аккуратно переступили через разбросанные рулоны обоев, потом прошли через комнату к входу в коридорчик, один конец которого вел к ванной, а второй - на кухню. Еще минуту назад вход в коридор почти полностью перекрывало тело Полканавт, но сейчас там ничего не было. Аля моргнула. Потом моргнула еще раз. Она потерла глаза, перекрестилась, но тело не появилось.
- И где обещанный труп? - спросил милиционер, похожий на Моську, а великан расхохотался и, сказав: "Ну и шуточки у вас, девушка!" - пошел к выходу.
"Постойте, он же только что был здесь! Труп Эммы Никитичны!" - хотела закричать Аля, но из горла не вылетало ни звука.
Милиционеры, вяло переговариваясь, двинулись на выход.
- Подождите, - наконец обрела дар речи Аля, - пожалуйста, еще секундочку! Давайте вместе заглянем в ванную, больше ей быть негде!
- Кому - ей? - спросил лейтенант. - Вы же сказали - труп? А в ванной тогда у вас - кто?
Капитан опять смачно захохотал и пошел по коридорчику к ванной. У двери он увидел большую темную лужу, и его веселость как ветром сдуло.
- Что это? Кровь? Откуда?! - резко и отрывисто спросил он.
- Да, это кровь девушки, которая, я надеюсь, сейчас уже в больнице, - подтвердила Аля. - А та женщина, что была трупом, но которая вовсе не так мертва, как казалось, наверное, в ванной, только будьте очень осторожны. Эта женщина вооружена.
- Чем? - спросил капитан, доставая из кобуры пистолет.
Лейтенант уже что-то быстро говорил в рацию. Стасик молчал и пытался незаметно просочиться в сторону входной двери. Ему было страшно.
- Так чем она вооружена? И кто такая эта "она"?
- Эмма Никитична Полканавт, я же сказала. Она вооружена остро наточенным геологическим молотком.
- Наточенным молотком? Что за чушь? Как молоток может быть наточенным? Я еще понимаю - топор.
- Вы видели когда-нибудь альпеншток? Или ледоруб? - спросила Аля капитана.
- А-а-а-а… Это такой, которым Троцкого порешили? Ясно. Так и говорите - ледоруб. А то - молоток, молоток… Что я, молотка, что ли, не видел.
В этот момент Аля услыхала, как еле слышно скрипнула входная дверь.
- Она ушла! Она была в кладовке!! - воскликнула Алиса, кидаясь в прихожую.
Там, на куче строительного материала, они нашли небольшое красное пятнышко. Милиционеры попытались ее преследовать, но Эмма Никитична как сквозь землю провалилась.
- Мам, я в больнице, - позвонил Валентине Ивановне Борщ, - пригони машину, пожалуйста, а то я по уши в крови.
- Ты ранен? - охнула Каверина, отметив тем не менее, что голос у сына вполне бодрый.
- Нет, ранена Наташа. А я кое-кого пришил полчаса назад.
- Не хвастайся такими вещами, сынок, - наставительно проговорила Валентина Ивановна. - Я сейчас приеду, говори, в какой ты больнице!
- Еще и Стручковых надо домой отвезти, они совсем расклеились, - хмуро сказал Борщ. - Профессор плох, рыдает, говорит, что был не прав, собирается поменять мировоззрение и уйти в монастырь, тем более что Зинаида Алексеевна наконец решила с ним развестись.
- Могу себе представить, - проворчала Каверина, вжимая педаль газа в пол. В шестьдесят она водила машину так же лихо, как и в двадцать лет. - Я Стручкова не люблю уже почти сорок лет, но все равно ему сейчас сочувствую.
Выгнав Тигринского, Аля тщательно осмотрела квартиру, заперла дверь на ключ и села на кухне.
"Как я устала, - подумала она. - Сплошные ужасы третьи сутки подряд". Ночью она оступилась, и сейчас лодыжка неприятно ныла. Хотелось горячего чаю и ощущения надежного плеча, но Борщ уехал с Наташей в больницу, а сил встать, найти в холодильнике какую-нибудь снедь и вскипятить чайник у Али не было. Она так и сидела два часа в углу, нахохлившись и сжавшись, пока Барщевский не переоделся, не поговорил с мамой, не отвез домой чету Стручковых, не сдал плафоны в банк на ответственное хранение и в конце концов не вернулся к Але.
- Алька, - сказал он прямо с порога, - Алька, давай дружить.
- Мы сегодня уже дружили утром. Ты забыл? - счастливо прошептала она, с трудом вставая с табуретки и крепко обнимая Александра за широкие надежные плечи.
- Ну что ты, я отлично помню, но мы же договаривались дружить по два раза в день… Впрочем, нет. Лучше мы подружим вечером, а сейчас съездим в институт и поставим все точки над "i". Ты сможешь идти или совсем сил нет?
- Могу, конечно, - проговорила Аля, чувствуя, как прибавляются ее силы в присутствии Борща, - особенно если ты купишь мне мороженое. Пломбир.
Александр фыркнул:
- От тебя, Невская, одни убытки. То тебе пиццу, то тебе мороженое, то почти весь мармелад у меня дома съела.
- Пиццу ты сам попросил, а я, как девочка на побегушках, за ней через лужи перепрыгивала…
Они спускались вниз, хохоча и крепко держась за руки.
Сначала вернулась способность слышать, и Наташа различила громкий скрип и скрежет. Потом появились и чувства, и Наташа ощутила, как на ее лицо то падают лучи света, то становится темно, а также вибрацию - ее куда-то везли по коридору. Было очень плохо, тошнило, болела голова, тело казалось чужим и тяжелым.
"Ах да, это была Полканавт. Пыталась убить меня геологическим молотком, но, видимо, у нее не получилось", - вспомнила Наташа и искренне обрадовалась тому, что Эмма Никитична не довела дело до победного.
"Дед бил-бил, не добил, баба била-била, не добила…" - подумала Наташа, засмеялась, но тут вернулись ощущения в правой руке и девушка взвыла. Каталка остановилась.
- Как вы себя чувствуете? - практикант наклонился над Наташей. В его голосе звучало сострадание.
- Плоха-а-а-а… Умираю-ю-ю, - простонала Наташа.
- Сейчас я позову врача! - испуганно воскликнул практикант, глядя на Наташу большими честными глазами через круглые стекла очков.
- Виталия Викторовича? Не надо, Сережа, - грустно отозвалась Наташа. - Мне не настолько плохо.
Практикант тут же воспрял духом. "Ага, Виталий Викторович ее больше не интересует", - подумал он с удовлетворением и оглянулся. Они стояли в коридоре, вокруг никого не было. Практикант решился.
- Наташенька, выходите за меня замуж, - твердо сказал он.
Еще секунду назад Наташе казалось, что она умирает, все болело и ныло, тошнило, но внезапно волшебным образом все неприятные ощущения мгновенно прекратились.
- А-а? Что? - спросила Наташа, поворачивая голову, чтобы получше видеть того, кто только что сделал ей предложение.
- Выходите за меня замуж, Наташа, я вас люблю, - повторил практикант Сережа дрожащим голосом. Ему было очень-очень страшно.
- Да, - тут же согласилась Наташа.
Челюсть у практиканта отвисла.
- Да. Да-да, я согласна, - еще раз на всякий случай повторила Наташа. - Только первую брачную ночь придется отложить, я, видите ли, не в форме.
- Ладно, я потерплю, - согласился все еще не верящий своему счастью практикант и повез Наташу дальше в ее палату.
Барщевский посторонился, придержал тяжелые дубовые двери НИИ географии и пропустил вперед маленького сухонького старичка со старомодной палочкой. Тот подслеповато щурился и все время поправлял очки.
- Сюда, Матвей Федорович, - вел его под руку Борщ. Аля шла сзади.
- А это еще что такое?! - раздался на лестнице громовой голос, и вниз, прямо на них, стал медленно и угрожающе спускаться Леопольд Кириллович. Один глаз у него заплыл. - И вы еще смеете появляться у меня в институте?! Вы уволены! Убирайтесь в свой магазин, нэпман проклятый, эксплуататор трудового народа! Слышите?! И вы, Невская, тоже убирайтесь, вы тоже уволены!
Леопольд Кириллович изрыгал потоки слюны и топал ногами. Старичок терпеливо ждал: за свою долгую жизнь он повидал и не такое, чем-либо удивить Матвея Федоровича было трудно.
- Леопольд Кириллович, - наконец прервал директора Борщ, - к вам по ночам призрак Черного Геолога давно не приходил?
Директор пару раз топнул ножкой и замолчал.
- А что? - спросил он осторожно.
- Сейчас, Алиса, я расскажу тебе печальную историю о том, как наш дражайший директор, когда он был моложе, конечно, воспылал страстью к юной девушке Маше и чем это закончилось для последней, - Барщевский повернулся к Але, полностью игнорируя возмущенные крики и ругань Леопольда Кирилловича. - Девушка Маша ложиться в постель с директором не желала, поэтому он, по науськиванию Стручкова, тогда еще доцента, решил ее споить, надеясь, что в пьяном состоянии она станет сговорчивей. И споил.
- А дальше - что?
- Ну, трахаться с директором она все равно отказалась, а вот пьет до сих пор. И когда она мучается в белой горячке, ей является призрак Черного Геолога… Не какие-то там зеленые человечки, заметьте.
- Увы, так и было, - прозвучал печальный голос с площадки второго этажа. Там стояла Марья Марковна с большим носом, менее, впрочем, красным, чем обычно.
- Марья Марковна, ну зачем вы всем рассказали?! - возмутился директор.
- А это ее право. Кому хочет, тому и рассказывает, - произнес Барщевский. Марья Марковна улыбнулась ему.
- Дорогой мой мальчик, - ласково сказала она Борщу, - я очень, очень благодарна вам, что вы с вашей маменькой выкупили мою квартиру из залога. Большое спасибо! Вся эта история с отравлением так на меня подействовала, что я даже перестала пить. Только воду теперь пью или компот. Представляете?
- Не представляю, - рассмеялся Борщ, поддержал за локоть Матвея Федоровича, и они пошли дальше, пройдя мимо растерянно моргающего Леопольда Кирилловича.