Между домами садилось солнце, его круглый диск то появлялся, то исчезал меж облаков. Дул ветер, розовые лучи время от времени освещали влажные стены здания, дождь прекратился, но было сыро и холодно. Тигринский поежился и пошел назад в квартиру.
- Ну и дела, - протянул Борщ, когда Аля, не отводя взгляда от лица Александра, рассказала ему о событиях последних двух суток. Правда, о том, что Тигринский провел ночь у нее, девушка умолчала. - То есть Лиля забрала статью. Ну и что? Все равно у нее есть два конкурента: ты и Стасик. Ты, потому что могла сделать копию со статьи или запомнить координаты, а Стасик потому, что он первооткрыватель и координатки наверняка помнит наизусть. Поэтому будьте осторожны - не исключено, что Лиля попытается тебя и Стасика убрать с дороги. Смотри под ноги и не стой под стрелой.
Барщевский коротко рассмеялся, но Аля видела, что ему совсем не смешно.
- Борщ, - глаза Али наполнились слезами, - если со мной что случится, я хочу, чтобы ты знал: координаты записаны на обоях у меня на кухне, возле навесного шкафчика.
Александр с наслаждением потянулся, отчетливо хрустнули суставы.
- А ты не боишься, - спросил ее Борщ, пристально глядя Але в глаза, - что я сейчас убью тебя, потом задушу в темном углу Лилю, поеду к тебе домой, перепишу координаты, а затем зарублю Тигринского ледорубом?
- Ну ты же не такое западло? А, Борщ? - прошептала Аля, крепко обнимая Александра за плечи. - К тому же ты забыл о профессоре Стручкове. Наверняка Лиля ему передала статью!
- Кстати, о Стручкове. Напомни мне, чтобы я рассказал тебе при случае одну неприятную историю.
- Историю о чем?
- Не о чем, а о ком. О Стручкове, Леопольде Кирилловиче, Марье Марковне и призраке Черного Геолога.
Оппонент Спиртозаводчиков говорил не менее долго и нудно, чем Коробков. Профессор из Владивостока носил длинную окладистую бороду, которую периодически теребил, и старомодные желтые ботинки.
- Никто не будет спорить, что опустынивание и обезлесивание - это, так сказать, бичи нашего времени. И не только нашего! - Спиртозаводчиков поднял длинный узловатый палец с квадратным пятнистым ногтем. - Не только нашего времени. Вспомните, как образовалась Сахара!
В зале застонали. Рассказы профессора о Сахаре часто растягивались не на один час. Многие с досадой посмотрели на часы.
- Так вот, - торжествующе продолжал Спиртозаводчиков, как будто рассказывал о чем-то хорошем и полезном, - еще пять тысяч лет назад на месте Сахары текли реки, зеленели пастбища и пели птицы. Вы, молодой человек, никогда не задумывались о том, откуда в Сахаре столько песка?
- Матвей Афанасьевич, не отвлекайтесь, пожалуйста, от темы, - пискнул председательствующий, но Спиртозаводчикова уже понесло.
- Так откуда там столько песка, молодой человек? - наступал он на Коробкова. - Ну скажите, где вы чаще всего видите песок. С чем он у вас ассоциируется?
- С песочницей на детской площадке.
- О, поколение младое, неразумное! - возопил Матвей Афанасьевич. Стручков в ужасе закрыл глаза. - Какая песочница? Вы что, на пляже никогда не были?
- Был, - коротко ответил Коробков. Ему уже не было страшно, а стало смешно. Еще секунду назад он трясся как осиновый лист и волновался по поводу отсутствующего "Приложения Б", как вдруг страх незнамо куда улетучился и Дима совершенно перестал волноваться. - Я был на пляже, и даже не один раз.
- Видели вы там песок, молодой человек?
Коробков кивнул.
- И что это значит? - продолжал напирать Матвей Афанасьевич.
- Уважаемый оппонент, прошу не отвлекаться от темы, - еще раз напомнил председательствующий, но профессор его проигнорировал.
- Это значит, - ответил Коробков, - что Сахара - это один большой пляж. Там может одновременно загорать очень много людей. Только до моря далеко и тентов на всех не напасешься.
- А зачем им тенты? Они же загорать будут, а тенты загорать только мешают! - подала голос Лиля, вспомнив о своем излюбленном амплуа. Стручков схватился за голову, но Спиртозаводчиков выглядел очень довольным.
- Правильно, девушка в первом ряду, ни к чему тенты, вот именно, - сказал он, делая ударение на последнее "о", - вот именно! Песок появляется там, где много воды, а тенты действительно тут ни при чем. Песок - это признак воды, и никак иначе. А раз в Сахаре много песка, значит, там когда-то было много воды.
Коробков кивнул. Он слушал дискуссию с большим интересом. "Защита диссертации - это, оказывается, вовсе не страшно, а наоборот - весело", - думал он, чувствуя, как на лице сама собой появляется улыбка.
- То есть когда-то территория Сахары была цветущей долиной. Но потом туда пришли люди, - продолжал Матвей Афанасьевич. В его голосе появились трагические нотки. - Люди стали выжигать леса и выпасать скот. Через несколько сот лет тонкий слой почвы истощился, обнажился песок, начались суховеи и песчаные бури. Еще через две тысячи лет на месте плодородной долины образовалась пустыня. А у вас в работе какой фактор является основной причиной опустынивания, юноша?
- Хозяйственная деятельность человека, - ответил Коробков, пытаясь согнать с лица глупую, счастливую улыбку.
- Молодец! Правильно! Ну так я считаю, что Дмитрий заслуживает присвоения ему степени кандидата географических наук.
Спиртозаводчиков сел и разгладил бороду. Он устал.
- Пойдем, со мной тебе не будет страшно. Я знаю это здание как свои пять пальцев. Кроме того, я отлично вижу в темноте.
Борщ взял Алю за руку, и они вышли в длинный темный коридор.
- Ну когда же администрация сделает ремонт, - завела Аля свою излюбленную песню, - уволюсь я отсюда на фиг, ну сколько можно в темноте работать? Днем тут еще можно находиться, но ночью… Я понимаю, что у института нет денег на ремонт. Я понимаю, что многие люди, не связанные с географией, вообще не представляют, что же такое делает институт и за что его работникам платят день…
- Алиса, - прервал ее Борщ, - могу сказать тебе, что ремонт в этом здании не делают не потому, что у администрации нет денег.
- То есть кому-то выгодно, чтобы здание НИИ напоминало руины старой крепости? И чтобы ночью оживали легенды о призраке Черного Геолога? Ха-ха, очень остроумно.
- Подожди-ка, - остановился Барщевский. - А что это дверь в комнату Полканавт открыта?
- Может, проветривают, - тихим шепотом проговорила Аля, прижимаясь к Борщу. Тот решительной походкой подошел к открытой двери, зашел в комнату, через секунду там вспыхнул свет.
- Оба-на, - услышала Аля его веселый голос, - ну и дела!
Аля, войдя в комнату всед за Борщевским, сразу увидела, что от любимой лианы Эммы Никитичны кто-то оторвал и второй цветочек.
- Я знаю, кто это сделал. То есть я не знаю, кто именно, но я слышала его, - быстро проговорила Аля. - Я была в туалете, кто-то тихо прошел по коридору мимо двери, потом назад. Но я не видела, кто это. Зато теперь понятно, что этому человеку было нужно.
Барщевский скосил на нее глаза:
- Нет, Алька. Ни фига как раз непонятно. Что, этот кто-то бегает ночью по коридору и уничтожает зелень только для того, чтобы насолить Полканавт? Впрочем, бывает и такое… Значит у Эммы Никитичны есть враг, который ее очень, очень сильно ненавидит. Если это так, то я ей не завидую.
Борщ выключил в комнате свет и вышел в коридор.
Тигринский, который смирился со своим безнадежным положением, после долгих размышлений решил наврать Але, что случайно остался в ее квартире - пошел на кухню, пока она была в туалете, а потом она - хлоп - и ушла! Он пересмотрел все передачи, принял ванну в третий раз, съел замороженную пиццу из Алиного холодильника, попил кофе, потом выпил чаю, пару раз пнул Казбича, но Аля все не приходила. На улице уже давно было темно, подъезжали машины, в доме хлопали двери, за стеной кто-то ругался, вверху стучали молотком, внизу тоненьким голосом пела бесталанная певичка и лаяла собака.
"Если закрыть глаза, то очень похоже на общежитие", - подумал Стас, вспомнил, что Аля отказалась выходить за него замуж и что перспектива вернуться в общежитие уже сегодня вечером абсолютно реальна, и, опять расстроившись, сел на стул в кухне и уныло уставился в одну точку.
Читальный зал библиотеки, в котором проходил банкет, сиял множеством огней. Рассевшись согласно табличкам, ученые мужи и дамы застучали вилками, зазвенели бокалами, послышались разговоры и смех.
- Слышали, Остроухина пишет докторскую по геофлюидодинамике Черного моря в кайнозое. Обхохочешься! - говорила соседу маленькая сухонькая Лидия Григорьевна.
- Гео… флюидо… динамике? - недоуменно пожал плечами ее сосед. - Еще и в кайнозое?
- Да! У нее, представьте, четвертый муж, трое детей, бывшая свекровь живет с ней, а она туда же! Докторскую диссертацию. Да еще и по геофлюидодинамике.
Лидия Григорьевна фыркнула, ее сосед напрягся и вспомнил-таки Остроухину, в девичестве носившую фамилию Половинкина, полную крупную даму с веселыми глазками, пухлыми щечками и пальчиками, в неизменной тесной блузке, плотно обхватывающей пышную, рвущуюся наружу грудь. Лидия Григорьевна фыркнула второй раз, сосед, представивший себе Остроухину, медленно расстегивающую на груди пуговицы своей блузки, мечтательно причмокнул.
- Вы не знаете, кстати, собирается ли госпожа Остроухина разводиться в четвертый раз? - спросил он Лидию Григорьевну, перебив ее на полуслове, и старушка, заглянув в его похотливо заблестевшие глазки, комично замерла, в изумлении открыв рот.
Аля сидела между оживленно жестикулирующим Стручковым и Зульфией. Напротив, через стол, расположились Марья Марковна, Леопольд Кириллович и Лиля.