47
Алла не сопротивлялась¸ она покорно следовала за ним. Шаповалов протащил ее через всю яхту, мимо супругов Шароновых, мимо Ромова, мимо членов экипажа. Притащив в свою каюту, бросил любовницу на диван.
Алла взглянула на Шаповалова, его лицо перекосилось от ярости.
– Ты следишь за мной! – крикнул он.
– Совсем нет, я оказалась там случайно, – возразила Алла, вся сжимаясь от страха.
– Не делай из меня идиота! Ты знаешь, я терпеть этого не могу. Как и то, когда за мной следят. Я тебя взял вовсе не для этого. Ты начала забываться, дорогая.
Алла лихорадочно соображала, как вести себя? Она знала, что нельзя позволить ему втемяшить эту мысль в голову. Иначе затем ее оттуда никакими ухищрениями не выковырять.
– Прости меня, но это я от любви. Я ревную тебя, вот и не нахожу себе места. Я знаю, что поступаю неправильно. Но иногда нам так трудно контролировать свои поступки.
Шаповалов сел рядом с Аллой и сжал ее лицо с двух сторон ладонями.
– Девочка, не надо играть со мной. Меньше всего в жизни я верю разговорам про любовь бедных девушек к богатым дядям, которые старше их на целое поколение, да к тому же уродливы. Мне не известно еще ни одного случая, когда такая любовь длилась и после того, как кончались деньги. И твое чувство испарится в туже минуту, когда они испарятся у меня. Так что не надо меня обманывать. Поверь, тебе это не пойдет на пользу. Сколько мы с тобой?
– Год. Даже уже больше.
– Скажи-ка, как время летит, – усмехнулся Шаповалов. – Даже странно, что ты у меня задержалась. Других я отправлял восвояси гораздо раньше. Не пойму и что я в тебе нашел. – Он внимательно осмотрел девушку, по-хозяйски провел рукой по плечам, груди, животу, погладил коленки. – Да, тут есть, где разгуляться.
– Разве мы с тобой не замечательные любовники? – слегка осмелела Алла. – У нас так все прекрасно в постели.
– И поэтому ты решила шпионить за мной, – усмехнулся он.
– Это была моей ошибкой. Грустно, что ты совсем не веришь в мои чувства. А я не знаю, как их доказать.
– А ты хочешь их доказать?
– Конечно! – с жаром воскликнула Алла.
Шаповалов задумался.
– Ладно, есть один способ.
– Какой! – обрадовалась Алла.
– Прыгнешь с верхней палубы в море. Тогда поверю, что ты меня любишь.
– Прыгнуть с верхней палубы в море? – не поверила девушка. – Ты с ума сошел.
– Сошел не сошел, но это для тебя единственный способ доказать свою неземную любовь.
– Но разве нет других?
– Меня устраивает только этот.
Алла отвела от него взгляд, чтобы он не обнаружил пылающую в ее глазах ненависть. Ясно, что он издевается над ней.
– Но ты же знаешь, что я боюсь высоты. Я никогда не прыгала в воду. Да и плаваю не очень.
– Причем, без спасательного жилета, – невозмутимо уточнил условия прыжка Шаповалов.
– Хочешь, чтобы я утонула?
– Хочу дать тебе шанс доказать твою ко мне любовь.
– Но так любящие люди не поступают.
Шаповалов удивлено посмотрел на нее.
– Я разве тебе когда-нибудь говорил о своей любви. Что-то не припомню.
– Ты очень жесток.
– Меня не интересует мнение людей, у которых денег меньше, чем у меня. И уж тем более тех, у кого их вообще нет.
– У тебя в голове одни деньги.
– А у тебя, как я погляжу, геометрические задачки. Ты мне говорила, что в школе была отличницей по математике.
– Какое это имеет отношение к тому, что происходит сейчас?
– Никакого, – согласился Шаповалов. – Просто вспомнил. У тебя нет желания заняться преподаванием этого крайне нужного предмета. Я тебя очень даже представляю в образе учительницы.
– У меня нет диплома.
– Дипломы сейчас покупают. Если, разумеется, есть на что. У тебя есть?
– Ты отлично знаешь, что нет. Ты мне никогда не давал денег.
– Зачем тебе деньги, ты живешь на всем готовым. Так сказать: все включено. Но путевка в райскую жизнь тоже чего-то стоит.
– Чего же?
Шаповалов удивлено поднял бровь.
– Я ж сказал, купания в море.
– Ты это говоришь не серьезно.
– Вот что дорогая, мне надоело тебя убеждать. Хочешь продлить путевку, прыгай. Не хочешь, иди к себе в каюту.
– А что будет, если я пойду в каюту?
– Увидишь. И скоро.
Алла набрала в грудь воздуха. Она уже не сомневалась, как должна поступить. Выбора у нее нет. На Шаповалова нашло упрямство, справиться с которым не существует в мире средств.
– Хорошо, я прыгну.
– Прямо сейчас, – поставил он условие.
– Прямо сейчас, – покорно согласилась Алла.
Шаповалов вдруг резво вскочил с места.
– Идем!
Шаповалов, словно боясь, что она передумает, грубо тащил ее за собой за руку. Как на зло, все были на палубе и с изумлением таращились на эту странную пару. Алла поймала удивленный взгляд Марины и аж заскрипела от злости зубами.
Наконец, кончился ее крестный путь. Шаповалов отпустил девушку.
– Вставай на парапет и прыгай, – приказал он.
Все собрались неподалеку от них. Алла забралась на парапет. "Господи, помоги мне" – мысленно взмолилась она.
– Что вы делаете? – воскликнул Шаронов и двинулся в направлении Аллы.
– Не подходите! – закричал Шаповалов. – Прыгай! – уже адресовал он крик Алле.
Алла зажмурила глаза и бросилась в бездну. Ей повезло, она вошла в воду ногами. Плавать она все же умела, хотя и плохо, И сейчас попыталась выбраться на поверхность. Когда она вдохнула глоток свежего воздуха, у нее возникло чувство, что она снова родилась.
Рядом с ней шлепнулся спасательный круг. Алла схватила его и только после этого успокоилась. Она прыгнула и не погибла. И этому старому хрычу придется с этим считаться. Можно себе представить, как он огорчен, что она не утонула. Теперь же самое время взять реванш.
48
Шаронов ходил взад-вперед по каюте, жена с беспокойством наблюдала за ним. Это движение маятника происходило уже довольно долго, и она знала, что все это время муж напряженно размышляет. Знала она и о чем он думает. Она тоже думала на эту тему, но ее беспокоили те выводы, к которым он может прийти. Вернее, последствия этих выводов.
Наконец он остановился и сел.
– Ты понимаешь, что произошло? – спросил Шаронов.
– Не все, но в целом понятно.
– И ты считаешь, что мы должны делать вид, что ничего особенного не случилось?
Ольга Анатольевна почувствовала, что вопрос мужа поставил ее в сложное положение. Бывают обстоятельства, когда стремление быть честной входит в противоречие с интересами человека. А ей во что бы то ни стало надо удержать его от опрометчивых поступков.
– Но можно ли вмешиваться во все мерзкое, что творится в мире. Андрюша?
– Даже если принять твою точку зрения, то она не работает. Мы плывем все на одном корабле. Причем, в данном случае в самом конкретном смысле. Что бы ты почувствовала, если бы она утонула?
– Это крайней маловероятно, ее непременно спасли.
– Будем высчитывать вероятность?
– Иногда это полезно.
– А я считаю, что всегда вредно. Даже если есть одна сотая процента вероятности, нужно сделать так, чтобы этого события не случилось.
– Тогда жизнь бы остановилась. Мир так не может двигаться.
– Откуда нам это известно. Да и двигаемся ли мы?
– Сейчас не время обсуждать этот вопрос.
– Тогда какой вопрос сейчас стоит обсудить?
Ольга Анатольевна грустно вздохнула. У них не часто случались дискуссии, но она не помнит ни одной, когда бы вышла из нее победителем. В этом искусстве он на голову выше ее.
– Я не знаю. Но мы должны добиться своих целей. Для нас это жизненно важно. Причем, в прямом смысле этого слова. А потому считаю, что это не подлежит обсуждению.
Шаронов посмотрел на жену.
– Не будь этих целей, разве бы я так себя вел. И все-таки я должен с ним поговорить.
– С Шаповаловым?
– А с кем тут еще говорить. Странная ситуация на этом судне.
– В чем ты усматриваешь странность?
– Как будто это модель Вселенной, а управляет ею Бог.
– Шаповалов – Бог?
– В каком-то смысле. В пределах этого корабля он имеет неограниченные полномочия. И может творить все, что ему заблагорассудится. А мы практически ничего не можем ему противопоставить. Мы покорны, как овечки пастуху. Нет, я должен с ним поговорить.
– О чем? – снова встревожилась Ольга Анатольевна.
– Точно еще не знаю. – Шаронов вдруг как-то странно усмехнулся. – О чем люди говорят с Богом?
– Каждый о своем.
– Разумеется. Но можно выделить нечто общее, каждый хочет понять свое место по отношению к Нему. Является ли он Его любимцем или наоборот, Его изгоем.
– Но причем тут Шаповалов? Мне кажется, ты все слишком преувеличиваешь. Он всего лишь зазнавшийся, давно потерявший всякое представление о совести и чести толстосум.
– Если все было бы так просто, я бы не стал даже думать о нем. Он считает себя властелином мира или одним из властелинов мира. Это не просто гордыня или глупое заблуждение, это принципиальная позиция. Мир должен быть таким, каким он видит его. И ничего другого не должно существовать. А все люди обязаны подчиняться устанавливаемым им и таким, как он, правилам. А если кто-то не согласен, он должен быть покорен или сломлен. И это вовсе не слова, он так жил всю жизнь и намерен продолжать жить. И главное, ему удавалось до сих пор так жить!
– Андрюша, все это, наверное, так и есть. Но что тут нового, такие, как он, были всегда, во все исторические эпохи. Не понимаю, что тебя так возмущает.