- И не собираюсь, - лаконично отозвался бывший зять.
- Тогда зачем же… - начал профессор. Ковригин прервал его:
- Это инициатива вашей дочери. Я к этому почину не имею отношения! И даже, как ни странно, не ощущаю себя виноватым. Я предупреждал ее, что от нервной горячки мозги кипят и выкипают. Но разве она кого-нибудь слушает!
Воздвиженский молчаливо с ним согласился. И с горечью подумал, что суть в другом: просто Кристина никогда не любила Виталия. Равно как и он ее. А нелюбовь кончается на земле точно так же, как и любовь… Все просто.
Но потом появился этот полковник… Вырос из ничего, прямо из осенней сырости.
Кристина увидела его и вдруг подумала, что муж должен быть именно таким, и никаким больше. На этого человека можно положиться, ему хотелось довериться, на него легко опереться… Он словно сам подставлял сильные руки и плечи. После бойкого, беспечного, беззаботного Виталия новый угрюмец казался очень надежным, несгибаемым, твердым, как советский молот. Впрочем, почему Ковригин жил легковесно? О своей судьбе и личном будущем он позаботился заблаговременно, женившись на Кристине. Да и насколько хороша эта прочность, жесткость и стойкость Одинокова? Кристина не задумывалась. Она искала противоположность Виталию, поняла, что, наконец, нашла, и обрадовалась, напрочь забыв о мудрой и нехитрой истине, гласящей о двух - ни меньше ни больше! - сторонах медали.
Егор нравился ей: мрачноватый неулыба с глазами цвета ноябрьского неба, неустроенная, мятущаяся душа, смятенно бредущая по миру, среди войн, смертей, крови в поисках чего-то своего, родного и близкого. Только почему ему вздумалось искать эту близость и теплоту на фронтах? Вот уж там ничего подобного нет, не бывает и не может быть… Странный фанатик защиты отечества и поклонник оружия… "Невольник чести"… Впрочем, как раз очень даже "вольник". Все добровольно, никто не заставлял, в военное училище не толкал и не запихивал…
К театру они приехали слишком рано. Кристина выкупила билеты - деньги ей тут же смущенно и неловко сунул в руку полковник. Потом они побродили по сентябрьской Москве. В теплом воздухе звуки расплывались, дробились на мелкие слабые полутона, истаивая в вышине. На улице Горького возле "Диеты" попрошайничал жалкий худой солдатик с багрово-нарывающими прыщами на щеках.
- Дожили! - проворчал Егор. - Визитная карточка столицы… И часто такое у вас?
Кристина пожала плечами. Она редко выбиралась из дому, обычно на машине, и действительно не знала, стоят ли возле магазинов попрошайки в военной форме, выклянчивая на сигареты и еду.
- Их кормят плохо. Я читала. И вообще у вас там, в вашей армии, немало беспорядков. Извините… Новобранцы бегут, Комитет солдатских матерей работает… Вы это и без меня знаете.
Егор покосился на нее и промолчал.
Солдатик смотрел на полковника испуганно: боялся, что его сейчас заметут и сдадут куда надо. Хотя у него есть законная увольнительная. Которая права на протянутую за подаянием руку не дает.
- Нищенствуешь? Дембель-то скоро, побирушка? - спросил у солдата Егор. - В казарме обирают или родителей нет? - Парень в страхе молчал. - И давно христарадничаешь? Ладно, великий немой, держи пятерку! А все-таки клянчить я тебе не советую. Плохо кончишь!
Они пошли по улице вверх. Егору хотелось объясниться или как-то оправдаться перед Кристиной. Он чувствовал себя неловко.
- Да ладно, может, его "деды" бьют… - задумчиво произнес он и так же предельно спокойно добавил: - А может, он сам "дед"…
Кристина улыбнулась.
В театре она то и дело ловила любопытные, внимательные, оценивающие взгляды со всех сторон. Их рассматривали и оценивали, взвешивали именно вдвоем, как пару. Кристина мысленно представила себя и Егора со стороны. Где тут зеркало?.. Но она и без него отлично сознавала, как хороши и впечатляющи они с полковником: эффектная, еще молодая женщина, стебельковой тонкости и нежности, украшенная дорогими тряпками и драгоценностями, на фоне оттеняющей и подчеркивающей ее слабость мощи и крепости коренастого военного, придерживающегося исключительно прямых линий. Они прекрасно дополняли друг друга, как разные компоненты коктейля.
Балет Одиноков смотрел равнодушно. Просто выполнял свой долг официального сопровождения.
- Вам не нравится? - не выдержала наконец Кристина. - Или вы просто не любите балет? Можно попросить папу взять билеты на любой спектакль в любой театр - в Малый, МХАТ, Вахтангова…
- Когда я учился в академии, - начал объяснять Егор, - часто пытался попасть в театры. Но редко удавалось достать билеты. А сейчас, видимо, как бы поточнее сказать, перерос и прежнее увлечение, и сам театр… Короче, остыл. У всякого огня есть свое расписание и наилучшее время для пожара. Утром он горит жарче, но почти не виден, зато в темноте даже издали отлично заметен самый жалкий, едва тлеющий костерок… Скажите, Кристина, а можно отпустить вашего водителя? Прогуляемся до вашего дома по ночной Москве? Я давно здесь не был, многое забыл. Устроим себе бродильный вечер… А шофер предупредит ваших, что мы придем позже. Вы не боитесь гулять ночью?
- С вами? - просияла обрадованная Кристина и окинула выразительным взглядом могучую фигуру полковника. - Хотя, помнится, вы мне рассказывали, как вас однажды отколотили и ограбили. Но по одному месту дважды не стреляют…
Егор покосился на нее исподлобья:
- Вы уверены? Только потому, что никогда не попадали под обстрелы… Эта расхожая поговорка про один выстрел в одну точку придумана людьми, далекими от войн и фронтов. Так как насчет водителя?
- Конечно, мы его отпустим. И пойдем пешком. Я сама как-то не решалась предложить.
- Я такой страшный? - усмехнулся полковник.
- Да нет, - смутилась Кристина, - просто…
- Я понял. - Егор опустил свою тяжелую широкую ладонь на резко вздрогнувшие пальцы Кристины. - Но я бываю неуклюж, груб и не умею вести себя в обществе, отличном от родного, армейского. Забодай меня комар… Все-таки столько лет службы…
Вновь говорить об отставке Кристина не отважилась и после спектакля, отпустив Михаила с наказом успокоить домашних, двинулась вслед за Егором по направлению к Манежу.
Москва дышала вечерней тишиной и сыростью. Недавно пролился слабый дождь, едва дотронувшийся до тротуаров и мостовых. Смазанные облики домов и силуэты деревьев потемнели и посуровели. Шаги уже довольно редких поздних прохожих звучали как-то вызывающе громко и, казалось, пугались самих себя.
Кристина и Егор молча дошли до старого здания университета и остановились, как по команде. Кристина подумала, как, наверное, глупо, просто идиотически они сейчас выглядят со стороны: два взрослых человека, шагающие рядом, но не осмеливающиеся взяться за руки, хотя лучше и солиднее - идти под руку, как и положено людям их возраста.
Полковник пристально разглядывал памятник Ломоносову.
- Вся Россия испокон веков стояла и стоять будет на простых мужиках, - пробормотал он:
- Но образованных, - добавила Кристина. - Если вы имеете в виду именно этого архангельского. Комплексуете на тему своей нереализованности? - Она тотчас пожалела о сказанном. Вырвалось… Егор обидится, а ей меньше всего хотелось оскорблять его. - Простите. Я не хотела… И вообще я так о вас не думаю…
Егор равнодушно пожал плечами:
- Так ведь я вовсе и не мужик. И ко мне мое замечание отношения не имеет. Вырос в маленьком городке. Деревню знаю плохо, землю не пахал. Предки - да, но это как у всех. Короче, у всех у нас корни деревенские. А вам не кажется, что мы начали не с того конца?
Он повернулся и внимательно глянул на Кристину. В темноте его глаза стали совсем непрозрачными, как стоячая вода.
- Не с того? А с какого надо? - удивилась Кристина.
- Мы с вами говорим то о науке, то об армии, то о социальных катаклизмах… Забодай их комар… Но ни вам, ни мне это не интересно и не нужно. Короче… - Он запнулся.
- Короче, все эти действительно ненужные нам темы уже забодали комары, - пришла ему на выручку Кристина. - Я тоже часто бываю неловкой и неумелой. Увы, увы… Хотя в армии не служила.
- Знаете, так часто случается, - задумчиво заговорил Егор, - живешь себе, живешь, ни о чем серьезном не помышляешь, говоришь пустые слова и чувствуешь, что все никак не выговаривается какое-то коротенькое, но важное, даже, наверное, самое главное для тебя слово. Но его нет и нет… Как оно звучит?.. Где его найти?..
- Ну, уж во всяком случае, не здесь, не возле памятника Ломоносову, - не удержалась и вновь съязвила Кристина. - Простите… До чего мерзкий у меня, ехидный характер…
- А почему не здесь? - словно удивился Егор. - Место ничего не определяет! Все зависит от настроения и точки соприкосновения… Выходите за меня замуж!
Кристина на мгновение онемела. Ничего подобного она не ожидала. Несмотря на то что хотела этого и даже на подобное рассчитывала. Но так стремительно…
Он будто прочел ее мысли:
- Мне нельзя ничего откладывать на завтра. Хотя это прекрасное слово, дарующее возможность жить и верить… Но я человек военный, подневольный. После санатория поеду служить. Подумайте! Жить с офицером - задача непростая! А вы привыкли совсем к другой жизни - городской, обеспеченной. Наверное, я напрасно все затеял. Как-то глупо, чересчур прямолинейно, быстро… Но мне еще никому не приходилось делать предложения. Ни семьи, ни жены, ни детей у меня никогда не было.
И Кристина подумала, что честность часто грешит и даже отпугивает своей излишней прямотою, пренебрегая любыми уловками и недомолвками, с помощью которых можно легко выпутаться из любой затруднительной ситуации.
- А где вы будете служить после санатория? - спросила Кристина.
Егор пожал плечами:
- Пока не знаю. Куда пошлют…